В надежде на чудо - Гарднер Ронда. Страница 23

– На следующей неделе приезжают из Франции мои родители, – нарушил молчание Дэниел.

Вот тебе и удивительный внутренний покой!

Трейси моментально насторожилась.

– О… – протянула она, не зная, что еще сказать.

Дэниел даже не повернул головы в ее сторону.

– Я собираюсь им позвонить и рассказать о Шейле. Ведь она их внучка, им должно быть интересно.

О Шейле… А не о ней, Трейси.

Трейси, конечно, подозревала, что Дэниел общается с ней только ради дочери. Но все-таки когда он так прямо и откровенно это высказал, ей стало больно.

– Хорошо, – отозвалась она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Может быть, стоит свозить Шейлу к ним в гости в Стерлинг. Или пригласить их сюда на недельку. Как думаешь?

Трейси хотелось заорать: «Нет!» Она не хотела подпускать родителей Дэниела к своей дочери ни на шаг. Она знала, что отец не сказал и никогда не скажет Дэниелу ни слова об истинной причине ее отъезда. Это было не в его интересах, а Марк Эйвери всегда соблюдал свои интересы в первую очередь. Но более всего Трейси боялась, что родители Дэниела снова ворвутся в их только что начавшее организовываться личное пространство и все испортят. В мире опять появятся великолепный Дэниел и ни на что не годная «бедняжка, дочка Мелоуна».

Но, разумеется, говорить об этом было бесполезно.

– Делай как знаешь, – безжизненно произнесла она.

Дэниел наконец-то взглянул на нее, услышав в голосе встревожившие его нотки.

– Нет, правда, – продолжила Трейси, пытаясь улыбнуться. – Шейла их внучка, они имеют право узнать о ней. И самой девочке будет приятно.

Машина тем временем выехала из города и покатила по живописной дороге меж холмов.

– Наверное, мне не стоило заговаривать об этом сегодня, в наш день отдыха, – осторожно произнес Дэниел.

– Да нет. Рано или поздно все равно нам пришлось бы это обсудить.

– Рано или поздно – другое дело. А сегодня у нас не будет больше серьезных разговоров. Мы будем веселиться, и точка! Пожалуй, стоит начать с…

И Дэниел свернул направо, следуя указателю «Бар, ресторан, бильярд».

– Хочешь поиграть? – спросила Трейси, моментально загораясь.

– Ну да. Тряхнем стариной. Помнишь еще, как загонять шар в лузу?

– Еще как помню!… – Трейси кивнула, более всего желая повеселиться вместе с Дэниелом и забыть обо всех проблемах – хотя бы на денек.

И никаких серьезных разговоров!

– Я имею в виду, что мне всегда нравилось играть с тобой на бильярде, потому что я всегда побеждала, – с невинной улыбкой продолжала она.

– По-моему, память тебе изменяет. Должно быть, старость не радость, да, дорогая? Я отлично помню, что никто не продувал мне всухую, кроме тебя.

– Может, заключим пари?

– И каковы будут ставки?

– Проигравший покупает победителю мороженое.

– Идет. Хотя я предпочел бы бутылку пива, но мороженое тоже съем с удовольствием. Ведь выигрыш достанется мне.

Трейси не помнила за семь лет ни одного дня, когда ей приходилось столько смеяться.

Верный слову Дэниел ни разу не упомянул о своих родителях, зато беспрестанно шутил, рассказывал забавные истории, подтрунивал над ней. И в итоге позволил выиграть у него партию.

Она без зазрения совести наслаждалась своим любимым ванильным мороженым – оказывается, Дэниел не забыл, какое она предпочитает, – предварительно заявив:

– А вы продули, мистер.

– Ну, это как посмотреть, – ответил он, однако не стал вдаваться в подробности. Вместо этого заботливо предупредил: – Если будешь заглатывать мороженое такими большими кусками, можешь подавиться.

– Снова у тебя проблемы с памятью, – хихикнула Трейси. – Должно быть, старческий склероз. Ты что, забыл, как я глотала куски побольше этих? Однажды я на спор съела стаканчик мороженого, как говорится, в три укуса… Некоторые вещи не меняются.

– Зато меняется все остальное…

Трейси помолчала, вспоминая то многое, что изменилось за семь лет. От грустных мыслей ее отвлекло ласковое прикосновение Дэниела, который положил ей руку на плечо.

– Эй, послушай, я вовсе не то имел в виду. Я хотел сказать, что, помнишь, как мы когда-то мечтали оказаться в Кардиффе, у моря, и вот мы здесь. Давай доедай мороженое, и поехали на залив. Для того чтобы купаться, сезон не тот. Но, может быть, побегаем по водичке у самого берега. У меня есть в машине имбирный лимонад и вино.

– Ладно, вези меня куда хочешь. – И Трейси подняла на Дэниела сияющие глаза.

Вскоре их автомобиль остановился на побережье. Дул теплый, почти летний ветер, море слепило, сверкая на солнце. Трейси скинула обувь возле машины и побрела по шелковистому песку. Ветер, налетая с моря, перебирал ее темные пряди.

Дэниел оказался рядом, тоже босой, похожий на двадцатилетнего юношу. Он взял ее за руку, и Трейси не отняла руки, даже когда их пальцы переплелись. Это было так приятно и так естественно. Будто они каждый день ходили, держась за руки.

– Мы избрали другой путь, чем тот, который собирались, – прошептала она. – Но все равно дорога привела нас сюда.

– Море такое же красивое, как я представлял, – тоже шепотом ответил Дэниел. И ты – тоже.

К щекам Трейси прилил знакомый жар.

– Я совершенно обычная.

Дэниелу показалось, что этот разговор уже происходил между ними – может быть, семь лет назад. Он сейчас должен ответить, кажется, так:

– Ты по всем стандартам выше среднего уровня, девочка.

– Ты не объективен, – отозвалась Трейси – тоже строкой из прошлого. – Потому что… – И умолкла. Ведь дальше должны были идти слова «ты любишь меня».

Но это было семь лет назад, теперь все изменилось.

– Потому что я мать твоей дочери, – нашлась она.

Дэниел не возразил. Не подал виду, что заметил подмену. Только крепче сжал ее руку.

Любовь. Этого слова не произнес никто из них с момента встречи в ателье. И сейчас оно повисло в воздухе, никем не сказанное, но удивительно близкое – будто оба хотели его произнести, но не решались. Или не были уверены в себе.

В сердце Трейси проснулась острая боль сожаления о том, что безвозвратно потеряно. Но она постаралась преодолеть себя и сосредоточиться на радостях сегодняшнего дня.

Они вошли в воду. Прозрачный прибой обтек босые стопы холодом, пузырьки пены щекотали пальцы.

– Ну что, продолжаем следовать плану «развлекаться на всю катушку»? – спросил Дэниел.

– Думаю, да. А каковы твои предложения?

– Поехали в парк. Покатаемся на «чертовом колесе», а потом забредем в какой-нибудь маленький танцзал. Я уже забыл, как ты танцуешь. Может, разучилась?

– Ха! – с вызовом произнесла Трейси. – Вот еще! Я ничему не разучиваюсь – в отличие от тебя, который позабыл, как держать кий. А кроме того, ты боишься высоты. Как ты собираешься кататься на «чертовом колесе»?

– Как-нибудь переживу, – храбро сказал Дэниел. – Соберу остатки мужества… Зажмурюсь и потерплю, пока снова не окажусь внизу. Кроме того, буду держать тебя за руку. А ты станешь нашептывать мне на ухо что-нибудь успокаивающее.

Трейси засмеялась, отняла у него руку и побежала по воде, поднимая тучи брызг. Дэниел захохотал как мальчишка и бросился за ней вдогонку. Справедливости ради следовало сказать, что она не старалась быстро бежать…

Садясь в машину, Трейси подумала, что она будто парит высоко над землей… И испугалась – не окончится ли волшебный полет ударом о землю. Но если этому и суждено произойти, у нее еще оставалось время порадоваться жизни.

7

Воскресенье выдалось просто волшебное.

Дэниел скривился – такое это было пошлое, не мужское слово. Но ничего не поделаешь – изо всех возможных оно выглядело самым подходящим. Придется оставить его определением воскресенья, которое они провел вместе с Трейси. Однако произносить его вслух Дэниел не собирался.

Душой он находился еще в воскресенье, хотя уже наступил понедельник и впереди ждала работа. Дэниел откинул одеяло и встал, первым делом подумав о Трейси. Хорошо бы увидеть ее до ухода, но ему нужно было спешить…