Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 147

Братья и сестры, наконец, собрались и об этом пришли мне сказать; пошел, и такая жалость проникла в сердце при виде сего крошечного стада! И здесь икона Спасителя, и сюда пришел Христос, родилась и здесь Церковь, а при рождении что же не бывает малым и слабым!

Отслужил я краткий молебен, от сердца сказал краткое слово, слово ободрения маленькому стаду. Потом стали советоваться о том, как возращать малое дитя. Павел Мураками здесь самый надёжный христианин, хотя глух и страдает головными болями; он взялся найти дом в городе, где бы поселиться ему и вместе катихизатору, ибо нынешняя квартира, которая в конце города, неудобная, — самому же катихизатору в городе никто не дает квартиры, по не совсем испарившейся еще здесь ненависти к христианству; кстати, катихизатор будет тогда не один в доме; ныне же он и пищу должен сам себе готовить, а отлучаясь, запирать дом на замок, что все неудобно для катихизаторства, — Обещались христиане и новых слушателей искать, — По окончании разговоров о церковных делах и неудачного испытания детей в молитвах (ибо ни один рта не раскрыл), пошел взглянуть на город. Вид с берега на старую крепость — налево и заросший соснами берег — направо, с устьем реки посредине — очень живописен. — Вернувшись в гостиницу и поужинав, собирался было идти в церковный дом к назначенной в семь часов вечерне, как пришли из Хамазаки трое оглашенных: врачи Канаёси и Окабе и чиновник Наразака; поговорив с ними на тему сравнения католичества и протестантства с православием, ибо они изучили все три веры и предпочли первым двум православие (несмотря на то, что из Фукуока несколько раз приезжал католический патер, француз, убеждать их, а со стороны православия был один Кавано, неособенно ученый), отправились все вместе в церковный дом; но службу можно было начать только с половины девятого — так здесь, да и везде, впрочем, плохо держатся слова о соблюдении времени. После вечерни сказано еще поучение, продолжавшееся до половины одиннадцатого. Условившись завтра утром в семь часов собраться, чтобы опять помолиться вместе, мы простились с братьями и вернулись с о. Петром в гостиницу, где потом комары и другие ночные наездники очень мешали спать.

2/14 октября 1891. Среда.

Карацу.

В семь часов мы с о. Петром были в церковном доме, но застали там, кроме катихизатора Якова Томизава, одного Кирилла Хация, который, однако, скоро ушел под предлогом, что в школу нужно, где он учитель. И прождали мы братий и сестер до половины девятого часа утра; едва–едва к этому времени пришли кое–кто; и мы отслужили обедницу и провод по рабе Божием Андрее, недавно здесь умершем. Сказано затем поучение. — Поражает леность здешнего катизихатора Томизава; едва ли исправим он; ленился сначала на катихизаторстве в Токио, ничего не делал в Коморо; строго наказав ему исправиться, послал его сюда — год тому назад; но ровно ничего он здесь не делает, до того беспечен, что даже не потрудился заглянуть, какие здесь церковные книги (у Хация хранятся); о. Кавано уверяет, что здесь есть богослужебные книги: Часослов, Октоих, Псалтырь — и по списку они есть, а Томизава уверяет, что нет и правит службу по старому рукописному Часослову — это значит, что ему лень было заглянуть в склад книг, протянуть руку и взять оттуда что нужно. Едва ли что можно сделать с таким человеком по части распространения Церкви. Всячески настроил о. Петра дать ему строгий выговор, дам и я; скажет о. Петр конфиденциально и Павлу Мураками, что свойство Томизава — леность и беспечность, — чтобы хорошенько требовать от него работы, находя для него новых слушателей, но принесет ли все это пользу, Бог весть; придется, должно быть, в конце концов, уволить его с катихизаторства; к сожалению, его даже и причетником нельзя сделать, как можно Григория Такахаси, ибо он от лености и искусство пения совсем потерял, несмотря на то что в Семинарии был из лучших певчих. — Вообще, Церковь в Карацу мало отрады дает; всего–то здесь 16 христиан, из коих 14 с невообразимо сопливыми детьми налицо.

С двух часов после обеда посетили христиан; Павел Мураками цирюльничает чуть не в конуре, Павел Мураи в таком грязном хлеве, что и скотине бы совестно стоять там; впрочем, говорит, временно, — продал дом свой, чтобы больше купить товару; Илья Мураками — оклейщик — на задворке, нужно было пробираться к нему по бурьяну и обрывам; Господи, Ты мой Боже, думалось, когда христиане будут не самый последний, самый бедный и грязный по всем городам, где наши Церкви? Скоро ль мы станем ходить к христианам на главных улицах и в хорошие дома? — Когда были у учителя Кирилла Хация, то от него отправились в близлежащий кооен, под который занята бывшая знаменитая крепость князя города Карацу. Сверх крепости отличный вид на море с островками, на город с горами за ним, на Мицусима — чрез устье реки. Недавним ветром свалило в крепости несколько толстенных вековых сосен; это напомнило участь тоже вековых силачей — удельных князей, так же поваленных в прах недавно, да и не бурей (какая это буря — горсть двухсабельных под предводительством Сайго!), в дуновением времени и собственною устарелостью. Крепость Карацу построена по указанию Хидеёси, когда он был здесь, снаряжая поход в Корею. На площадке лежит старая пушка, отлитая по образцу голландских, взятых с судна, погибшего около Карацу лет двести тому назад; виден даже и герб Голландии — до того простиралась подражательность. — Вечером с восьми часов была проповедь для язычников в Гиндзидоо; собралось человек 300 и слушали усердно; в конце проповеди указано было на катихизатора, от которого желающие могут дальше учиться вере.

3/15 октября 1891. Четверг.

Карацу— Фукуока.

В семь и три четверти часа сопровождаемые христианами при продолжающихся убеждениях с нашей стороны стараться сделать Церковь цветущею и при уверениях с их, что постараются, мы с о. Кавано оставили Карацу. Переправившись на лодках чрез устье реки в Мицусима, поехали великолепным сосновым лесом, содержимым как парк, до Хамасаки; там заехали к врачу Канеёси, оглашенному, и, простившись с ним и с провожавшими до Хамазаки Павлом Мураками и катихизатором Яковом Томизава, отправились дальше, в Фукуока. Канеёси и двум другим оглашенным в Хамазаки обещался прислать из Токио книг 6–7, но с тем, чтобы они были здесь уже церковными. Дорога в Фукуока идет почти все время берегом моря. Так как в одной из придорожных деревень был какой–то праздник, то по дороге встречалось множество радостного народа, идущего на праздник. В Фукуока прибыли часов в пять вечера и остановились здесь, чтобы повидаться с находящимися здесь 3–4 христианами и узнать от них, могут ли они помочь катихизатору, если оный будет поселен здесь, открыть проповедь, то есть найдут ли для него на первый раз слушателей.

Плеск моря, слышавшийся целые полдня сегодня, напомнил плеск моря хакодатский, когда я, бывало, сновал по берегу его с думою о смысле жизни. То основание было — основа, ныне идет уток; и тогда было грустно почти до безотрадности, и теперь тоже самое: рисунок–то ткани уж больно неясен и мизерен. Эх, по шапке и Сенька, и по Сеньке шапка!

Часу в девятом вечера Таисия Сёодзи, старуха, приходила, наболтала с кучу и найти слушателей для катихизатора не обещала; завтра придет с дочерью Фотиной; вероятно, тоже ничего надежного не скажет.

4/16 октября 1891. Пятница.

Фукуока — Кокура.

В десять часов утра приходили Таисия и Фотина Сёодзи; людей для слушания учения не указали, но обещали постараться найти. И о. Павел Кавано из города не принес ничего определенного; Пелагея, жена торговца, на которую он возлагал некоторую надежду, как на усердную христианку, переселилась куда–то за два ри от города; еще есть Лука, служащий в тюрьме; вот и все здешние христиане; быть может, есть и больше, да неизвестны; все–таки больше всего надежды на Сёодзи, что они помогут катихизатору основаться здесь. Сегодня утром отправил письмо к Павлу Морита в Нагасаки: если у него не найдется человека 2–3 слушателей из коренных жителей Нагасаки к тому времени, когда я кончу обзор Церквей о. Кавано, то пусть известит о том меня в Усуки — всего лучше тогда переселиться ему сюда — в Фукуока, как самый многолюдный город на Киусиу.