Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 225

Первым по времени из здешних верующих Фома Гамоо, цирюльник, крайне обеднел, пустившись вместе с бывшим здешним катихизатором Павлом Хатада в какие–то аферы; дом продал; сам ныне цирюльничает где–то на стороне, а здесь семья — в крайне бедственном положении; дом его купил бывший его подмастерье Василий Фукусима, ныне там хранятся церковные иконы и книги, и Василий, кажется, хороший христианин, только жена его еще прибывает в язычестве. Есть здесь некто Яков Хаяси, учитель, епископал–протестант, но просящийся в православие; жена его Марфа, по профессии повивальная бабка, очень усердная православная христианка. Прочие христиане здесь усердия не являют, ибо везде по одному в доме, семейства же некрещеные, или дети нисколько не знают молитв; у Луки Накасима, зажиточного торговца рисом, жена Евдокия — благочестивая, сам он — охладевший.

Вида Церкви в Кооносу нет. Христиане на молитву не собираются, никакого другого заведения церковного не существует. Долго здесь не было катихизатора; священник же редко заглядывал; так и вышло, что Церковь совсем упала; а была когда–то, особенно при покойнике Иосифе Асано, хорошей Церковью; оттого снабжена была иконами, богослужебными и для чтения книгами, что все ныне остается без употребления.

Город Кооносу — опускающийся город, ибо прежде был на пути в Едо и разные места, отчего богатым; ныне железная дорога отняла у него путешественников; местных же произведений для торговли у него нет; состоит он из одной тянущейся улицы, отчего, когда из вагона смотришь, кажется большим; домов 600.

В семь часов вечера, собравшись у Василия Фукусима, цирюльника, отслужили вечерню, причем пели мы вдвоем с о. Мидзуно, читал он. После службы сказал я поучение, что должны сами поддерживать и расширять свое знание веры и стараться о расширении Церкви между язычниками. Катихизатора здесь поставить нельзя, по неименью его, а будет заведывать здешней церковию сам священник — о. Мидзуно, который и будет посещать Кооносу раз в месяц, или никак не реже полутора месяца; будет приезжать в субботу, что бы отслужить вечерню, а на завтра — воскресную службу и сказать поучение; в прочие же субботние и воскресные дни пусть они собираются на общую молитву, после которой пусть читают религиозные книги по собственному выбору и желанию; если не могут днем в воскресенье, то пусть хоть вечером собираются, лишь бы только исполняли общую молитву. Дано наставление также, чтобы пользовались частым посещением священника для приобщения Святых Тайн, и объяснено, как это нужно и важно. Родителям сделано внушение учить детей молитвам, и вообще воспитывать их для Царства Небесного, в чем помогут Ангелы— Хранители детей.

Когда я кончил наставления, о. Феодор стал от себя говорить и вдруг заплакал, — мало–де заботился о Кооносу, как и о Цицибу; теперь вот только два дня езжу вместе с «сюкёо» и вижу, что Церкви эти совсем не так плохи, как я думал о них: охладевшие поднимаются, христиане оживляются. Не ожидал я такой чувствительности от него; если это не деланное, то он хороший священник, а я прежде не так думал о нем.

В десятом часу простились с христианами, чтобы завтра рано утром отправиться в Казоо, 3 ри от Кооносу, и так же запущенное церковное место.

1/13 декабря 1892. Вторник.

Казоо.

Утром в семь часов отправились в Казоо и прибыли в девять часов. Богатый христианин Авдий Миизава принял в свой дом. Во втором этаже у него заранее приготовлен был стол и стулья; там же у него приобретенная им из Миссии икона Спасителя — Афонская, (молельная) с лампадкой, хранятся церковные богослужебные и для чтения книги; метрика и заведенные великолепные книги для исповедной росписи, вписки пожертвований, церковных записей. По метрике значиться крещеных здесь 22; их них ныне в других местах 10, умер 1, охладел 1, налицо 10, в 6 домах. Лучшие из христиан — Авдий, очень усердный; к сожалению, он один в доме крещеный, его отец не хочет слушать учения, жене родные не дают слушать; Павел Судзуки, писец в канцелярии здесь, сизоку, родом из Хамамацу; у него хранятся церковные иконы; он же может читать при богослужении; Петр Оокума, брат бывшего здесь врача, — ревнителя Церкви Моисея Хасенгава. Но все христиане отчасти и доселе еще запуганы бывшим в 1889 году гонением на них со стороны местных бонз, по случаю погребения умершего тогда христианина Петра Асано. Тогда христиане с большим трудом добились возможности похоронить покойника на храмовом буддийском кладбище, единственном в городе, но бонзы никак не хотели пропускать гроб ни в главные ворота, ни в фортку — с дрекольем стали возле них сами и возбужденные ими бонзы из местных жителей; к посрамлению христианина прокопали для внесения его на кладбище небольшой вход в задней стене вала. Запуганные всей тогдашней сумятицей, жители Казоо перестали слушать христианские учение, так что присутствие катихизатора оказалось здесь совсем лишним. Но Бог хранит нескольких верующих здесь, видимо, Ему угодно, чтобы впоследствии здесь водворилось христианство. Верующие, однако, и доселе несколько боятся раздражать язычников: когда я изъявил желание пойти на кладбище отслужить панихиду по Петру, отсоветовали — не нужно–де возбуждать внимание бонз и вызывать их на брань и поносные речи; когда хотел пойти к одному христианину, живущему около кумирни, посетить его, как и других, отсоветовали — «мол, заметят, и что же раздражаться». Я уступил им — пусть в тишине хранят веру.

Пока ждали сбора христиан к богослужению, наступил полдень, и Авдий угостил отличным обедом; видно, что с сердечным радушием принимает.

Во втором часу отслужили обедницу; читал Павел Судзуки весьма порядочно; пели мы с о. Феодором. Была и проповедь, направленная к ободрению верующих и к тому, чтобы они старались о поддержании и дальнейшем воспитании в себе чувства веры и церковности — для того, чтобы непременно с этого времени собирались для общей молитвы по субботам вечером и праздникам, чтобы после молитвы читали религиозные книги и взаимно назидались. Все дали обещание делать это. Так как катихизатора по близости от этой Церкви нет, то о. Федор будет сам заведывать ею, приезжая сюда раз в месяц или в полтора месяца, как и в Коносу и, оставаясь на несколько дней, чтобы помолиться с верующими, преподать им наставления, а также Святые Таинства Покаяния и Приобщения Святых Тайн; о частых участиях в сих Таинствах, как весьма необходимом, сделано внушение — Сделано также настоятельное внушение, чтобы христиане постарались всех в своих домах поскорее сделать христианами. Все казались одушевленными. Вообще, Церковь эта, хотя и очень маленькая, внушает хорошие надежды.

В половине четвертого часа вечера мы с о. Федором отправились на станцию железной дороги, в 3 ри от Казоо— Куки, откуда с шестичасовым поездом в семь с половиною часов прибыли в Токио.

5/17 декабря 1892. Суббота.

Сендай.

Вчера утром выехав из Токио, вечером прибыл в Сендай на освящение Церкви. Церковь построена за три тысячи ен, из которых две тысячи добыты из России о. Анатолием и мной, одна — собрана от сендайских и других христиан здесь. О. Анатолий просил у архимандрита Макария, настоятеля Афонского Пантелеимоновского монастыря, и по ходатайству последнего русские благотворители прислали более тысячи долларов. Выстроил Церковь нынешним летом Василий Окамото; работа добросовестная. На освящение Церкви со мной приехали из Токио: священник Роман Циба, диакон Сергий Судзуки и два иподиакона. Сегодня за день совсем приготовились к освящению. Вечером всенощную отслужил о. Петр Сасагава, здешний священник; пели человек 30 здешних певчих, в два голоса, — и пели отлично, под управлением регента Алексея Обара, также привезенного мною из Токио.

Служение в новой, чистой, прекрасной Церкви возбуждает особенное чувство благоговения и умиления. К сожалению, христиане сендайские, которых сотни, до того опустились, что и сегодня в Церкви было, вероятно, не более 30. Всех я насчитал (во время проповеди) с сотню, но из них 30 певчих, — все почти дети, человек 50 — пришлые из разных Церквей к освящению, прочие — здешняя Церковь. Единственная надежда на поправление Церкви в о. Арсении, если он поселится здесь. С о. Петром Сасагава далеко не уйдешь, это — мерзавец, которого забыли похоронить. Проповедь сегодня говорил такую, что не уснуть, а умереть можно под нее.