Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 37

Был врач Лука Мияи, родом из Токусима, служащий ныне при тюрьме в Циба. В Токусима у него жена и пятеро детей. С умилением рассказал, что Господь спас от смерти его младшую дочь, тринадцати лет, девочку. Приготовивши уроки к следующему дню и помолившись, девочка легла спать; было уже часов десять, когда он и жена приготовились тоже лечь; но пред этим всегда они совершали вечернюю молитву. И вот, во время молитвы, слышит он глубокий стон дочери, спавшей тут же; он бросился к ней и нашел ее уже без движения и без дыхания, совершенно так же померла его мать; он припомнил это, испугался, но не растерялся, а стал применять свои врачебные познания — производить искусственное дыхание и так далее, и чрез час девочка ожила, к великой радости его и матери. Он назавтра попросил о. Павла Морита отслужить благодарственный молебен и ныне не перестает благодарить Бога за чудесную помощь: «Если бы, — говорит, — мы с женой не совершали молитвы, то уже глубоко спали бы в это время и девочка до утра была бы холодным трупом»; видит Провидение Божие и в том, что как раз в этот вечер он должен был дежурить в госпитале, но товарищ попросил его поменяться дежурствами, и он не ночевал дома предшествующую ночь. — Дал ему Троицкую иконку и обещался послать с отцом Павлом Морита по иконке его домашним.

23 июня/5 июля 1895. Пятница.

В половине седьмого, когда я шел на утреннюю молитву с учениками Катихизаторской школы, встретился в коридоре Мисима, что из католиков просится сюда.

— Я на экзамен, — говорит.

— Экзамены почти кончились.

— Но я сегодня пришел держать.

— Вам следовало приходить на главные, которые все уже прошли. Я же объяснял это вам несколько раз; теперь я ничего не имею сказать вам, — и прошел к собравшимся на молитву.

Очевидно, приходил только получить деньги на месяц, стеснившись прийти в первое число, по неявке на экзамены (8 ен, частно от меня).

Экзамен слушал в Женской школе, где ныне и кончился. Кончают курс ныне одиннадцать. Из них одна, Таисия Мацухаси, дочь тоже некогда кончившей курс в здешней школе Прасковьи Мацухаси — по мужу, чайному торговцу в Фудзисава; Ольга Тадзима, дочь богатого христианина, щедро платившего за нее, скромнейшая и красивейшая из кончивших; Раиса Ито, которую хотят домой, но которая не хочет домой, наиболее даровитая и серьезная из курса; дома у нее вотчим, помешавший уже ее счастью: ее хотел взять замуж, по окончании ее курса, Алексей Обара, регент, и она была не прочь, ибо очень любит пение и музыку, но вотчим не позволил, и Обара женился на другой. Ныне она остается при школе учительницей, по ее просьбе. Несчастнейшая из оканчивающих — Дарья Кикуци. Сводный брат ее — Петр Кикуци, бывший еще когда–то катихизатором, принуждает ее выйти за него замуж; и так как она противится, то он на днях избил ее; она ушла от него под предлогом выдержать экзамен; и ныне, по окончании, должна была уйти к нему; но вместо того разрыдалась в своей комнате до истерики и все рассказала Анне, начальнице. Анна уложила ее в постель, ибо она действительно сделалась больной: брат ей побоями, кажется, повредил легкие, на сильную боль которых она жалуется; следы же побоев видны и вне. Анна приходила рассказать это, и я велел ей успокоить Дарью, что мы не дадим ее брату; если же бы он пришел и насильно стал требовать ее, то мы призовем полицию. Она пусть остается при школе учительницей.

24 июня/6 июля 1895. Суббота.

Кончились экзамены в Катихизаторской, Причетнической школах и Семинарии. Оба курса Катихизаторской школы бледны и бедны; у семинаристов по физике учитель–язычник оказывается порядочным и знающим; обещался я мало–помалу завести физические инструменты — теперь и хранить их есть где. По пению Иннокентий Кису теорию преподает хорошо — значит, все–таки недаром в Россию ездил, хотя и не мог там кончить всего курса в Капелле.

Во время экзаменов прибыли священники: о. Иоанн Оно из Оосака и о. Симеон Мии из Кёото. Последний так худ и бледен, что его здесь, при высадке из вагона, спросили: «не болен ли?». И если бы он заикнулся, что не совсем здоров, то его потащили бы в госпиталь для холерных — такие строгие меры приняты теперь для обуздания этой порывающейся сюда гостьи. Но о. Симеон по натуре худ и бледен; в сущности же здоров и благодушен. Он очень порадовал меня речами, что семейная жизнь о. Иоанна Оно вовсе не так компрометирована, как те стараются представить, что собственно — в Вакаяма и толкуют дурное — больше нигде; и христиане, также как катихизаторы, везде очень уважают о. Иоанна. Все дрянные толки, думает он, произошли от неладов двух баб — жен о. Оно и диакона Мацуда; так говорил о. Симеону и Кирилл Сасабе, живший в церковном доме в Оосака как катихизатор. Значит, не о. Иоанна Оно нужно взять из Оосака, а диакона Якова Мацуда; перевести его хоть в Сендай, где для подобных сплетен мало пищи. — Для Кёото о. Симеон просит Женскую школу, она–де будет очень полезна и для укрепления христианства в Циукоку (ибо родители нашлют детей в нее, а где дети, там и сердца родителей), и для развития Церкви в Кёото, — желающие учиться найдутся, — а с тем и христианство водворится в домах, откуда будут приходить в школу. — Желание о. Семена исполнить нетрудно; пусть школа начинается с горчичного зерна, — с двух–трех; если Богу угодно и жизненные элементы окажутся, то она станет возрастать так же, как это было здесь, в Токио; за материальными средствами тогда дело не станет.

Петр Исикава, редактор «Сейкёо Симпо», принес для просмотра вышедший первый номер журнала «Нихон–Сюукёо» — крупными знаками, — «нихонсюукё кай хёо–рон–но хёо–рон» — красными мелкими, и внизу — в переводе: «The Review of Religious Reviews». Помещена, между прочим, статья Даниила Кониси — «О составе Греческой Церкви» (Греек–кёоквай–но сосики), и вслед за нею статья довольно известного Сокура: «Взгляд на Японскую Греческую Церковь» — взгляд, хотя и язычника, довольно спокойный, — Журнал задался целью, при нынешней религиозной неурядице, уяснить, «какая вера должна быть отныне верой Японии?» Задача очень почтенная и в высшей степени полезная, и, будь у нас люди религиозно одушевленные, очень можно было бы воспользоваться сим журналом в интересах православия.

25 июня/7 июля 1895. Воскресенье.

О. Симеон Мии рассказывал о катихизаторах, подведомых ему. Хорошего мало. Яков Каяно, что в Кёото, точно лежачий камень, под который вода не просачивается, — как и везде был он доселе; Макарий Наказава — чрез три месяца по прибытии на место, в Оогава, оказался, при посещении Церкви о. Симеоном, незнакомым с своими христианами; Иосиф Ициномия не терпим за сварливость. Слабые и вялые, вроде Адаци, Мияке, Инаба, оказываются лучшими; по крайней мере, ненависть не возбуждают. Оттого и бедны катихизаторы, да и не у него только, а везде: о плохих служителях Церкви христиане не заботятся и не помогают им, — а поди–ка проживи с семьей на восемь или десять ен, получаемых от Миссии! Миссия говорит, что больше дать не может — и действительно не может — «доставайте с золотого дна, лежащего пред вами» — Японской Церкви и всей японской нации, и кто же виноват, если не достают? — Просит еще о. Мии священника для Циукоку — его одного мало. Верно! Но где взять людей для священства? Нет их у нас; вот разве подберутся в лета выпускные из Семинарии; теперь же незрелые они для того. Не прочь уклониться и сам о. Симеон от своего большого прихода: «Не искусен я», — говорит, — «по исправлению церковных обязанностей и проповеди, не знаешь о чем говорить с христианами, а народ там развитой, не то что на севере». Долго была у нас с ним речь о сем предмете; исполнять его желание — оставить исключительно для одного места — нельзя; но если он и еще по прошествии года будет говорить то же, что ныне, то едва ли он неисправимо человек кабинетный; в последнем качестве он также будет очень полезен Церкви, но священство тем более оскудеет.