Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 56

О. Петр Кавано после богослужения отправился в Кокурай, ему туда христиане сообщили о чуде, прося его благодарственной молитвы. — И все это описывается так просто, среди сетования, что нет новых слушателей, и других малосодержательных речей, — между прочим просьбою переместить его — Матфея Юкава — в другое место, ибо ему совестно служить здесь без всякого успеха.

30 сентября/12 октября 1895. Суббота.

О. Петр Сасагава просит катихизатора для Ивадеяма: католики–де прислали туда проповедника, который, по католическому обычаю, употребит все силы — прежде всего для совращения православных, так, чтобы не случилось греха с неопытными христианами, нужен им хранитель. К сожалению, некого послать; написано, чтобы из подручных ему проповедников уделил кого–нибудь; мог бы, например, пойти туда на время катихизатор Фурукава–кёоквай Елисей Кадо, который и основал христианскую общину в Ивадеяма, тем более что у него, по известиям, нет ныне новых слушателей в Фурукава.

О. Петр Яманака из Хакодате извещает, что в школе у него ныне 67 учащихся и 27 в школе шитья, где он тоже учит христианству, всего 94 человека. С развитием правительственного учебного дела и умножением разных частных школ в Хакодате наша церковная школа теряет все более и более учащихся. Что ж, мы можем и совсем прекратить этот наш труд и расход, тем более что он для Церкви непроизводителен.

Бонза из Исе просится в Катихизаторскую школу; пишет, что слушал Олькота и аглицкого капитана — завзятого буддиста; думал, что — вот воскресает буддизм, обманулся, и ныне сознал, что только христианская вера имеет будущность, поэтому хочет быть проповедником ее; оттого и просится в школу. Так как он просит притом и Священное Писание, то послан ему Новый Завет и написано, что если он будет в Токио (а он пишет, что скоро будет), чтобы побыл в Миссии; касательно же школы положительно заявлено, что только христиане поступают в нее.

На всенощной ныне, накануне Покрова Пресвятой Богородицы, не мог выйти на литию и величание — кашель одолевал. Оо. Павел Сато, Роман Циба и Семен Юкава отправили торжественное богослужение. Только вперед нужно наблюсти, чтобы облачение было праздничное; сегодня Кавамура положил простое воскресное, которое очень уж истерлось и неблагообразно.

1/13 октября 1895. Воскресенье.

После обедни зашел христианин из Сукагава Василий Миезава; говорил, что катихизатор их, Савва Эндо, исчез куда–то; сказал, что в Такасаки отправляется по неотложному делу; но в Такасаки его нет. В краткую свою бытность в Сукагава ничего доброго не сделал и ничем не заявил себя, кроме того, что пьет. Недаром на минувшем Соборе священники совсем было порешили исключить его из числа катихизаторов; о. Тит взял его еще раз попытать, и неудачно.

Был потом мужичок из Гундоо. Христиане там хранят веру; по субботам и воскресеньям собираются на молитву человек пятнадцать–двадцать; малыши поют. Но катихизатор Илья Яци ни разу еще не удостоил их посещением, хотя и в Хацивоодзи ему не много дела. Плох этот Яци, вечно воображающий себя больным, хотя врачи смеются над этим его предрассудком, когда он показывает себя им! Но вот и таких людей приходится Церкви употреблять на службу за неимением лучших!

Вечером приходил о. Роман Циба, нынешний инспектор Семинарии:

— Яков Сабинай (3–го класса) просит увольнения из Семинарии.

— Это почему? Он был всегда таким усердным, особенно по пению.

— Товарищи принуждают. На каникулах дома, в Мориока, соблудил. Товарищи узнали об этом и очень напали на него; он дал им обещание вперед никогда этим не погрешить; но здесь недавно нарушил свое обещание, и товарищи изгоняют его. Вот прошение Сабанай, написанное по требованию их.

И о. Роман показал мне прошение.

Значит, семинаристы довольно нравственны. Мне приятно было убедиться в этом, хотя жаль было терять одного из них, — После Яков Сабанай приходил просить на дорогу до Мориока; лицо его совсем не было печальное, и я заподозрил, что он собирается туда, где нарушил свое обещание, поэтому обещал ему дать завтра перед самым отправлением на станцию, туда же надо будет послать человека с ним купить ему билет, чтобы не остался здесь с выпрошенными дорожными, что часто случается.

2/14 октября 1895. Понедельник.

Василий Усуи, из Оодате, пишет, и с ним пишут два христианина из Церкви. Оказывается, что он не так виноват, как представил его прежний квартирный хозяин: контракт на пять лет на занятие квартиры Василием подписан не был; хоть врагов христианства там и нет, но мальчишки часто бросали камешки в дом во время молитвы или катихизации, ибо дом стоит на очень юрком и шумном месте; уличный шум тоже много мешал; неудобно было и подниматься для молитвы по узкой и утлой лестнице во второй этаж. По всем этим причинам и переменен церковный дом на нынешний — удобный по местоположению, с молитвенной комнатой внизу. Сделано это по совету со всеми христианами и по желанию всех, и прежний хозяин тогда не возражал и не имел ничего возразить. Нынешняя же его жалоба в Миссию — дело какого–нибудь дешевого сутяги–адвоката. Хотели христиане видеться и говорить с ним — хозяином, но нет его дома; он по ремеслу плотник — в отлучке; совсем безграмотный и неспособный сам собою на кляузы. Излишек квартирных поступал–де всегда в церковную кассу, о чем и свидетельствует сей казначей собственноручным письмом. Значит, Василий Усуи восстановил свое честное имя. Весьма рад! Дай Бог только, чтобы все в сегодняшней корреспонденции оказалось верным.

3/15 октября 1895. Вторник.

Варнава Симидзу, из Уцуномия, прибыл. Стал я слушать его, ни слова не вымолвив, целый час слушал. По письмам его ждал узнать Бог весть какие дурные поступки о. Тита Комацу. Но оказалось следующее: о. Тит сватал Варнаве невесту в Уцуномия, находя, что катихизатору лучше быть женатым; сватовство началось в третьем месяце, и Варнава не говорил ни «да» ни «нет» до восьмого месяца. Наконец, как видно, о. Титу стало стыдно перед семьей, где сватал, и он вместо Варнавы предложил в женихи своего собственного сына Романа. В этом и состояла вся вина о. Тита. Перестал слушаться его, возмутил многих христиан в Уцуномия против него, гневался–де (икатта) на него, как не раз в рассказе высказался. Я очень осердился на Варнаву и сильно выговорил ему, результатом чего было, что он расплакался, добровольно вызвался написать извинительное письмо о. Титу и обещался вперед так не провиняться.

Так как вызван был к этому времени и о. Фаддей Осозава для поручения в его ведение Варнавы, то он тут же и передан о. Фаддею с тем, чтобы завтра же отвезли его в Хацивоодзи для служения катихизатором в этой Церкви с увольнением Яци в Хацинохе.

4/16 октября 1895. Среда.

О. Симеон Мии начинает письмо: «Благодарение Господу! По его милости наша Церковь в Кёото благоденствует»; и затем радужными красками расписывает своих катихизаторов и свою Церковь в Кёото. Но фактов особенно приятных никаких нет. Видно только, что человек сам в радужном настроении и полон жизни и надежд. И на том спасибо!

Иоанн Судзуки, катихизатор Оцу, в провинции Мито, просит на погорелое. Домов шестьсот сгорело, значит, большая часть города. Христиан погорело семь домов, между ними тамошние богачи — два дома Саймару. Церковь только что выстроили, с большой натугой, не успели еще освятить — сгорела; погорели и иконы — полный иконостас, написанный в Миссии и давно туда отправленный. Теперь уж там едва ли быть Церкви. Послано сегодня: десять ен катихизатору Судзуки, по одной ене семи погоревшим домам, не в виде помощи, а как «мимай» и по иконам погоревшим, ибо у них и иконы сгорели.

5/17 октября 1895. Четверг.

Японский праздник, занятий не было, между прочим, и у меня с Накаем, почему я целый день с Моисеем Кавамура разбирал церковные вещи на чердаке для перемещения, что заслуживает того, в соборную ризницу.