Путеводитель по Библии - Азимов Айзек. Страница 55

Как бы то ни было, он сделал вид, что действует по необходимости, и убедил всех родственников из племени своей матери в Сихеме помочь ему захватить власть, внушая, что им лучше жить при царе, который один из них, чем при семидесяти чужих. Родственники согласились с ним и выдали ему деньги для последующих действий — наем личного войска, с помощью которого он напал на своих братьев и убил всех, кроме одного. Обретя власть, Авимелех стал царствовать, но недолго:

Прозревшие наконец сихемцы восстали против Авимелеха. Подавив восстание с кровавой жестокостью, Авимелех продолжал усмирять другие недовольные его правлением города Манассии. Он пошел с войском на город Тевец (на месте которого, как считается, сейчас находится деревня Тубас), располагавшийся приблизительно в двенадцати милях к северо-востоку от Сихема, осадил и взял его, но был убит у городской башни [60].

Так закончился род Гедеона и первая попытка установить царскую власть в Израиле.

Массифа

Дебору и Гедеона можно считать четвертым и пятым судьями. Еще о двоих, Фоле и Иаире, шестом и седьмом судьях, кратко упоминается в начале 10-й главы Книги Судей, а затем действие перемещается в Заиорданье.

Хотя колено Гада оставалось в стороне от всех бед Израиля, народ его не пребывал в полном спокойствии, даже если исключить кратковременное вторжение войска Гедеона.

Поселившись в своем уделе, это колено вытеснило аммонитян, отбросив их из Иорданской долины на восток. Разумеется, это не произошло мирно, между народом Гада и аммонитянами шла продолжительная война. И вот наступила ее кульминация:

Местонахождение Массифы точно неизвестно, но она могла находиться милях в двадцати к юго-востоку от города Сокхофа, о котором упоминалось ранее в связи с преследованием Гедеоном врагов. Этот город находился вблизи восточной границы территории Гада.

Войско Гада возглавлял Иеффай, который поклялся, что в случае победы после возвращения из похода принесет в жертву Богу первого, кто из его дома выйдет ему навстречу. Иеффай одержал полную победу над аммонитянами, и, когда вернулся домой, первой бросилась к нему дочь — единственный его ребенок. Потрясенный Иеффай был вынужден принести ее в жертву.

Этот рассказ о человеческом жертвоприношении настолько противоречит ритуалам яхвизма, что вызывает недоумение, почему более поздние редакторы Книги Судей оставили его в тексте Библии, не высказав по этому поводу никакого неодобрения. Нередко предполагалось, что рассказ этот оставлен неприкрашенным, чтобы ассимилировать в яхвизме ритуал языческого праздника. Рассказ завершается так:

Это был широко распространенный во всем Древнем мире праздник умирания и последующего возрождения божества плодородия, олицетворявший ежегодный земледельческий цикл: умирание природы зимой и возрождение ее весной. Этот обряд мог проводиться женщинами, которые во время ежегодных пышных церемоний оплакивали смерть бога, а затем радовались, получив весть о его возрождении.

Запретить женщинам проведение издревле укоренившегося обряда могло оказаться сложным — возможно, гораздо легче было заменить в этом обряде языческого бога дочерью израильского героя [61].

Шибболет

Победа Иеффая пришлась не по вкусу ефремлянам так же, как и победа Гедеона. Они решили, что колено Гада пытается захватить власть над всем Израилем. Иеффаю не удалось, подобно Гедеону, успокоить ефремлян, и на этот раз вспыхнула междоусобная война.

Войска Ефрема с самоуверенностью колена, убежденного в военном превосходстве над остальными израильтянами, перейдя через Иордан, стремительно вторглись в земли Гада.

Иеффай, по всей вероятности, постоянно ускользал от противника: заманивая ефремлян в глубину своей территории, подальше от их опорных пунктов, он тем временем послал часть войска захватить переправу через Иордан и отрезать им отступление. Затем, в жестокой схватке, Иеффай разбил ефремлян, и, когда уцелевшие воины бежали, они обнаружили, что переправа занята:

Слово «шибболет» означает «речка», но в данном случае это не имело значения, оно просто использовалось из-за звука «ш», который отсутствовал в диалекте ефремлян. Слово «шибболет», употребленное в этом отрывке Библии, используется в английском языке для обозначения любого характерного слова, которое служит для отличия одной группы людей от другой.

В этой междоусобной войне погибло сорок две тысячи ефремлян. Цифра эта, несомненно, преувеличена, но поражение было достаточно серьезным, чтобы гегемонии племени Ефрема над всем Израилем наступил конец. Когда настал день и в Израиле наконец появился царь, он был избран не из колена Ефремова.

Назорей

Иеффай был восьмым судьей, и после рассказа о нем кратко упоминаются (в двух-трех стихах каждый) еще трое: Есевон, Елон и Авдон — соответственно, девятый, десятый и одиннадцатый судьи.

И вновь происходит перемена места действия, на этот раз к западу, на южное побережье, где самым серьезным врагом израильтян были филистимляне. Больше всего страдало от них колено Дана, чья земля лежала к северу от Филистии и находилась в ее власти на протяжении всего периода Судей.

Борьба между данитами и их филистимскими владыками породила рассказы о народном герое Самсоне. Самсон не был предводителем войска, наподобие Варака, Гедеона или Иеффая. Это был своего рода Робин Гуд, сражавшийся с врагами в одиночку и побеждавший скорее благодаря своей сверхъестественной силе, чем ловкости или уму.

Неизвестно, какая доля исторической правды содержится в этих несомненно преувеличенных историях о Самсоне, ибо многие из них можно отнести к распространенному в древние времена типу солярных мифов, где жизнь героя отражает путь солнца по небу.

Жизнь Самсона удивительна с самого начала, так как о его рождении возвестил его матери ангел:

Слово «назорей» означает «тот, кто обособлен», то есть тот, кто выделяется из числа обычных людей, посвящая себя духовной жизни. Назорей в древнем Израиле — это нечто наподобие монаха в христианском мире.

Назорей были довольно распространены во времена позднего царства, и правила для тех, кто давал обет назорейства, были записаны в Книге Чисел, являясь, следовательно, частью закона Моисея:

Самсон — первый человек в Библии, о котором говорится как о назорее, но это определенно не дидактический персонаж. В его жизни ничто не свидетельствует о высокой духовности или даже об обычной нравственности. Он не выполняет самого простого минимума назорейских обетов, ибо прикасается к мертвым телам и участвует в пиршествах с обильными возлияниями.