Что-то вроде пеликана - Гарднер Эрл Стенли. Страница 7

– Ну, сэр, как вам сказать, – замялся лакей. – Конечно, если вы так считаете, сэр.

– Ну, вот видишь, – удовлетворенно бросил Лейт. – Сегодня женщина выбросила из окна меховую пелерину стоимостью в триста пятьдесят долларов. Что она при этом чувствовала? Она рассказала мне о своих сокровенных переживаниях. Я записывал ее слова, словно в лихорадке, Бивер. А теперь мои слова польются на бумагу. И это происшествие останется жить в веках...

Лестер Лейт быстро снял пиджак и вручил его лакею:

– Повесь его, Бивер.

Усевшись в кресло, он вставил в пишущую машинку чистый лист бумаги.

– Позвольте спросить, почему вы доставили все на такси? – Лакей-шпион попытался вытянуть из хозяина еще какую-нибудь информацию.

Лестер Лейт даже не поднял головы.

– Не отрывай меня, Бивер. Мне нужно сконцентрироваться. Доставка на такси? Да потому, что все эти вещи куплены в комиссионном магазине, в дешевом районе. Остальные магазины были уже закрыты. А маленькие магазинчики, как известно, не имеют службы доставки. И мне пришлось нанять шесть такси. Получилась целая процессия, Бивер. А теперь дай мне подумать, как начать. Пожалуй, буду писать от первого лица. Да! Заголовок уже есть: «Выброшенные деньги: душевное состояние Винни Гейл в трактовке Лестера Лейта».

Молодой человек деловито отпечатал заголовок, отодвинул назад кресло и, наморщив лоб, уставился на чистый лист бумаги.

– Теперь нужно придумать начало, – пробормотал он. – Если так: «Я выбросила меховую пелерину из окна»? Нет, это не звучит. Здесь нужно что-то более эмоциональное. Попробуем иначе: «Я примерила меховую пелерину, которую подала мне продавщица. Вещь сидела на мне идеально, было очень приятно почувствовать тепло мягкого роскошного блестящего меха. И тут я решительно швырнула пелерину в окно». Вот это звучит драматично.

Лестер Лейт наклонил голову набок, изучая выражение лица лакея.

– Ну как, Бивер?

– Очень хорошо, сэр, – неуверенно сказал слуга.

– По твоему лицу этого не скажешь, – недовольно промычал лейтенант. – Полное отсутствие энтузиазма.

– Да, сэр. Если хотите знать мое мнение, то звучит это несколько прямолинейно, сэр.

– Да, – признал Лестер Лейт. – Здесь нужно что-то более тонкое.

Он снова отодвинул кресло и, засунув большие пальцы в карманы жилетки, с минуту смотрел на клавиатуру пишущей машинки. Потом встал и начал расхаживать по комнате.

– Бивер, как, по-твоему, писатели добиваются вдохновения?

– Не знаю, сэр, – пожал плечами лакей.

– Все казалось легко, когда я думал об этом в общем плане. Когда же нужно писать конкретно... Нельзя же просто сказать: «Я выбросила пелерину из окна». И в то же время я не знаю, что еще можно сказать. Ну ладно, Бивер. Главное – положить начало. Я где-то читал, что опытные литераторы не сидят в ожидании вдохновения, а упорно работают. Они придумывают много вариантов, тщательно подбирают слова...

Слуга охотно поддакнул.

– Пожалуй, попробуем подойти с другой стороны, – решил Лестер.

Он снова уселся за пишущую машинку и начал упрямо выстукивать слова. Шпион раболепно суетился возле него.

– Не жди меня, Бивер. Творческий процесс, пожалуй, займет еще несколько часов.

– Может, принести вам что-нибудь, виски с содовой или...

– Нет, Бивер, я должен работать, – решительно заявил хозяин.

– Хорошо, сэр, – сразу же согласился слуга. – Если не возражаете, я бы вышел подышать свежим воздухом...

– Конечно, Бивер. Ради бога, – ответил Лейт, не отрывая глаз от пишущей машинки.

Шпион дошел до угловой аптеки и оттуда позвонил в полицейское управление. К телефону попросил сержанта Экли.

– Бивер, что за процессия из нескольких такси подъезжала к вашему дому? – резким тоном спросил Экли.

– Он решил стать писателем, – ответил шпион-слуга. – Ему пришла в голову идея написать эффектный рассказ. И он уже приступил к делу. Накупил целую уйму подержанной мебели, пишущих машинок, шкафов – словом, всякой ерунды – и привез все это на такси.

– С этим типом никогда не знаешь, то ли он шутит, то ли в самом деле сходит с ума, – простонал сержант Экли.

Во всех офисах «Точприбора» ощущалось едва заметное напряжение. Под повседневной рутиной деловой активности угадывалась какая-то неловкость. Это выражалось во всем: во взглядах исподтишка, суетливости персонала, перешептываниях в туалетных комнатах.

Редактор «Новостей «Точприбора» Фрэнк Пакерсон сидел в кабинете с карандашом в руке и машинально рисовал что-то бессмысленное на листке бумаги.

Раздался звонок переговорного устройства, и Пакерсон автоматически нажал кнопку. Из приемной раздался голос девушки.

– Тут пришел автор со своей рукописью, – доложила она. – Он хотел бы продать ее за пятьсот долларов нашей газете.

Пакерсон удивился:

– Рукопись... пятьсот долларов?

Девушка подтвердила.

– Скажите ему, что мы не покупаем рукописи. Все материалы для газеты пишут наши сотрудники. Скажите еще, что у нас нет таких денег.

– Хорошо, мистер Пакерсон. Я уже так ему и сказала. Но он настаивает на встрече с вами. Говорит, что у него есть и ружье, которое он хотел бы продать...

– Ружье? – оживился редактор многотиражки. – Что за ружье? – заинтересованно спросил он.

– Говорит, двустволка фирмы «Итабор», и он готов продать ее за пятнадцать долларов.

– Настоящий «Итабор»! – воскликнул Пакерсон. – И всего за пятнадцать долларов?

Большой любитель огнестрельного оружия, Пакерсон не мог отказаться от подобного предложения. Это было бы все равно что для страстного футбольного болельщика отказаться от билета на финал мирового первенства.

– Пропустите его, – решительно скомандовал Фрэнк.

Пакерсон ожидал увидеть какого-нибудь потасканного индивидуума с длинными волосами и воспаленными глазами. И совсем не был готов встретить обходительного, прекрасно одетого джентльмена, который стремительно вошел в кабинет редактора многотиражки с портфелем в правой руке и двумя кожаными ружейными футлярами через левое плечо.

И тут Пакерсона внезапно охватило подозрение.

– Просил бы понять меня правильно, уважаемый, – строго сказал он. – Я не покупаю оружие у незнакомцев. Прежде мне нужно знать все о предлагаемых ружьях.

– Да, конечно, – охотно согласился Лестер Лейт. – Могу представить вам счет из магазина, где купил эти ружья.

– Одного счета недостаточно, – покачал головой хозяин кабинета. – Мне нужны также кое-какие сведения о вас. Названная вами цена... Она просто абсурдна, если речь идет о подлинной двустволке фирмы «Итабор».

Лестер Лейт рассмеялся.

– Хотите, я назначу цену в шестьдесят долларов?

Пакерсон покраснел.

– Я готов купить еще одно ружье за подходящую цену. Но никак не ожидал увидеть хорошо одетого незнакомца – обладателя двух ружей, предназначенных для продажи. Думаю, вы должны меня понять, мистер...

– Лейт, – подсказал посетитель.

– Полагаю, вы способны войти в мое положение, – повторил хозяин кабинета.

Лестер Лейт опять рассмеялся.

– Видите ли, мистер Пакерсон, я хочу продать этот «Итабор» так дешево, потому что просто не могу попасть из него в цель. У меня есть еще ружье фирмы «Беттербилт». И оно бьет абсолютно без промаха.

Пакерсон покачал головой:

– А вот мне не нравятся ружья фирмы «Беттербилт». Я предпочитаю «Итабор» с вертикальным расположением стволов.

– Тогда вам понравится это ружье, – уверенно сказал Лейт. И открыл один из ружейных чехлов.

Охваченный нетерпением Пакерсон сначала бегло, но внимательно осмотрел ружье. Собрал его, проверил затвор и даже раз прикинул его к плечу. Затем вернул Лейту.

– Так сколько вы хотите получить за него? – с удивлением спросил он.

– Пятнадцать долларов.

Пакерсон не мог скрыть подозрения.

– Если вам нужны поручительства, можете позвонить в мой банк, – спокойно сказал Лейт.

– Вы знаете, сколько стоит новое ружье этой марки? – еще раз спросил Пакерсон.