Капитан Два Лица - Ригби Эл. Страница 46

— Ты вытаскивал меня из казематов трижды. Я тебя — один раз. В конце концов, я должен.

— Спасибо тебе. Я это ценю.

Заскрипели деревянные доски, начал открываться выходной люк, снова выехал трап.

— И будь осторожен, Ино. Ле Вьору не стоит особенно доверять.

На улице еще раз отчетливо прогремел ружейный выстрел. Дуан уже не успевал спросить, что значит предупреждение: фигура наставника скрылась в тени. Поднимая ладонь в приветствии, король Альра’Иллы пошел вниз.

— Все же сагиб Азралах невероятно щедр. На эти сокровища вы могли бы, — не будь даже ничего больше, — содержать и кормить армию до Большого Прилива.

Сияние самоцветов отражалось в глазах Кеварро: вместе с Дуаном он склонялся над одним из сотен кованых ларей альраилльской казны. Черные пальцы провели по верхнему, насыщенно-зеленому камню и отдернулись. Аккуратно прикрыв крышку и повернув ключ, Дуан усмехнулся.

— От силы до фиирта, та'аш, учитывая, что я собираюсь делать. Ну, или содержать, но не кормить.

Кеварро взглянул на него в упор, с тщательно скрываемым любопытством, но ничего не спросил: прекрасно знал, что услышит о планах короля на совете, вместе с другими. Оба поднялись с колен и принялись стряхивать крупицы соли, налипшие на одежду; соль здесь блестела на полу, на стенах, на крышках сундуков. Закончив, Дуан внимательно оглядел своего советника.

— Не помню, сказал ли я при встрече, но вы несколько осунулись за последнее время. А учитывая, что ваш народ и так не отличается тучностью, это тревожный знак. Не много ли у вас работы в мое отсутствие? Я ведь нещадно перебросил на вас почти все.

Кеварро усмехнулся уголком губ, впрочем, не без смущения.

— О нет, маар. Все прекрасно, насколько возможно для чернолицего среди белых. Но я рад вашему возвращению, это была долгая поездка. И всякий раз Азралах не отпускает вас без даров.

«Конечно. От одного только этого сомнительного предприятия, где всех нас чуть не сожрал слепой водный змей, Азралах получил треть всех сокровищ только потому, что прикрыл наш зад со своей флотилией. Жадный ублюдок». Но это Дуан только подумал, вслух же произнес, многозначительно приподнимая брови:

— У него подрастают четыре младших сестры, скоро выдавать замуж. Ему нужно быть любезным с королями-мужчинами, учитывая, как он жаждет дружбы с Морским Краем.

Говоря, Дуан вспоминал смуглого сагиба с шапкой темных вьющихся волос и выбритым левым виском. Вечный взгляд исподлобья и любимую загадочную фразу: «Я гляжу дальше». Да, Азралах неизменно глядел дальше многих; глаза его — серые, чуть светящиеся, выдающие в Заморье родовитость так же, как в Морском Краю ее выдает проступающий на ладони герб с тем или иным цветком, — смотрели прямо. Через воду, жадно, пристально и оценивающе. Искусное лицемерие — дикарь для окружающих дикарей и просвещенный правитель для иноземцев — во многом делало сагиба близким Дуану. А еще Азралах был незаменимым прикрытием: прекрасно знал цену тайнам, своим и чужим.

Двуличные и двуликие должны помогать друг другу, разве не так?

Это Азралах сказал на прощание, вручая Дуану конверт с очередным письмом для своего «любезного светлого друга», тилманского правителя Дрэна Вударэса. Путь до Тилмы был далек и опасен даже для быстрых дагирских кораблей, а письмо имело цену и срочность. Дуан знал, потому что завозил от одного к другому уже не первое тщательно запечатанное послание, а также потому, что иногда позволял то тилманцу, то дагирцу пользоваться «Ласаррой» для тайных прогулок через Море, друг к другу. Они вели много дел вместе. А ведь когда-то Вударэс долго продержал Азралаха на цепях в подземельях, потому что Храбрейший кусался, бранился и всячески выказывал готовность переубивать всех, кто приблизится. Удивительно, как только не начинается иногда дружба.

— Азралаха сильно изменил плен в Тилме. Говорят, попав туда во время войны, он был просто дорвавшимся до власти разбойником, ничем не лучше прочих. А вернулся просвещенным, вдохновленным, готовым менять вокруг себя все.

— Я слышал, тилманцы удивительный народ. Не просто так ведь Светлые любят их за искусства и мудрость.

«О да. А еще их обожает Домкано, божество порока». Дуан облизнул губы, сдерживая смешок. У тилманского короля, как и у всех в роду, глаза были черные как уголь, а волосы белые, как перья птенца серебряной чайки. Гибкие движения, изящные жесты, глубокий голос — и сонмы живых игрушек для любовных утех. Вударэс всегда мнил, будто просвещенный, сильный и богатый человек вправе позволить себе любые излишества, — и наверняка донес мысль до заморского пленника, в довесок к высоким монаршим идеалам. Не потому ли Азралах завел себе в последние Круги такой здоровенный гарем? Но сообщать обо всем этом чернолицему, воспитанному наверняка в строгих правилах, не было необходимости: сам увидит, если вдруг Дрэн наведается в гости. И Дуан просто рассеянно бросил:

— Да, довольно необычная страна. К тому же плен всегда меняет твое сердце, как и бегство. — Он махнул рукой куда-то вверх. — Ну все, дело сделано. Идемте скорее, не хотелось бы опаздывать. Мне нужно сегодня всех задобрить.

На лестнице было темно. У Дуана на миг возникла странная иллюзия, будто он движется рядом с Дариной — даже волосы шедшего впереди Кеварро пахли так же пряно и сладковато, как у нее. Но едва Кеварро выбрался в свет факела, иллюзия исчезла. Вокруг не было тайной пещеры, а был Альра-Ган, в который не хотелось возвращаться. Дуан устало покачал головой и стал повторять заученные слова, которые предстояло вскоре произнести. Стараясь не думать ни о чем другом.

«Ох, малышка Ро. Что же ты со мной сделала».

Первый патруль часовых приветствовал их, стукнув по полу древками пик. Дуан улыбнулся.

— …И в завершение. — Дуан поднялся, но жестом сделал всем знак сидеть. — Я не просто так подхватываю дело моего покойного отца по обновлению альраилльского флота. Нам не только нужны новые суда, чтобы перестать платить турцам, когда необходимо что-то быстро перевезти. И не только нужны новые суда, чтобы чувствовать защищенность от всякой, в том числе и заморской, угрозы. Они также нужны нам, потому что я желаю в ближайшее время возродить еще одну давнюю, добрую традицию, нарушенную, с моей точки зрения, опрометчиво и недальновидно.

Его слушали внимательно. Набрав в грудь побольше воздуха, Дуан Тайрэ наконец закончил:

— Нам пора вернуть на службу пиратов. Соколов.

Прежде тишина нарушалась шорохами и изредка шептанием. — теперь она стала почти замогильной. Веера и лорнеты замерли в поднятых руках; мужчины и женщины смотрели на короля в упор, и некоторые, наверное, не совсем верили собственным ушам. Дуан же глянул лишь на двух человек из всех собравшихся в зале: сначала на Кеварро, лицо которого осталось бесстрастным, потом — на Габо ле Вьора, сцепившего в замок желтоватые, жилистые руки. Советник по Безопасности буравил Дуана ответным, совершенно беззастенчивым взглядом. Губы были поджаты, но королю вдруг показалось, что он слышит насмешливое:

— Вы нелогичны, принц.

— Я буду откровенен, — Дуан заговорил чуть громче. — Я сомневаюсь, моя уверенность не окрепла, к тому же достойных претендентов на такую службу у нас нет. Именно поэтому я не выношу предложение на голосование; мы проголосуем чуть позже. У меня будет время подумать, а у вас… — Он улыбнулся. — Подыскать мне достойные возражения. Сейчас все свободны, если никто не желает задать никаких вопросов.

Зашуршали юбки дам и подолы длинных камзолов мужчин. Все выходили, как обычно, любезно раскланиваясь, но в глазах некоторых Дуан угадывал вполне определенные эмоции. Настороженность. Даже страх. Преимущественно это были старые советники, из тех, кто наверняка поднял руку, когда Талл Воитель, вернувшийся из Нушиада, пожелал уничтожить альраилльских пиратов навсегда. Уже теперь они, попрощавшись, сбивались в группки и шептались, шептались, шептались. А иные оборачивались, чтобы кинуть на короля еще один-два недоуменных взгляда. Дуан не знал, поднимут ли они руку сейчас, много Кругов спустя, когда придется голосовать за противоположное решение. Скорее всего, нет. Стоя очень прямо, король Альра’Иллы смотрел, как пустеет зал, и в который раз задавал вопрос, а не поторопился ли. И не совершает ли ошибку?