Грешники, которыми мы стали (ЛП) - Хариан Сара. Страница 3

После того, как закон был принят, инженеры обновили Центры, чтобы убивать грешников. Они стали самой точной формой смертной казни, которую когда– либо создавали.

Кроме всего прочего, они построили их посреди экспериментальной дикой местности, общественность мало что знает о Передовых Центрах. Они знают, что благодаря технологиям мозговые волны кандидатов измеряются во время симуляции. Реакции оценивают, и как стрелка  в компасе, тест точно определяет истинную мораль, истинный внутренний механизм преступника.

Если необходимо, казнь имеет место.

В среднем 2 из 5 заключенных может выжить в ПЦ. Не лучшие шансы.

Оставшиеся в живых действуют в соответствии со строгим контрактом, не разглашая детали симуляции. И все они держат рот на замке, потому что сохранение их контракта – означает жизнь на воле. Это способ, которым правительство оправдывает Передовой Центр: во– первых, месяц симуляции  дешевле для общества, чем вся жизни в тюрьме.

Еще два ПЦ работают в симуляции с нашим:  один для тех, кто в возрасте от двадцати шести до сорока, и другой – от сорока лет и старше. Вот почему было так много протестующих в тюрьме сегодня. ПЦ никогда не работали одновременно, и их существование все еще является относительно новым. Люди всегда борются против новой этической технологии. Возможно,  ажиотаж утихнет через несколько лет, когда они поймут, что их налоги не прокормят тех, кто должен быть в любом случае мертвым.

А может, и нет.

Звон стоит в ушах, и я открываю глаза. На экране телевизора улыбающаяся женщина в очках с твердой оправой заменяет логотип  Flight Train.

–Доброе утро, кандидаты Передового Центра.

Несколько заключенных усмехаются с отвращением, включая Кейси. Все на самом деле серьезно. Это смахивает на то, будто мы в тематическом парке, в нашем домике, где комната ожиданий для некоторых – это научно– фантастическая поездка с лазерами и летающими кораблями.

–Позвольте мне устно приготовить вас, прежде чем симуляция начнется. Как только вы покинете станцию, ваш месячный срок начнется.

Мое сердце ускоряется.

–Все вы сдали утвержденный экзамен и подписали контракт. У каждого из вас есть монитор, который будет вычислять ваши эмоции и гормоны. Он не сможет вторгнуться в любой другой аспект вашей физиологии.

Затылок колет, когда я думаю о чипе, прорывающемся все глубже и глубже в моё мозговое вещество.

–Как мило с их стороны, – Валери сплевывает, её глаза прикованы к экрану.

–Кроме того, напоминаем, что вы будете под постоянным контролем сотрудников ПЦ во время симуляции, даже если это не очевидно для вас. Ваш физический выбор и взаимодействие с другими заключенными будут сопоставлены с вашими внутренними расчетами, чтобы определить Ваш моральный статус.

Каждое действие мы делаем  под радаром.

– Ваш поезд прибудет в пункт назначения примерно через 1.7 часов.

И она исчезает. Но она не меняется логотипом поезда Flight Train. Вместо этого прокручивают документальный фильм.

Документальный фильм о нас.

Нет повествований, только серия новостей, клипов, начинающих с преступлений Кейси. Мальчик, который похоронил своего отца живым.

Репортеры подробно детализируют ночь убийства, нападение Кейси и процесс по делу. Кейси сам признал себя виновным в преступлении,  пока его мать, тетя и ближайшие друзья утверждали, что его шантажируют. Доказательств не было, орудие убийства – лопату, не нашли.

Настоящая правда Кейси остается тайной.

Я отвожу глаза от телевизора, чтобы изучить его. Кулаки сжаты, он смотрит на экран прикрытыми глазами. Гордон вне себя от нечестивого развлечения.

Валери после недолгого просмотра поворачивает голову к стене кабины.

– Зачем они делают это?–   шепчет мальчишка с очками Дамера достаточно громко для меня и, возможно, для парня рядом с ним.– Какова цель этих кадров?

Я взглянула на него. Он не может быть старше восемнадцати лет. Черт, если бы я не знала, что у Передового Центра есть возрастной минимум, то я предположила бы, что ему четырнадцать. Его очки сползли на кончик носа. Он поднимает подбородок, возвращая их обратно.

Я не знаю, ожидает ли он фактически ответ, но я, так или иначе, отвечаю.

–Либо опозорить нас, либо  ввести в курс дела, так как мы должны будем взаимодействовать друг с другом.

Он усмехается.

–Ну, это очевидно. Но почему кадры наших преступлений?

–Усилить напряженность. Заставить скептически относиться друг к другу.

Он чешет нос.

– Черт возьми, у меня зуд.

– Я могла бы предложить поцарапать его зубами, но…

– Хорошая попытка, Ибарра. Мне не нужны кадры, чтобы быть скептиком.– Он улыбается и дергает головой, убирая челку с лица.

Я узнаю его имя из документального фильма. Таннер, судили, как взрослого за то, что толкнул мальчика с обрыва.

Видеозапись показывает всех. Эрити – девушка с миндалевидными глазами и черными, прямыми волосами осуждена за «принесение в жертву» четырех девочек во имя колдовства. Стелла – девушка с золотыми кудряшками, сожгла своего бывшего парня в его доме вместе с семьей. Блейз – долговязый мальчик, на другом конце моей  скамьи, расстрелял двух парней в колледже, когда был пьян. Салем, мальчик, который ужасно похож на моего брата, изнасиловал несколько женщин. И наконец, Джасинда, которая убила семью во время автокатастрофы, когда пыталась покончить жизнь самоубийством.

Конечно, они припасли лучшее напоследок.

Дата на графике, мигающая на экране, сегодняшняя. Этот видеоматериал проигрывали этим утром.

– Эвелин Ибарра – самая известная из более молодых кандидатов, была в центре практически всех национальных новостей, обсуждающих последние несколько месяцев, – говорит платиновая блондинка в утренних новостях за «круглым столом».

– Наши опросы показывают:  18% американцев считают, что Передовой Центр покажет, что Ибарра невиновна, а 65% считают, что Передовой Центр признает ее виновной, и 17% колеблются. Что насчет других статистических данных, Гэри?

Камера отдаляется.

–Ну, – говорит Гэри,– я отказываюсь соглашаться с национальным мнением, Кэтрин. Случай незнаком лишь тому, кто не смотрит телевизор больше пяти минут. Вы знаете, я думаю, присяжные поддались бы, если бы судебный процесс продолжился, но Ибарра не выбрала ПЦ.

–В том, что Ибарра признана виновной.

–Вот именно.

–Как вы думаете, долго ли она продержится в Передовом Центре?

– Если мы изучим тех, кто совершал преступления ее масштаба, также приговоренных к ПЦ, и возьмем что– то из своего опыта, то я бы дал ей два дня.

– Два дня? Вы даете ей лишь два дня?

– Посмотрите на Антона Фрисана и Дженис Грей. Ни один из них не продержался дольше сорока восьми часов, что мы обнаружили после минимальной документации, опубликованной после окончании программы ПЦ. Их преступления были похожи на Ибарры.

– Но Ибарра молода.  Вы не думаете, что ПЦ был спроектирован так, чтобы принять это во внимание?

– ПЦ разработаны, чтобы прекратить нравственные извращения. Воспринимайте их как конечную проверку на детекторе лжи. Моральная природа человека действительно не изменяется с возрастом, это было обнаружено несколько лет назад командой психоаналитиков в Филадельфии, если вы помните.

– Я помню.

– У Ибарры тот  же моральный показатель, который будет и в тридцать лет, и если она зло, то ПЦ узнает об этом.

Чувствуя взгляд каждого кандидата на мне, я смотрю вниз. Большинство взглядов презрительны, наполненные ненавистью. Пусть они и совершили преступление, я  королева тьмы.

Им не о чем беспокоиться. Если я окажусь действительно злой, то ПЦ позаботиться о том, чтобы за день– два мое сердце перестало биться.

Прокручивают видеозапись моего преступления. Плачущая семья за пределами колледжа Рузвельта.

Студенты и преподаватели плачут и кричат. ФБР, полиция, саперы.