Агар (СИ) - Симоненко Юрий. Страница 6

— Что ж… — Шедареган задумался, что-то прикидывая в уме, — думаю, что смогу устроить вам встречу, отец… — сказал он, — А почерк… гм… почерк в том, что у убитых частично, или полностью разорвана голова. Он стрелял им в лицо мелким металлическим мусором из компрессионного ружья… Такой вот почерк.

V

Работы на стартовом столе шили полным ходом. На следующий день был запланирован запуск еще одного «Архангела» и «Боли, дарующей спасение». За пуском будут наблюдать сам первоархипатрит Шедареган и с ним генерал-архипатрит Абримелех. В 33-х парасангах южнее Шагар-Кхарад, в обсерватории на Мертвой горе, шли приготовления к приему высоких гостей.

Руины мятежного города Шагар-Хаог лежали в пяти парасангах к северо-западу от космодрома. Радиационный фон здесь давно вернулся к норме; время сточило уцелевшие после ударной волны и огненного шторма огрызки стен, оставив от города лишь скопление поросших колючим кустарником холмиков с округлым озером в центре, где раньше была воронка. Четыре века Шагар-Хаог был городом-призраком.

Восточнее Шагар-Хаог начиналась гряда невысоких сопок, за которыми вдали виднелся один из отрогов могучего, уходящего на восток к океану хребта Шагаргобор. В маленькой долине между первыми двумя сопками ютился один из пригородов Шагар-Хаог — промышленный район, уцелевший при «сошествии небесного огня» — так церковники назвали ядерные удары, которые Святая Церковь нанесла по четырем непокорным городам восставшей провинции. От пригорода осталось немного: десяток полуразвалившихся некогда жилых зданий, несколько мощных стен от корпусов металлургического завода (разбомбленного уже позже, обычными авиабомбами), развалины железнодорожной станции, наполовину разрушенный самими восставшими храм и еще несколько домов различного назначения. У округлого окна на втором этаже одного из таких зданий стояли трое в одинаковых серых плащах.

Вечерело. Было ясно. Буря закончилась еще утром.

Из Харфахара они вышли затемно, и шли без малого двадцать два часа (что составляет ровно половину агарских суток), сделав по пути три коротких привала.

— Какая мощь… — тихо произнес Связник, глядя вдаль на возвышавшуюся над стартовым полем почти на целый стадий ракету.

Его новый с иголочки плащ-невидимка оказался намного теплее, чем могло показаться на первый взгляд. При сильном холоде можно было на время включить дополнительный подогрев, но Святой Отец посоветовал ему поберечь аккумуляторы, так как запасных было всего по два на брата, и зарядить их до базы отряда в Шагаргоборе было негде, а туда еще день пути.

— Триста восемьдесят тонн.

— Что? — Связник посмотрел на Святого Отца.

— Триста восемьдесят тонн, — повторил бывший священник. — Столько «Архангел-9» поднимает на орбиту. А про мощь лучше у Первого спросить, он тебе точно скажет. Но триста восемьдесят тонн, как мне кажется, хороший показатель мощи этой дуры.

— Да…

— Завтра полетит, — сказал стоявший рядом Бизон. — Ну, ты же видел уже, как эти штуки летают, а, Связник?

— Да, Бизон, конечно видел…

— Ну, значит, завтра еще раз посмотришь…

— Это пока точно неизвестно, Бизон, — сказал Святой Отец. — Все зависит от планов Первого…

— Мне вот интересно, какой он… — произнес Связник задумчиво.

Святой Отец с Бизоном переглянулись: «ну вот, опять Связник ракету увидел…», потом посмотрели на Связника.

— …ну, наш мир, — объяснил тот товарищам. — Мне интересно, как Агар выглядит оттуда… из внешнего пространства, из… космоса, — Связник произнес последнее слово с почти религиозным благоговением.

— Ну, так круглый же он… вроде… — Бизон почесал в затылке широкой семипалой ладонью.

— Да. Конечно… круглый… — согласился Связник. — Знаю… фото видел… — сказав это, он замолчал, оставшись стоять у окна. Товарищи не стали его тормошить, и отошли в сторону, к импровизированному столу из нескольких кирпичей и листа пластмассы, на котором была разложена нехитрая походная снедь: сухари и вяленое мясо.

За окном между двух холмов начиналась заснеженная степь с торчавшими изредка чахлыми оранжевыми кустами. До стартового стола отсюда было около четырех парасангов, и ракету можно было принять за торчащий посреди степи столбик с заточенным как у карандаша верхом, но Связник хорошо представлял масштабы и расстояния. Кроме того, ему уже приходилось видеть «Архангела» вблизи. Строения космодрома были немного в стороне от стартовой площадки, и большую часть их скрывал холм слева. Лишь несколько зданий, если присмотреться, выглядывали из-за края холма, да наблюдательная вышка с «тарелкой» на самом верху. Вдали за космодромом пейзаж завершала горная гряда — Волчий хребет, — над которой угрюмо нависало вечернее зимнее небо с несколькими мерцавшими точками звезд.

Вскоре снаружи послышался нарастающий знакомый шум, и спустя минуту, перед зданием поднялись знакомые пыльно-снежные вихри, характерные для садящегося флайера. Серые сугробы разметало до мерзлого грунта в трех местах там, где у летающей машины были маневровые турбины. Резко исчезающие на границе поля видимости облачка очертили знакомые контуры, когда машина опустилась на землю. Потом гул стал тише и маскировка выключилась — флайер стал видим.

Это был на вид обычный «Жнец плодов добродетели» четвертой модели, именуемый в просторечии «Жнец-4» или просто «Жнец». Более двух десятков лет такие машины использовались разными спецслужбами (от городской спецполиции до элитных боевых подразделений Церкви, именуемых «Святыми псами» и вездесущей ССКБ). Служба охраны космодрома не стала исключением.

Машина имела форму наконечника стрелы или рассеченного вдоль широкого клина, верхняя часть которого имела зеркальную поверхность, скрывавшую от солнечного света и посторонних глаз просторный шестиместный салон. В высоту, в самой высокой части «Жнец» имел около пяти с половиной арашей при ширине в девять (в хвостовой части) и длине в пятнадцать арашей. Разные модификации таких машин оборудовались как лучевым, так и кинетическим вооружением, а также средствами ментального воздействия (полицейская модификация для подавления «беспорядков и бунтов») и средствами перехвата и дешифровки (модификация для разведки ССКБ и «Святых Псов»). Увидеть «Жнеца» считалось плохим знаком и у суеверных простолюдинов деревни и городского дна, и среди благородных жителей фешенебельных районов и поместий. Проклятые презрительно именовали эти летающие машины «корытами» и, при возможности, их уничтожали.

Когда гул затих, часть зеркального верха машины приподнялась вверх, матово-черный борт сдвинулся в сторону и на расчищенную турбинами площадку перед зданием пружинисто спрыгнул человек. Был он средних лет, с белыми прямыми волосами до сухощавых плеч, в полевой форме ВСБК (Внутренней службы безопасности космодрома), со знаком отличия архипатрита на отложном вороте мышиного цвета шинели.

Начальник космодрома Шагар-Кхарад и первосвященник Серого Братства Агримабар, известный среди предводителей проклятых как «Первый», обнялся с каждым.

— Бога нет, брат! — приветствовал Первый Связника.

Слышать эти от князя Церкви всегда доставляло Связнику особое удовольствие.

— Бога нет! — ответил Связник, заключая первосвященника в объятия.

Агримабар был аристократом из древнего рода священников и воинов. Дальний предок его был военачальником в армии святого Азргона Великого. Но благородство его считалось неполным, по той причине, что Агримабар, будучи обладателем роскошных белоснежных волос (которые, как и белые глаза среди чернокожих и желтоглазых агарян встречались крайне редко и считались признаками благородства), глаза имел светло-желтые — следствие «безрассудного», выбора его прадеда. Прадед пренебрег фамильной традицией и взял в жены желтоглазую, лишив тем своих потомков ценного признака (а потомкам по женской линии подарив огненно-рыжие кудри их прабабки), о чем, как сообщала история семьи, никогда не жалел.