Дом смерти (ЛП) - Пинбороу Сара. Страница 47

— В общем… я и правда думал, что ты устала.

Клара еле слышно вздыхает. Когда мы садимся, она все еще напряжена, но я сжимаю под столом ее ладонь, и она сжимает в ответ мою. Трудно представить, чтобы Клара на кого-то долго злилась. Она живет одним днем, и злопамятность ей совершенно чужда.

— Извини, — снова шепчу я.

— Ага, ты уже трижды это сказал.

— Больше не буду, — улыбаюсь я и подмигиваю.

Последняя ночь прошла. Поверить не могу, что завтра в это же время мы уже будем на материке. По поводу катера я не волнуюсь. Мы найдем, где спрятаться. Например, в спасательной шлюпке. Как-то я видел такое в фильме, и там у героев все получилось. Наша судьба ждет нас за пределами дома смерти.

Между завтраком и уроками десять минут. Я ловлю Клару внизу, когда она выходит из уборной, и тащу в музыкальную комнату на том же промозглом этаже.

— Что случилось? — бледнеет от волнения Клара.

Ее глаза широко распахнуты. Наверное, ей тоже до смерти хочется поскорее сбежать.

Я глубоко вздыхаю. На сегодня это не последний трудный разговор, а мне, как обычно, хреново даются слова, когда нужно быть серьезным.

— Луис.

— А что с ним?

Сердце несется вскачь.

— Думаю, нужно взять его с собой. Не до самого пляжа, конечно, но мы должны вытащить его отсюда. После Уилла он сам не свой. Если и мы исчезнем… — Я наваливаю оправдания одно за другим, но ни одно из них не является правдой. — Боюсь, он окончательно сломается.

— Конечно! — тут же отзывается Клара. — Отличная идея.

— Я и правда хочу, чтобы мы были только вдвоем, но я не могу его бросить. Никак не могу.

Оказывается, я так накрутил себя на то, что мне придется ее уговаривать, что даже не сразу осознаю ее слова и продолжаю говорить.

— Я же сказала, я за. — Клара сжимает мое плечо. — И вообще считаю, что это замечательная идея. — Приподнявшись на цыпочках, она целует меня. Такое ощущение, будто моих губ коснулись крылья бабочки. — Честно-честно!

— Уверена?

Я-то ожидал, что она задаст хоть пару вопросов. Мы ведь не обсуждали возможность взять с собой кого-то еще. Речи даже о маленькой Элеоноре не было.

Клара кивает и улыбается, а через секунду уже выскакивает в коридор. Наверное, мне ее никогда не понять. Зато гора с плеч свалилась. Даже врать толком не пришлось. Все причины, которые я назвал, настоящие, хотя и не совсем правдивые. Остается только поговорить с Луисом.

Странный сегодня день. Всю свою жизнь в доме я хотел, чтобы время текло медленнее, а теперь, наоборот, хочу его поторопить. С трудом просиживаю уроки. Еще никогда деревянные стулья не казались такими неудобными. За окном ясный и солнечный день. Надеюсь, до ночи погода не изменится. Я вообще не могу думать ни о чем, кроме предстоящей ночи. Стараюсь внимательно читать вопросы и задания, но слова расплываются перед глазами. Понимаю только одно: у Ральфа и Хрюши на острове все покатилось к чертовой матери, но с нами такого не случится. Как бы то ни было, я умудряюсь нацарапать какие-то дурацкие ответы. Не хочу привлекать к себе внимания, да и плевать, правильно я отвечаю или нет. Все равно оценивать работу никто не станет.

Кажется, время совсем остановилось, но в конце концов мы выбираемся на обед, и я заставляю себя поесть запеканки с мясом. Клара съедает пару кусков, говорит, что не голодна, и уходит с Элеонорой. Я не против. Элеонора будет скучать по Кларе. Особенно после Уилла. Мне опять становится не по себе. Я продолжаю есть, а Том что-то говорит о новичках и о мальчике, который постоянно плачет, но я не слушаю. Джейк, как обычно, в своей стихии. Двое новеньких из седьмой спальни уже успели заразиться его заносчивостью, и Дэниел снова оказывается в хвосте их стаи. Я смотрю на все это, но практически ничего не вижу. В ушах гудит. Это наш последний обед в доме. Невероятно!

Когда в комнате отдыха я смотрю через окно в сад, появляется Джейк. Клара сидит на дереве и вглядывается в море. Ее пальцы легко касаются коры. Конечно, отсюда мне не видно, но я знаю: Клара поглаживает наши инициалы. Сердце наполняется теплом. Сегодня чудесный день, и все кажется прекрасным.

— Я тоже заметил, — говорит Джейк.

Я оглядываюсь:

— Что именно?

Все еще жду, когда кто-нибудь раскусит наш план, хоть и понимаю, что это бред.

— Этот ваш священничек, — Джейк кивает на окно. — Он заболел. Джо говорит, он воняет.

Только теперь я замечаю Эшли на качелях.

— У вас уже минус два, — самодовольно ухмыляется Джейк.

Приезд новичков его явно приободрил. Он снова стал старым Джейком, вожаком стаи, которого интересует только победа. Как бы он ни относился к дому, все свои чувства он опять запер на замок. Надеюсь, ему так легче.

— А у нас пока минус один.

— Эшли еще никуда не делся.

Джейк смеется и уходит из комнаты. Плевать, считает ли он себя победителем. Я вообще не играю в эту игру. Да и никогда по-настоящему не играл. Смотрю на Эшли и впервые вижу тощего пацана, а не чопорного придурка. Пусть Джейк посмеялся, но если Эшли и правда болен, меня это беспокоит. Слишком быстро после Уилла. Думаю о Хозяйке, таблетках и новичках. Может быть, ей не нравится, когда количество дефективных в доме растет.

Эшли выглядит одиноким. Может, мне стоит выйти к нему. В конце концов, он из четвертой спальни.

— Ты как?

Дурацкий вопрос. Даже несмотря на танцующий в травинках ветер, я чувствую запах скисшего молока. Должно быть, Эшли бешено отмывался в ванной, чтобы мы ничего не заметили, но воняет все равно ужасно, а это плохо. Запах медсестры быстро вычислят.

Эшли качается взад-вперед. На коленях у него лежит Библия.

— Не так уж плохо, — отвечает он.

Его глаза смотрят на верхний этаж дома. На лазарет. Ему страшно. Верит он в Бога или нет, ему все равно страшно. Всем страшно, и Эшли не исключение.

— Надеюсь, они все же придут, — тихо говорит он.

Я задумчиво свожу брови:

— Кто?

— Люди, которые ходили в церковь. А еще надеюсь, что я их не подведу. Не хочу быть как Генри. — Тут он смотрит на меня. — А тебе вообще какое дело?

Вспоминаю, как всячески гнобил его с самого своего приезда сюда. А за что? Если подумать, он никогда ничего плохого мне не делал.

— Ты из четвертой спальни, — еле-еле выдавливаю я. Хочется извиниться, но я не знаю как. — И ты не будешь как Генри.

Стараюсь дышать неглубоко и надеюсь, что Эшли этого не заметит. Если судить по запаху, болезнь пришла к нему внезапно и протекает очень быстро. Вряд ли ночью он так же вонял. К утру этой вонью пропиталась бы вся спальня. С Уиллом все случилось очень быстро, и теперь то же самое происходит с Эшли. Я опять думаю о витаминах. Уверен, Хозяйка не видит в нас людей, потому что и сама она далеко не нормальный человек. Сомневаюсь, что ее вообще можно назвать человеком. Мы для нее — как ящики с продуктами на складе. Ей привезли новые ящики, и пришло время избавиться от просроченных. После того, что она сделала с нашей медсестрой, легко поверить, что она способна ускорить течение нашей дефективности.

— Надо мной всегда смеялись, — продолжает говорить Эшли, глядя в землю. — Мой отец был проповедником. Причем отличным. Люди по-настоящему к нему прислушивались, но он их пугал. — Эшли замолкает и усмехается. — Никогда не понимал, зачем приплетать сюда страх. В мире и так полно пугающих вещей. Я всегда считал, что дело в любви. Даже когда другие дети в школе смеялись надо мной, пинали мои вещи и обзывались, я старался хранить в сердце Иисуса.

Я слегка съеживаюсь. Не могу удержаться. Наверное, дело во мне, а не в Эшли. Как бы страшно мне ни было, не могу я поверить во все это дерьмо. Гораздо легче и приятнее верить в Клару, атомы и вечные путешествия по миру.

— Когда оказалось, что я дефективный, я ни капельки не удивился. Я всегда таким был. Никуда не вписывался.

Эшли словно прорвало. Он начал говорить и уже не может остановиться. Я вижу на ветке ноги Клары и жалею, что не полез за ней на дерево.