Тайна горы Муг - Моисеева Клара Моисеевна. Страница 24
Аспанзат шел по шумным улицам Самарканда и дивился красоте дворцов и храмов. Какие умелые мастера воздвигали эти чудесные строения! Поистине Самарканд — прекраснейший из городов! Но как допустили люди Согда, чтобы этот древний град заполнился мечетями!
Вот и базар. О, это не Панч! Это чудо-базар! Кажется, что целый город только и занят тем, что торгует разными товарами. Нескончаемыми рядами тянулись навесы ткачей и шелкоделов. Пестрели всевозможные шелка, лежали свертки полотна, висели дорогие ковры и маленькие тонкие коврики, которые появились здесь с приходом арабов. Ими пользовались для молитвы.
Рядом с товарами сидели толстые, важные купцы. Одни предлагали шелковые халаты, другие расхваливали серебряную парчу, третьи зазывали женщин и предлагали им посмотреть заморские шали и ватные одеяла. Впервые Аспанзат увидел собольи и лисьи меха, которые были привезены от русов, а рядом продавали высокие седла из лошадиной кожи, сделанные в Чаче, хорезмийские луки и мечи.
Вот сидят кожевники и башмачники. Чего только здесь нет! Какие красивые мягкие кожи, какие шкатулки, обтянутые сафьяном, тисненным золотом! А башмаки для невест, украшенные бисером!.. В мясных рядах висели целые туши баранов, стояли котлы с жареной бараниной. Можно было попробовать кусочек, прежде чем купить такого барана.
Глаза разбегались, и не хотелось уходить отсюда, хотя не было денег чего-либо купить. Дома ему дали припасы в дорогу, а денег у него было совсем мало, только на оплату ночлега. И все же Аспанзат остановился в ряду, где продавались сласти. Вот белеет целая глыба чудесных сахарных леденцов. Рядом — орехи в меду и отборный миндаль, тут же сушеные дыни и изюм.
Рассматривая сласти, Аспанзат обратил внимание на покупателя, лицо которого показалось ему знакомым. «Да это купец из Панча, — вспомнил юноша. — Он покупал шелка у Навимаха, Какое счастье!»
Аспанзат тотчас же обратился к земляку с просьбой взять его письмо. Тот согласился и обещал доставить его Навимаху через два дня.
В тот единственный час, когда Аспанзат вышел на улицы Самарканда, он встретил земляка. Разве это не доказательство того, что ему сопутствуют добрые духи! Аспанзат потрогал медную птичку на груди и мысленно поблагодарил своего учителя.
Караванный путь из Самарканда в Бухару был бойкой дорогой, на которой то и дело попадались встречные путешественники. Однако теперь старый Тургак удивлялся тому, как мало они повстречали купцов.
— Видимо, народ боится чужеземцев и старается обойтись своим базаром, — говорил он с горькой усмешкой. Он рассказывал о том, какие бывали здесь раньше встречи и как нередко в пути совершались торговые сделки. — Боюсь, что миновало то счастливое время! — вздыхал Тургак.
Но молодой чернобородый купец уверял, что арабы — самые знаменитые купцы и что с ними можно еще лучше вести торговлю, чем с другими.
— Уж не продался ли ты Мухаммаду? — спросил Тургак. — Тебе по душе все чужеземное.
— Для человека торгового недостойно сидеть на месте, — отвечал молодой купец. — Наше дело такое — всегда в пути…
Важно покачиваясь среди тюков, слегка придерживая своего верблюда, он отстал от Тургака. Стоит ли спорить с этим старым, бывалым купцом. Ведь он прославлен своей верностью Заратуштре. А чем плоха вера Аллаха? И жить стало бы легче. Но он ни за что не признается в этом Тургаку. Он знает, что почтенный купец не простит ему измены и обесславит на весь купеческий мир
В Бухаре караван остановился на окраине. И здесь все говорили о переменах.
— Пойдем в наш храм, воздадим жертву, пусть добрые боги сопутствуют нам!
С этими словами Тургак первый оставил своих верблюдов и пошел к знакомой площади, где некогда велась бойкая торговля идолами и где потом был воздвигнут храм огня. Аспанзат пошел вслед за Тургаком. Но каково было их удивление, когда на месте храма огня они увидели высокую, красивую мечеть, искусно украшенную бухарскими резчиками.
— Вот до какого позора дожили!.. — воскликнул Тургак.
В горестном раздумье покидали они Бухару.
Будет ли спасение?
— Эй, добрый человек худо мне! Боюсь, что не вынесу этой жары. Нечем дышать.
— На что ты жалуешься? — На черном, морщинистом лице погонщика можно было прочесть искреннее удивление. — Разве так жарко? Это очень хорошо, лучше не бывает! В настоящую жару верблюд упадет, а ты спрячешься в песок, чтобы не сгореть на солнце. Сейчас хорошо! Можно весь день гнать верблюдов, а ночью можно спать. В настоящий зной ночью не поспишь — ночью будешь в пути… Не жалуйся, не гневи бога. Обмотай рот платком — губы пересохнут.
— Я впервые иду с караваном, — признался Аспанзат. — Я вижу, что люди привычные не жалуются. — Он обмотал рот платком и, усевшись поудобнее между горбами, старался задремать под мерный перезвон колокольчиков.
Тихо шли верблюды по горячим пескам, медленно двигался караваи. И оттого, что так знойно небо, и оттого, что так однообразны песчаные барханы, путь казался нескончаемым. Зато вечером, когда наступала прохлада, люди оживали. Аспанзат всегда с нетерпением ждал часа, когда устраивали привал. За едой начинался нескончаемый разговор о разных путешествиях и приключениях, сопутствующих бывалым купцам.
— Поистине необъятна вселенная! — говорил Тургак. — Сколько стран на свете, сколько народов и племен, сколько языков и наречий!
Больше всего Аспанзат любил слушать спор Тургака с молодым длинноносым купцом.
Как-то зашла речь о благородстве. Тургак горячо доказывал, что настоящий купец, который дорожит своим именем, должен быть столь же честным, сколь и благородным. А молодой купец говорил, что в торговом деле нужна только честность.
Чтобы убедить собеседника, Тургак рассказал случай, который произошел с его другом, богатым бухарским купцом.
— Как-то раз, — начал Тургак, — мои друг заключил сделку с перекупщиком на тысячу динаров. Когда они обо всем договорились, между купцом и перекупщиком получилось разногласие из-за опилка золота. Перекупщик говорил, что купцу следует один золотой динар, а купец требовал золотой динар и еще опилок. Из-за этого опилка они вели спор с утра и до заката. Купец так настойчиво требовал свой опилок, что перекупщику наконец надоел этот спор и он отдал купцу золотой динар с опилком. Как только купец ушел, все, кто это видел, стали порицать его, называя жадным. А мальчишка, подручный перекупщика, невзирая на эти разговоры, побежал за купцом: «Эй, добрый человек, я сирота, дай монетку». Купец протянул ему тот самый динар с опилком. Мальчишка вернулся и не сразу сказал о своей удаче. Тут прикрикнул на него перекупщик:
«О бездельник, ты же видел, что этот человек ради такой мелочи весь день бранился, не постыдился людей, а ты захотел, чтобы он тебе что-нибудь дал».
Мальчик показал хозяину подаренный динар с опилком, и хозяин в изумлении поспешил за купцом, чтобы узнать у него причину такой щедрости.
Купец отвечал:
«Не удивляйся моим делам — я купец, а в купеческом деле, если меня обманут на один дирхем, то это все равно, как если бы меня обманули на полжизни. Но в тот час, когда требуется мое благородство, а я поступаю дурно, это все равно, как если бы я признал, что я нечистого рода. Я богат — было бы недостойно отказать сироте».
— Твой друг поступил глупо, — заметил молодой купец — Зачем было отдавать мальчишке целый динар с опилком. Ненужная щедрость!