Дело бывшей натурщицы - Гарднер Эрл Стенли. Страница 13
– Была натурщицей в Нью-Йорке, потом перебралась в Голливуд. Видно, рассчитывала, что все двери перед ней будут настежь, однако просчиталась. Некоторое время подрабатывала, позируя художникам, пока не начала полнеть. Потом сама занялась живописью – портреты по фотографиям. Вот вроде бы и все.
– Друзья? – поинтересовался Мейсон.
– Пока не обнаружил никаких особых увлечений. Кажется, она влюблена в свою работу – полна амбиций и рассчитывает на успех. Агент по продаже картин Лэттимер Рэнкин обеспечивал ей кое-какие заказы и, возможно, преследовал личный интерес. Она знакома с несколькими натурщицами, художниками, все ее любят. Вот и все. Но я продолжаю работать. Не может быть, чтобы у нее не было никаких связей.
– А что Дюрант?
– Дюрант – проходимец. Уволен из армии по состоянию здоровья. Кое-чего поднахватался на каких-то курсах по искусству, заделался агентом по продаже картин, читал лекции. Выражается наукообразно, хотя мало в чем разбирается. Неистощим на выдумки. Любит разъезжать в шикарных автомобилях, которые покупает в рассрочку, да и то изрядно потрепанными, но даже за них не всегда может расплатиться. Уже два месяца не платил за квартиру. Вчера, похоже, не ночевал дома. А если ночевал, то еще спит. За ним следит мой человек, который сказал, что машину в гараж Дюрант не ставил. Он…
Зазвонил телефон. Дрейк вынул изо рта сигарету, снял трубку и сказал:
– Говорит Дрейк. – Выслушав сообщение, он ответил: – Хорошо. Так я и предполагал. Оставайся на месте, пока я не скажу, что делать дальше. – Дрейк положил трубку и обратился к Мейсону: – Это как раз тот парень, что дежурит у дома Дюранта. Он действительно не ночевал дома.
– Человек подобного склада наверняка был женат, хотя бы однажды, – предположил Мейсон.
– Насколько нам известно – дважды, – уточнил Дрейк. – В первый раз – еще до армии на молоденькой девушке. Через четыре месяца после свадьбы она родила. Сейчас работает, чтобы прокормить ребенка. После службы в армии он женился во второй раз с целью войти в богатую семью, но просчитался из-за старика. Тесть установил за ним слежку, вывел на чистую воду, открыл дочери глаза, и они вышвырнули Коллина Дюранта за порог без цента в кармане.
– Давно это было?
– Четыре года назад.
– Чем еще он с тех пор занимался? Я имею в виду его любовные дела.
– Он везде успевал. Обожает натурщиц, особенно тех, что позируют обнаженными, молодых художниц, жаждущих признания, – словом, всю эту разгульную компанию. У меня пока не было времени поближе познакомиться с ним… Кстати, Перри, счет для тебя растет. Если ты подсчитаешь, боюсь, тебя хватит удар… но я полагал, тебя интересуют результаты. А потом, я рассчитывал, что за всем этим стоит богач Отто Олни, и, естественно, не жалел денег.
– И не жалей, – разрешил Мейсон. – Мне действительно нужны результаты, просто необходимы. У тебя есть описание автомобиля Дюранта?
– Конечно, – ответил Дрейк. Он достал карточку и бросил ее Мейсону: – Модель, номер, цвет – все, что нужно.
– А что можно выудить из прошлого Максин, почему она направляется именно на север?
– Пока нам неизвестно даже, куда она едет, – сказал Дрейк. – Может быть, в Сакраменто, или Юджин, или Портленд, или Сиэтл, а может быть, в Канаду. Дадим ей время. Одно точно – она едет в долгое путешествие почти без денег и очень торопится.
– Откуда вы знаете, что у нее мало денег?
– Во-первых, она старается снять самую дешевую комнату в мотеле. В Бейкерсфилде потратила полчаса, пока нашла подходящий номер. Пьет она только кофе и почти ничего не ест. Во-вторых, начала заправляться первосортным топливом, потом стала смешивать, а сейчас идет на обычном бензине.
– Кредитной карточки нет?
– Карточки нет, расплачивается наличными.
– Хорошо, не спускайте с нее глаз, Пол. Я к тебе еще зайду.
Мейсон вышел из детективного агентства, прошел по коридору и, входя в свою контору, улыбнулся Делле:
– Ну, как дела?
– Прекрасно!
– Хорошо спала?
– Великолепно!
– Приехала на такси?
– Нет, шеф, – ответила она, улыбаясь. – Я знала, что счет висит на вас, вы не передадите его Олни, поэтому я воспользовалась услугами общественного транспорта. Правда, пришлось сделать пересадку, но успела вовремя.
Мейсон нахмурился:
– Надо было взять такси.
– Я сэкономила для вас четыре доллара девяносто центов, не говоря о чаевых.
На минуту задумавшись, Мейсон сказал:
– Эта твоя преданность меня просто…
– Да? – поторопила Делла.
– Просто обезоруживает, – признался Мейсон. – Надеюсь, когда-нибудь я смогу заслужить ее.
– Что вы узнали от Дрейка? – поторопилась она сменить тему.
– Дюрант куда-то пропал.
– А что Максин?
– Максин направляется на север. И у нее нет денег.
Зазвонил телефон. Послушав, Делла сказала:
– Перри, это Пол.
Мейсон снял трубку на своем столе и спросил:
– В чем дело, Пол?
– Еще кое-что о твоей подружке, Максин Линдсей.
– Что там о ней?
– Она направила телеграмму Фибе Стиглер в Юджин, Орегон, с просьбой выслать ей двадцать пять долларов до востребования в город Рединг.
– А как вы узнали?
– Она отправляла телеграмму из Мерседа, – сказал Дрейк. – Мой человек под предлогом того, что девушка потеряла его телеграмму, заставил ее просмотреть всю пачку. Его одарили гневным взглядом, но телеграмму Максин удалось все-таки прочитать.
– Хорошо, Пол, – сказал Мейсон. – Постарайся узнать все, что можно, о Фибе Стиглер из Юджина.
Снова зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку:
– Да, Герти? Слушаю… Одну минуту.
Она повернулась к Перри Мейсону:
– Вас спрашивает мистер Холлистер из «Уортон, Уортон, Косгроув и Холлистер».
Мейсон прищурил глаза:
– Хорошо, я отвечу.
Сняв трубку, он вежливо проговорил:
– Доброе утро, мистер Холлистер. Как дела?
– Не слишком хорошо.
– В каком смысле?
– Эта свидетельница, Максин Линдсей…
– Да, в чем дело?
– Я анализировал ситуацию и пришел к выводу, что мы полностью зависим от нее, от ее показаний.
– Ну и?..
– Поначалу я полагал, что все дело будет вращаться вокруг самой картины, той, что Рэнкин продал Олни, и главным будет доказательство ее подлинности.
– Совершенно верно.
– Однако, как оказывается, вопрос о подлинности картины уже не стоит. Сейчас дело принимает другой оборот, и главным будет доказательство того, говорил ли Дюрант, что картина является подделкой. Сейчас, как нам кажется, все зависит от показаний одной свидетельницы. Как раз сегодня утром, в восемь тридцать, на совещании фирмы при обсуждении стоящих перед нами проблем мистер Уортон, наш старший компаньон, говорил об этом. Он подчеркнул, что весь процесс сведется к доказательству того, говорил ли Дюрант эти слова, а это, в свою очередь, зависит от показаний одной свидетельницы.
– Ну что же, показаний одной свидетельницы может быть вполне достаточно.
– А у вас нет сомнений в ее желании помочь следствию?
– А почему они должны у нас быть?
– Предположим, – продолжал Холлистер, – что… ну, что свидетельница выходит замуж за Коллина Дюранта до начала судебного разбирательства. Тогда она не сможет давать показания против собственного мужа, и мой клиент окажется в очень сомнительном положении.
– А вы располагаете какой-то информацией для подобных заключений? – спросил Мейсон.
– Информации нет, просто один из компаньонов поднял этот вопрос.
– У меня нет компаньонов, Холлистер, и поэтому нет необходимости проводить совещания с людьми, которые выдумывают несуществующие проблемы.
– Я подумал, что вам будет небезынтересно знать наше мнение по этому делу, – сухо сказал Холлистер.
– Ну хорошо, тогда почему бы прямо сейчас и не разрубить этот гордиев узел? Давайте открыто спросим у Дюранта, заявлял он или нет в присутствии Максин Линдсей, что картина Филиппа Фети, висящая в салоне яхты Отто Олни, подделка.