Королевский путь - Плейди Джин. Страница 65
— Ведь это правда, — произнес он. — Он же твой любовник. Этот недоросток… который…
— Замолчите! — закричала Мария. — Или я отправлю вас в Толбуф.
Дарнлей замер с открытым ртом.
— Ну-ка, пошли, Мария, — зашипел он. — Отправляйся в постель…
Она оттолкнула его от себя, и он рухнул на пол.
— Давид, — спокойно сказала она, — позовите его слуг. Они отнесут его в постель. А я пошла к себе. Спокойной ночи, Давид. — Она покинула комнату, оставив Дарнлея в пьяном оцепенении лежать на полу.
* * *
Дарнлей с важным видом слонялся по замку. Он не знал, что многие наблюдают за ним. Например, Мэйтленд Летингтонский, ныне обрученный с Мэри Флеминг. Он знал обо всем, что стряслось, от Флем. Мэйтленд был самым умным государственным мужем Шотландии; сумев очаровать королеву Англии и английского посла, он без особого труда узнал все, что ему было нужно, от Флем… Честолюбие Мэйтленда было глубоко задето. Он был главным советником королевы, проявил мастерство дипломатии в Англии, а по возвращении в Шотландию нашел на своем месте другого человека — музыканта-выскочку.
Не будь Риччо в Шотландии, Мэйтленд Летингтонский чувствовал бы себя лучше.
Среди наблюдавших за Дарнлеем был Рутвен, медленно умиравший от изнурительной болезни, но полный решимости насладиться властью перед смертью. Его коробило, что Мария так верит своему музыканту.
Еще был Джеймс Дуглас, граф Мортон, самый коварный из всей компании, человек, лишенный хотя бы легких угрызений совести, развратник с кучей внебрачных детей. Он поддерживал отношения с графом Меррейским, который пытался выпросить у королевы прощение и вернуться в Шотландию. Мортон, изображая преданность Марии, состоял в заговоре с англичанами. Шотландской королеве не везло: она и не ведала, сколько народу из ее окружения были шпионами Елизаветы Английской.
Граф Меррейский ждал разрешения возвратиться в Шотландию, а Мортон, Мэйтленд, Рутвен, Аргайл и остальные собрались обсудить новое положение дел в стране да то, как избавиться от выскочки Риччо, чье поведение просто провоцировало их на это. Они мечтали вернуть к власти графа Меррейского, а ссыльных лордов в их владения, а также уничтожить или, в крайнем случае, ослабить позиции королевы Марии.
Англия не скупилась на деньги и поддержку, потому что Елизавета была всерьез обеспокоена политикой Филиппа Испанского. Он отправил в Шотландию деньги, но англичане, прознав об этом от ловких помощников Сесила, перехватили корабли с богатством и доставили их в Лондон.
Филипп посоветовал Марии пока ничего не предпринимать, а Елизавету заверить в дружелюбном настрое.
Что касается Риччо, то, как бы умен и предан он ни был, у него тоже были некоторые слабости. Он не мог скрыть свое высокомерие. Каждый день он появлялся в какой-нибудь обновке… В манерах появилась надменность. Как же могла знать Шотландии стерпеть выскочку-музыканта? Разве они могли допустить, чтобы простой гитарист, певец королевского хора, оказался выше их?
Давида Риччо возненавидели больше, чем Дарнлея.
* * *
…На окраине города в доме Рутвена рядом с больным сидел Мортон. Было ясно, дни его сочтены. Лишь глаза на пожелтевшем лице сохраняли живой блеск. Многие считали Рутвена колдуном, и при виде этого блеска Мортона уже не удивляли такие подозрения.
Желания Мортона и Рутвена совпадали. Мортон был самым безжалостным из всех заговорщиков, и он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть графа Меррейского в Шотландию.
— Устроить засаду на этого парня будет несложно, — говорил Мортон. — Все будет сделано за несколько минут. Его затащат в одну из подворотен, и парочка крепких ребят быстренько разберутся с ним.
— Нет, нет, — запротестовал Рутвен, приподнявшись, было, с подушек, но тотчас в изнеможении рухнув обратно, — это не годится. Она должна увидеть все собственными глазами. Она сейчас в положении, и ей тяжко. Ребенок родится меньше чем через четыре месяца… если она останется в живых… Нет! Возьмем его, когда они будут вместе… Пусть она все увидит… Она оскорбила нас, оказав предпочтение плебею… Кроме того…
Мортон медленно покачал головой.
— Это может убить ее, — сказал он. — У нее неважное здоровье… беременная женщина, наблюдающая, как на ее глазах убивают ее любовника…
— Можно надеяться, что это будет невыносимо для нее. Но мы и не собираемся направлять наши кинжалы на королеву. Нет… нет… пусть причиной ее смерти будет шок, раскаяние… да все, что хотите. Есть кое-кто, кого мы должны втянуть в это дело. Ни граф Меррейский, ни Сесил, ни Елизавета Английская не должны и подозревать, что это политическое убийство. У маленького музыканта должна быть другая причина смерти, и она у нас в руках!
— Ну конечно, она у нас в руках. Нужно втянуть в это дело смазливого королевского мужа! Мы все так думаем.
— Убийство Риччо, — повторил Рутвен, — не должно быть политическим. Никаких взяток и наставлений от англичан. Это преступление из ревности, вы ведь понимаете…
— Он должен быть с нами, когда все произойдет.
— Да! И вы это устроите. Этот молодой дурак поверит каждому вашему слову. Он как жадный ребенок, у которого отняли игрушку. Она ничего не может с ним поделать. Он хнычет, потому что ему было с королевой в постели более приятно, нежели с девчонками из таверны. Им будет несложно управлять. А потом весь мир будет в шоке от распутства королевы. Мария, может, и останется в живых… но это уже не королева…
— При таком развитии событий ребенок, несомненно, погибнет.
Рутвен кивнул и сказал:
— Делайте свое дело, дружище Мортон.
* * *
Мортон явился просить короля о встрече наедине.
Только увидев посетителя, Дарнлей помрачнел. Он был не в восторге от Дугласов. Но Мортон был сплошная лесть, а это беспроигрышный вариант.
— Какой красивый камзол! Я не встречал ни разу столь удачного сочетания цветов. Ну конечно, с вашей-то фигурой и такими золотыми кудрями… Теперь мне ясно, почему королева без ума от своего супруга.
Дарнлей стал еще более угрюмым. В памяти всплыла утренняя сцена. Он ждал Марию в ее комнате, выставил всех ее служанок, сказав, что ему надо поговорить с королевой с глазу на глаз. Она пришла в три часа утра, безмятежно улыбаясь. Оказалось, она играла с Риччо в карты. Они поужинали вместе с парой друзей, а потом сели играть в карты, да так увлеклись, что проиграли до самого утра.
Дарнлей заговорил жалобным тоном:
— Позор, что вы заставляете своего мужа ждать, пока наиграетесь в карты с жалким музыкантишкой.
— Мне стыдно, — ответила королева, — что я заставила вас ждать…
Ей не было до него никакого дела. Она держала в тайне от него все секреты. Ему ни разу не позволили взглянуть на государственные бумаги.
Он схватил ее за руку и сказал:
— Мадам, я настаиваю на своих правах!
— На своих правах?!
— Я вправе разделить с вами вашу судьбу, вашу постель, вашу корону.
Она рассмеялась и оттолкнула его от себя.
— Да вы упустили все свои права, Генрих. А сейчас оставьте меня и пришлите ко мне моих слуг: я устала и хочу спать.
— Я не уйду! — завопил он. — Я останусь здесь! Вы не сможете выставить меня!
— Да я именно так и сделаю.
— Я буду кричать на весь дворец, что вы выставляете меня из своей комнаты!
— Вы можете кричать все, что вам угодно. Только всем все давно известно.
— Мария… милая… я люблю тебя.
— Нет, — сказала она. — Ни вы, ни я друг друга не любим. А теперь уходите или я сделаю так, что вам придется уйти.
Пристыженный, он покинул ее комнату…
Он помрачнел еще больше, когда Мортон сказал:
— Королева не любит своего мужа. Двор знает об этом и сожалеет…
— Сожалеет?! — взволнованно спросил Дарнлей.
— Вы думаете, Ваше Величество, нам нравится смотреть на грязную интрижку между королевой и этим иностранцем?