Метро 2033. Секреты Рейха (СИ) - Бородулин Егор. Страница 16

– Всё, приехали, выгружаемся. Вы двое – со мной, ведете пленника. Языка, – он кивнул на Вадима, – не бить, ясно? Только подталкивать по направлению к обезьяннику, и то, легонько. Если кто ему врежет, голову оторву с обоих, поняли?

– Так точно! – в один голос отозвались два фашиста и принялись ставить на ноги Вадима. У Вадима болело все, поэтому стоять ему было трудно. Он то и дело падал, но на полпути к земле его ловили сопровождающие фашисты. Остальные два солдата тоже спрыгнули с дрезины, подошли к гермоворотам и постучали в них. Через несколько секунд ворота дрогнули, поползли в сторону, открывая путь на станцию Пушкинская. Путь в ад.

За воротами находился ещё один пост, но только на этом стояло всего четыре человека. Когда Волк и сопровождающие проходили мимо поста, дежурные синхронно выпрямились и поприветствовали проходящих вытянутой рукой. Волк скомандовал "Вольно!", и солдаты, опустив руки, вернулись на свои места. Ворота, лязгнув, закрылись за спиной, отрезая путь к свободе. Вадим, тяжело вздохнув, двинулся за Волком, по пути осматривая плакаты, висящие на стенах. В отличие от туннельных на этих было написано почти все по-русски, что-то типа «РОССИЯ – ДЛЯ РУССКИХ», «СЛАВА РЕЙХУ!», «ОЧИСТИМ МЕТРО ОТ ЧЕРНИ!» и прочие патриотические фразы. Когда "конвой" подходил к главной платформе, которая заменяла здесь городскую площадь, Вадим начал слышать что-то на подобии речи. Волк, тоже услышав обрывки фраз, пошёл на источник звука, приказывая другим следовать за ним.

– Но господин штурмбаннфюрер, – возмутился один из сопровождающих фашистов, – Обезьянник дальше, нам прямо надо...

– Тихо! – заткнул солдата Волк, – Не слышишь: фюрер выступает?! Где ваш патриотизм?! Постоим минут десять, и дальше пойдем. За мной!

Сопровождающий пожал плечами и на пару с другим повел Вадима за командиром. Обрывистые слова начали соединяться в предложения. Предложения – в речь. Когда все было более, чем отчетливо слышно, конвой вышел на заполненную толпой платформу. Перед толпой стоял мужичок среднего роста, одетый в роскошное темно-серое пальто и с повязкой на левом плече. Он активно голосил в микрофон, стоящий прямо перед ним:

– Граждане Рейха! Я, как ваш новый лидер, даю вам своё видение мира, которое уже воплощается в жизнь! Совсем скоро наши мечты станут реальностью, и ни одна расовая ошибка не будет жить на одной земле с нами! За последнее время численность легионов Рейха возросла в три раза! Это значит, что вот-вот мы начнем очищающие операции во имя нашей расы! Но граждане, есть одна проблема, и эта, казалось бы, совсем незначительная проблема мешает нашему долгому пути к триумфу! Совсем недавно произошла диверсия. У Рейха украли драгоценные документы, в которых заключались указания на дальнейшие действия и планы Рейха! Вы представляете, под какую угрозу попадает наш долгожданный расовый триумф?! Наша разведка нашла тело этого паршивца. Он не смог далеко уйти от справедливой руки Рейха! Пока ещё неизвестно, на кого работал этот диверсант: был ли он гражданином Рейха, или же работал на Ганзу, или ещё хуже, на Красных, но самое ужасное, это то, что документов на его теле не было! Это значит, что кто-то работал с ним в группе! На данный момент мы не располагаем информацией о месте нахождения бумаг, но я обещаю, что мы найдем их, и наступит настоящая война! Вызов будет брошен тем, кто сопротивляется Рейху, и они пожалеют, что посмели нам перечить! Слава Рейху!

И тут же вся толпа хором крикнула трехкратное «Слава!», и фюрер продолжил речь:

– Граждане Великого Рейха! В наших планах так же присутствует мобилизация станций Рейха! Мы планируем реконструкцию и переименование станций, но это пока что под вопросом. Чтобы решить этот вопрос, мы должны спросить ваше мнение, поэтому скоро пройдет голосование за реставрацию станций! Уверяю вас, после этой мобилизации, жизнь Рейха станет лучше в плане культуры и развития.

Совет Рейха беспокоится за наших детей! Совет хочет, чтобы дети получали достаточное количество духовной культуры, а не жили в дерьме, как пьяницы, и чтобы потомки наши были дисциплинированы и продолжили наше дело! Чтобы они боролись за чистоту рас на нашей земле, чтобы они отвоевали право жить на поверхности! Чтобы они продолжили и прославили нашу Великую Империю Рейха.

Сила Рейха – в единстве. Наш народный символ обозначает единство трех наших станций, и это единство приведет нас к победе над другими станциями! Только действуя сообща, мы достигнем успеха, триумфа и славы. Одно только упоминание о Рейхе должно вселять в сердца врагов страх и ужас! Самое главное в Рейхе – это единство, сила и дисциплина, которым могут только позавидовать Красные уроды и шакалы Ганзы! Только вместе мы сможем отвоевать место под небом у страшных и мерзких тварей! Только вместе мы добьемся совершенства над другими станциями! Только вместе мы уничтожим радиацию и сможем вновь жить под солнцем! Мы сотворим новый Мир, в котором абсолютно ВСЕ будут нам поклоняться! Мы будем хозяевами этого Мира! Слава Рейху!

И снова толпа загремела трехкратным возгласом: «Слава!».

Как показалось Вадиму, речь фюрера была настолько некорректной, что если бы этот «предводитель великого Рейха» не обладал столь высоким титулом, то его просто бы подняли на смех. Но, все же, его слова вселяли гордость и веру в сердца людей, которые слушали и поддерживали его.

Фюрер и дальше продолжал речь. Он говорил про успехи в сфере медицины и в военном деле, но когда он начал говорить на новую тему, Волк погнал сопровождение дальше, в обезьянник. По пути туда ничего интересного больше не было. Разве что плакаты висели и флаги со свастиками, но это уже не впечатляло Вадима. На пути конвою не встретилось почти ни души. Станция пустовала. Жилые помещения, торговые лавки, мастерские, абсолютно все. Неужели всем так хотелось услышать выступление фюрера? Стоило признать, что фюрер не солгал, с дисциплиной в Рейхе был полный порядок. И, собственно, на станции было гораздо чище, чем на Цветном, или Маяковской. Чистоту, видать, здесь тоже активно поддерживали. Короткая экскурсия по станции подходила к концу, а группа подходила к обезьяннику.

Когда Вадима ввели внутрь, он почувствовал существенную разницу между чистой, убранной станцией и грязным, воняющим тюремным блоком. Если же станция радовала глаз своей чистотой, то обезьянник был полностью загаженным кровью, дерьмом и мочей. Видимо, обращение к пленникам было не уважительное, и создавалось впечатление, что их за людей-то не принимали. Вадима бросили в камеру и с грохотом захлопнули решетку. Сопровождающие во главе с Волком вышли из помещения, закрыв дверь в обезьянник. Вадим попытался подняться, но боль в теле не позволяла встать на ноги, и он упал. Поняв, что это бесполезно, Вадим лег на спину и закрыл глаза. Он и не заметил, что в камере он был не один. Услышав торопливые приближающиеся шаги, Вадим открыл глаза и начал отползать назад. Сокамерник, подойдя к Вадиму, попытался взять его под мышки, но Вадим забрыкался.

– Ну, сто ты брыкаешься, как черфь? – удивленно спросил сокамерник, – Не бойся, я шэ помощь хочу.

– Помочь? – не понял Вадим, – Зачем?

– Ну, ты сто, савсэм тупой? Давай, говорю, памагу.

Вадим поддался сокамернику. Тот потащил его к стене, посадил на скамейку и начал торопливо говорить что-то не по-русски.

– Чего ты бормочешь там? – простонал Вадим.

– Молши луше. Здэсь надзыратель – плохой человек. Я помощь хочу, а ты... Тебя звать-то как?

– Ва... Вадим.

– А меня – Ахмад.

– Не русский, что ли? – пробурчал Вадим.

– Э, ты интэресный! А, как ты думаэшь, за што меня эты козлы посадили? «Шистота расы»... Што уше, и жить нелзя спокойно? Я их пальцем не трогал, а они мэня все равно взяли. Ни за што. Акцент им мой не понравился.

– Ты это... какой национальности?

– А, ну заткнулись все! – вдруг заорал надзиратель, – Сидеть тихо, а то кишки вырву! Э, слышь, – позвал он Вадима и медленно подошел к решётке, – Ты же документы у нас, сука, спер, да?!