Метро 2033. Секреты Рейха (СИ) - Бородулин Егор. Страница 23

Сначала мы прошли по поверхности к Баррикадной, нашли одного из наших давних друзей, ты его на блокпосте видел. Он нам многим обязан был, вот и пошел на сотрудничество. Потом нужно было связаться с Ганзой, договориться с ними трудно было, но все же уговорили. А потом уже начали разрабатывать действия на станции. Роль Емельяна была такова: пробраться на станцию, выкрасть тебя, не поднять тревоги и провести к герме. Моя же роль заключалась вот в чем: я должен был снять солдат на блокпосте у гермы, потом убрать все тела, и в определенное время стучаться в герму, чтобы выманить солдат. Ох, и не просто это было, сначала стучаться, а потом подальше в туннель бежать, чтобы не увидели. Понимаешь, какой риск? Если бы Емельянов не провел тебя к назначенному времени к герме, а я бы начал стучаться, прикинь, что вообще было бы? Но, слава Богу, все прошло гладко.

Вадим сидел, не смея перебить рейнджера, с открытым ртом. Действительно ведь, провернуть такое дело могли бы только профессиональные солдаты. Любая ошибка, любой недочет ставили под угрозу всю операцию и её участников. Егерь и Емельян рисковали своей жизнью, чтобы спасти Вадима… В метро такое не часто встречается. Но, чтобы кто-то рисковал собой ради Вадима…

***

В медпункте пришлось провести всю первую половину дня. Лежать на одной раскладушке целый день было невыносимо скучно, и Вадим умолял медсестру отпустить его хотя бы на часок по станции прогуляться. Однако та настаивала на том, чтобы пациент соблюдал постельный режим, пока не поправится:

– Да поймите Вы, что пока лучше будет полежать. Подождите, когда Вам станет лучше…

– Мне сейчас стало гораздо лучше! Можно я пойду по станции похожу? – проигнорировав наставление врача, умолял Вадим.

– Какой упертый! – прошептала медсестра, но Вадим все равно услышал, – Как же Вы не понимаете, что я за Ваше здоровье беспокоюсь! А если Вам хуже станет? Придется тогда задержаться у нас. Оно Вам надо.

– Но и Вы меня поймите, – не сдавался Вадим, – Ну, просто невозможно лежать на одном месте целый день.

– Так сядьте, в чем проблема?

– Чего Вам стоит меня на часок отпустить на станцию, а? – снова взмолился Вадим.

– Да когда ж до Вас дойдет, что…

– Что здесь происходит? – в палату вошел заведующий медпунктом, – Вы так громко разговариваете, что вас даже в моем кабинете слышно! Нельзя ли потише?

– Игорь Владиславович, слава Богу, Вы пришли – обрадовалась медсестра, – Пациент бунтует, хочет прогуляться по станции, а…

– А чувствую я себя лучше! – перебил медсестру Вадим.

– Не перебивайте, пожалуйста, – отреагировала на грубость медсестра, и снова обратилась к Игорю Владиславовичу, – А у него ушибы и…

– Так пусть прогуляется, – медсестру снова перебили, но на этот раз это сделал заведующий, – Если он себя чувствует лучше, то почему бы и нет?

– Игорь Владиславович! – возмутилась врач, – Но… он же должен соблюдать постельный режим!

– Ушиб не перелом! – проворчал Вадим.

– Ну, тише, вы оба, – строго сказал заведующий, – Пациент, все-таки, прав. Отчасти, но прав. Ушибы у него не такие серьёзные, и если он чувствует себя лучше, то… почему бы и не пройтись? Сделайте только перевязку, пожалуйста, и этого будет вполне достаточно. А что касается Вас, голубчик, – теперь Игорь Владиславович обращался к Вадиму, – Впредь, пожалуйста, постарайтесь не противиться врачу. Врач – это врач. И ему виднее, что делать с пациентом. Договорились?

Хоть медсестра полностью не одобряла решение заведующего, все же перевязку сделала, и Вадим отправился на станцию с перемотанной головой. Идти было гораздо легче, чем вчера: голова не трещала, как дозиметр, а бок уже почти не болел, как и нога. Но все же, по совету медсестры Вадим передвигался тихонько, не спеша, параллельно осматривая станцию. Краснопресненская очень отличалась от Маяковской и Пушкинской. Здесь не весели патриотические плакаты, флаги с эмблемой Ганзы. Ничего подобного. Но станция, все же, уступала Пушкинской в плане чистоты.

Вадим подошел к стене, на которой, видимо, весел план станции.

– Так, что тут у нас – Вадим начал заинтересованно рассматривать план, – Уборные… Бар… Тир… Столовая… Медпункт… Начстанции… Рынок… Оружейная… Казармы… да где гостиница? Или как тут это называется? Может, Егерь в казармах?

Пожав плечами, Вадим заковылял в сторону казарм. Но на полпути остановился. У костра, мимо которого проходил Вадим, сидела небольшая группа людей. Самый старший из них, как показалось Вадиму из-за седины и морщин, играл на баяне. Но не так, как на Цветном, нет. Гораздо лучше! Все же желание послушать замечательную игру на баяне перебороло, и Вадим заковылял к костру. Стоило признать, старик играл отменно. Такой замечательной игры Вадим не слышал очень давно. Но стоило старику запеть, как музыка утратила все свои краски: голос был настолько грубым и не певучим, что уши чуть ли не пилило, в прямом смысле этого слова.

Сморщившись, Вадим встал, и продолжил свой путь до казарм. Долго ковылять не пришлось, потому что Егерь сам его нашел. Возмутившись, что Вадим не в палате, а свободно гуляет по станции, Егерь все же смирился: раз так заведующий сказал, чего тут спорить? Врачу виднее, как-никак. Рейнджер провел Вадима до столовой – время обеда наступило. Выбрав гречку, шашлык из свинины, чай и пару огурцов, товарищи уселись за стол, который стоял в самом углу. До этого Вадим огурцов не ел. Но, как только он откусил небольшой кусочек, вкусовые рецепторы ликовали. Такой вкуснятины им ещё не доводилось встречать. А может и доводилось, но этот вкус они забыли много лет назад. Вадим был на седьмом небе от счастья. До чего же вкусно было то!

– Какая фкуфнятина! – пробурчал Вадим с набитым ртом, – А на Фветном такиф не пводавали. Как, гововиф, навываются?

– Прожуй сначала, потом говори, – хмыкнул Егерь, – О-гу-рец. Зеленый такой, видишь? Этот овощ в метро редко где встречается. Выращивают на Ганзе, может ещё где-то, но на других станциях он мне не встречался. Погоди ещё, ты помидоры попробуй – они того слаще. Раньше народ на дачах такие овощи выращивал, до Удара. Почти на каждом участке имелись. А летом или осенью овощами все прилавки забиты были, для тех, у кого своей дачи нет.

– А дача – это что? – прожевав, спросил Вадим.

– Дача-то? Да как же, домик в деревне, не слыхал о таких, что ли?

– А, в деревне. Слышал, конечно, забыл, может просто. А помидоры как выглядят?

– Красные такие, округленной формы. Ты же со мной на раздаче стоял, так не видел что ли?

– Так вот что это было-то! А что они восемь патронов стоят? За такую сумму можно тарелку гречки ж взять.

– Удовольствие бесплатным не бывает, сам же знаешь, – начал пояснять Егерь, – А за такую вкуснятину и восьми пятерок (патроны пятого калибра) не жалко, уж поверь мне. Наелся?

– Ага, – довольно протянул Вадим, – А теперь можно и идти.

– Куда? – не понял рейнджер, – В медпункт?

– На Киевскую.

– А не рановато ли? – возразил Егерь, – У тебя вон, голова обмотана. Может, отлежишься?

– Да все нормально, хожу ведь. Врачиха та сказала, что завтра можно бинты будет снять…

– Если тебе голову опять бить не будут, – недовольно пробурчал Егерь, – Ну что ж, ладно. Чем скорее, тем и лучше. Отпрашивайся у врача, а я пока пойду, узнаю, во сколько караваны от станции отходят. Потом за тобой зайду, и чтобы ты был в полной готовности, договорились?

– Ага, – довольно пробубнил Вадим, и пошел в медпункт. Нога почти не болела, и поэтому Вадим уже не ковылял, а шел уверенной походкой. Однако медсестра отказывалась отпускать со станции пациента, но на этот раз, после непродолжительного спора, быстро сдалась. Поняла, видимо, что больной упертый, как осел, и его уже не переубедить. Собираться даже не пришлось, вещей-то нет, собирать нечего. До прихода Егеря Вадим лежал на кушетке.

***

Егерь пришел спустя час, в полной готовности: надел шлем, бронежилет, подсумки, все то, в чем он был при первой встрече. В одной руке рейнджер держал свой походный вещь-мешок, а в другой держал сумку.