Курьер. Книга 1 (СИ) - Покровский Владислав Евгеньевич. Страница 3

А вы думали, мы далеко ушли от вас?

Что-то уж совсем в лирику ударился, сердито подумал я и одним быстрым движением соскочил с кровати. Лень — это чувство, с которым хотя бы иногда надо бороться, иначе перестанешь уважать сам себя. Что лучше: отрастить живот и лишние сантиметры на заднице или раз в день делать комплекс обязательных упражнений помимо постоянных изнуряющих тренировок? Не знаю, как вы, а я ещё не определился.

Кровать сама по себе застелилась и убралась в стену. Хорошо, так она мне не помешает, если мне приспичит заняться… Хм, а чем может заняться человек, если у него вагон свободного времени и куча интересов в жизни?

Со всех сторон грянула самая идиотская музыка в жизни — Лив Ше?нкли "Райская симфония". Плохо, когда человек, которому на голову кирпич упал, внезапно воображает себя великим композитором и начинает строгать мелодии одна дурнее другой.

Я поморщился и понизил громкость. Затем помотал головой и в который раз уже за всю свою карьеру громко крикнул в пространство: "Ненавижу!". Я поднял голову и посмотрел на потолок, ну точно, не зря же я именно на него поставил это музыкальное уродство, сразу поймёшь, кто тебя ищет.

— Принять вызов, заблокировать видео-связь, — скомандовал я.

По потолку пробежала мимолётная рябь, и лицо на экране исчезло, сменившись логотипом нашей компании, до меня донеслось хорошо различимое плямканье губ. Я печально вздохнул, после чего быстро подавил это в себе и произнёс вполне обыденным тоном:

— Здравствуйте, Зизо?льдий Гураба?нович, — когда-то у меня ушло два месяца на то, чтобы выучить его ФИО. Фамилия у него смешная — Капито?шкин, а вот характер вредный и обидчивый. И какой дурак этого дурака моим непосредственным начальником поставил? Вопрос, конечно, риторический…

— Андрей, рад тебя слышать. Может, примешь видео?

— Простите, Зизольдий Гурабанович, я не одет, — поспешно соврал я. Не хватало мне ещё видеть его лицо с утра пораньше, так и похудеть от переживаний можно, — да ещё и не один, собственно говоря…

— М-да?.. Ну тогда понятно, понятно, — он пожевал губами и замолчал, видать собирался со своими мыслями-улитками.

— Андрей, что ты можешь рассказать мне о…

— Э-э, Зизольдий Гурабанович, вы меня простите, пожалуйста, но ведь у меня сегодня отгул и…

— М-да?.. М-м-м, какая жалость, какая жалость… Кажется, я совсем забыл… Ну ладно, отдыхай, слетай на Землю что ли, ты это, кажется, любишь…

Интересно, он знает о моём мухлеже с кредитом и счетами или же просто издевается?

— Благодарю вас, сэр, — я добавил побольше почтения в голос — старик вредный, если уж обидится, то угодить в опалу на месяц-полтора проще пареной репы, а тогда нет премиальных, нет дорогих заказов. Побольше лести, он это любит. — А что случилось, собственно?

— А что-то случилось? Разве… Ах, да… Случилось. Что ж… Ну да, случилось!

— Зизольдий Гурабанович…

— Андрей, не перебивай! Что у тебя за привычка такая дурацкая?

Он ещё немного посопел, пошлёпал губами, наверняка нахмурил свои густые кустистые брови — он это любит. Ох, до чего же я не люблю тугодумов…

— Ах, да… Дело-то оно конечно… Заказ пришёл, Андрей. Сумма солидная, на выполнение, правда, всего две кандидатуры подходящих: ты и Ле?нский. Раз уж ты в отгуле сегодня и изволишь бездельничать, а ответ заказчику нужен уже сейчас, то заказ пойдёт Ленскому. Гуляй дальше…

Он умолк, жевал свой вечно слюнявый язык, наверное. Что за привычка у человека говорить и плеваться как невоспитанный верблюд. После каждого разговора в его кабинете выходишь и чувствуешь себя оплёванным с ног до головы во всех смыслах этого слова.

Я задумался: поваляться пузом кверху — это, конечно, замечательно, ну а что потом? Я человек энергичный, через час мне это валяние надоест, на Земле я уже побывал, с Кантом и Гегелем успел вдрызг разругаться на почве философских взглядов на либерализацию мышления в эпоху Возрождения, остались девочки. Но девочек тоже немного (я же не султан и гарем мне ни к чему) — Полина, А?йза и… Ше?ла. Я мечтательно вздохнул — Шела… Вот уж никогда не думал и не гадал, что в отношениях между мужчиной и женщиной может всё зайти настолько далеко. После того раза, того разговора она мне сказала "Да", и её прекрасные глаза сверкали от счастья и некоей возбуждённой радости, а потом… потом я оказался здесь, она куда-то испарилась, затем вернулась, и с тех пор до того счастливейшего момента в моей жизни, когда она переехала ко мне, мы баловали друг друга неожиданными, а оттого вдвойне приятными свиданиями. Полина? М-м-м, нет, она проста как топор; не люблю, когда с улыбкой говорят "Да", как только чувствуют на себе интересующийся мужской взгляд. Айза? Тоже нет, пожалуй… Даже после нескольких встреч и безумных ночей ещё в те старые добрые времена, когда я ещё не встретил свою любовь, я так и не смог до конца разобраться, где в ней заканчивается мужчина и начинается, наконец, женщина. Остаётся…

— Андрей?

Я потёр щеку. Да нет, показалось, хвала звёздам… Было бы обидно, если бы он научился плеваться даже через гала-канал.

— А какова сумма заказа, Зизольдий Гурабанович?

— Жадность тебя погубит, Андрей…

Великий Космос, дожили, он мне начал нотации читать…

— Так сколько, если не секрет?

— Зачем тебе это, Андрей? Заказ всё равно достанется Ленскому, ты же в отгуле, как сам мне только что заявил.

— Зизольдий Гурабанович, не томите молодое сердце…

— Ну, за вычетом налогов, процента фирме, расходов по обязательным платежам, твоих махинаций с кредитом, не делай невинное лицо, я всё знаю, получается, э-э-э, что-то около двух тысяч кредитов.

Мои глаза сами по себе стали размером с тарелки. Две тысячи кредитов… Две… тысячи… этих чёртовых кредитов! Это новый космолёт, это новый скутер фирмы "СтарЛа?йт", плевать, что их у меня и без того уже четыре — я коллекционер. Это возможность прийти и с гордостью заплатить целых тридцать кредитов за обед неделю назад у семейства Танза?ни. Вообще-то у меня и так есть, чем расплатиться, но тратить кровным трудом украденные у самого себя и оторванные от развлечений сбережения на такие глупости, как платежи по мини-долгам, меня жаба давит.

Две тысячи кредитов, двадцать пять тысяч долларов земной валюты, восемьсот марсианских ку?глов, возможность пару месяцев жить и бездельничать на орбитальных станциях-курортах Венеры! Великий Космос… Я иногда даже очень люблю свою работу!

— Зизольдий Гурабанович, я беру заказ, — я стараюсь говорить спокойно, без криков, без Тарзаньих воплей, без беготни по стенам.

— А как же Ленский? Он тоже давно без дела сидит.

— Он, ну… Отдайте ему заказ Ге?ши или пусть вообще перетопчется… Зизольдий Гурабанович, запишите на меня, пожалуйста! Деньги очень нужны!

— Что на новые тряпки не хватает? — вот скотина, ещё и тон понимающим сделал. — Эх, молодёжь… Вот в моё время…

— Спасибо, Зизольдий Гурабанович! Вы мой спаситель и озолотитель! Я подскочу за заказом через часик, записывайте на меня смело! Всего вам хорошего, доброго, вечного!..

Я спешно оборвал связь и с наслаждением испустил вопль самца гориллы, напугав до полусмерти свои живые часы и аквариумных рыбок.

— Твои времена… Твои времена были в эпоху динозавров! — заорал я торжествующе.

Часы вернулись, глянули одним глазом и снова спрятались.

— Вылезай, — сказал я, посмеиваясь, — делов-то… Хозяин с ума сошёл. Впервой, что ли?

Морда на часах, глуповато и добродушно улыбаясь, вернулась на свое законное место. Аквариумные рыбки вновь возобновили своё неспешное скольжение среди света и длинных нитей водорослей.

— Две тысячи кредитов, две тысячи кредитов… ДВЕ ТЫСЯЧИ! — гаркнул я, прекратив свой суматошный бег по комнате.

Надо одеваться! Эта единственно правильная мысль прилетела будто бы из ниоткуда. Надо торопиться! Опередить Ленского, эту серую мышь с бегающими глазками, жидкими усиками и длинным носиком, который он вечно суёт, куда не надо. Выполню заказ, а потом… Я мечтательно закатил глаза, затем также быстро закатал было раскатанную губу. Надо будет потом найти Шелу и устроить ей какой-нибудь сюрприз. И вообще, эти деньги надо ещё заработать. А в нашем деле это не всегда и удаётся…