Последний ветер (СИ) - Мышкин Евгений. Страница 36
А ещё он думал, что пора подыскать себе убежище на период терраформации.
* * *
Ишчель сидела в кресле, и взгляд её был потуплен. Тэйя крепко спала у неё на коленях, завернутая в шкуры.
- Я надеюсь, теперь ты поняла, во что ОН превратился?
- Я понимаю, что он болен.
- Болен? Ишчель, больные люди лечатся. Или их лечат насильно.
- Предлагаешь засунуть его в учреждение для буйных?
- Очень остроумно. Нет. Я предлагаю вылечить его навсегда.
- Я понимаю, что ты скорбишь о братьях. Я тоже скорблю по ним. И я даже не знаю, что я могу для них теперь сделать.
- Единственное, что ты можешь сделать, это воспитать эту девочку. Воспитать её достойно. Чтобы в тот момент, когда придет время, она смогла дать отпор нашему брату.
- Хорошо.
- Пообещай мне, Ишчель.
- Я обещаю.
Ещё несколько минут они сидели молча. Затем Ишчель произнесла.
- Кстати, по поводу отца этой девочки.
- Спрашивай.
- Как к нему попал тринадцатый нож? Не мог же он взяться совершенно из ниоткуда.
- Да. Я уже говорил, что он мог просто лежать в земле. Но, есть одно воспоминание.
- Чьё воспоминание?
- Воспоминание матери этой девочки. Только я не могу быть уверен, что всё было именно так. Сейчас объясню. Когда я спас её; поправка, их обоих от Ллотра, и она поняла, что Кхаа мёртв, она считала что всё это произошло большей частью из-за меня. И в какой-то момент в её голове пронеслось едва уловимое воспоминание об этом случае. Сначала я посчитал, что это предродовое волнение; в её голове творилась жуткая каша из воспоминаний, отчаяния и злобы в мою сторону. И только сейчас я понимаю, что это вполне могло было правдой.
* * *
Это место тянуло его к себе необъяснимым образом. Как только он разглядел в сплетении деревьев темноту расщелины, на него словно подуло тёплым прелым ветром, поднявшимся как будто из недр, где было тепло и сухо. Трещина в скале, широкая - в человеческий рост, тоненьким голосом шептала ему:
"приходи ко мне. Мне есть что тебе рассказать"
Она шептала ветром и шуршанием палых листьев. Ему представилось тепло и уют; некое спокойное убежище среди мест, где почти всё время лежит снег. Глубина, темнота и неизвестность отнюдь не пугали его, как не может пугать материнская утроба. Теплая аномалия среди царства вечных холодов.
Как-то он рассказал об этом Маат. Она не стала перечить мужу или отговаривать его. Она сказала, что её мужчина вправе сам принимать такие решения. К тому же, если он найдёт там то, ради чего они все пришли сюда, то для всех это принесет уверенность. И надежду.
Маат ещё спала. Кхаа же спал очень тревожно. Ему постоянно снилась пещера. Она что-то говорила ему, но он не мог, а оттого ещё более усердно силился понять её. Она говорила даже не на каком-то понятном языке. Она говорила ветром, тишиной камней, колыханием травы и молчанием вековых деревьев. Она говорила яркими образами и непроглядной темнотой, чужими мыслями и снами.
Кхаа постоянно просыпался, пытаясь вспомнить, что же ему виделось, но видения ускользали, и он снова проваливался в сон. И всё начиналось снова.
Когда низкое солнце ещё только собиралось выползать из-за горизонта, Кхаа уже был собран, и готов в путь.
Шел мелкий дождь. Кхаа едва слышно шлепал по лужицам в густой траве. Перед ним лежал лес. Деревья уже большей частью окрасили листья в красный цвет, и понемногу сбрасывали их. Найти среди палой листвы ту самую зверью тропу не составляло труда. К тому же, Кхаа отлично помнил дорогу к пещере.
Лес только-только просыпался. Было душно и влажно. Кхаа отлично слышал крики птиц и перемещения мелких животных в кустах. Где-то в кроне дерева стрекотал черный дятел. Спустя примерно час тропа раздваивалась, и Кхаа свернул вправо, к скале. Оставалось уже недолго.
Пещера встретила его полумраком и сухостью. Кхаа внимательно осмотрел всё вокруг, дабы обезопасить себя от возможного столкновения с медведем. Что тут могло ещё водиться, он даже себе не представлял. Когда он убедился, что тут никто не обитает, он думал над тем, что возможно, стоит развести огонь, чтобы просушить намокшую одежду.
"не обязательно, здесь тепло"
Сначала он даже не понял, прозвучало ли это откуда-то изнутри, или же в его голове. Он начал беспокойно оглядываться, и крикнул:
- Кто здесь? Выходи!
"спускайся ко мне, я уже давно жду"
Теперь голос шел откуда-то из глубины.
Глаза постепенно привыкали к полумраку. Кхаа не представлял, как так возможно, но периодически в проходе спуска появлялся свет. Даже не сверху, но из стен. Он слабо рассеивался, и, тем не менее, этого света хватало, чтобы хоть что-то видеть.
В какой-то момент спуска, Кхаа заметил, что спуск стал гораздо круче, и появились ступени. Грубые, не всегда одного размера, но определенно сделанные человеком. Он даже не представлял, кто и когда сделал всё это. Чем ниже он спускался, тем теплее становилось. Его одежда высохла, и ему пришлось скинуть тяжелую меховую куртку, чтобы не терять лишнюю жидкость из организма. Он сделал пару глотков из бурдюка с водой и двинулся дальше.
Он не знал, сколько времени он спускался. Только когда он остановился передохнуть, он понял, насколько голоден. Он быстро перекусил куском рыбины, и продолжил идти.
Впервые на его пути была развилка. До этого заблудиться просто не представлялось возможным. Теперь же Кхаа замер на месте. Он минуту подумал и спросил:
- Куда теперь?
Тишина.
- В какую сторону мне двигаться? - Ещё раз спросил он.
"не важно. Ты всё равно попадешь ко мне, что бы не выбрал"
Кхаа вошел в правый коридор. Он был узким, нешироким, с совершенно гладкими стенами. И в нем не было света. Идти приходилось, ощупывая руками стены. На удивление, не было ни чувства тревоги, ни страха, ни опасности.
Кхаа точно знал (правда, он даже не подозревал, откуда взялась эта уверенность), что здесь ему ничто не причинит вреда.
Коридор был долгим, почти несколько тысяч шагов, но в конце был свет. Мерцающий красный свет.
В овальном зале было жарко от пылающего в самом центре костра, и пахло жжеными травами. После затхлого запаха подземелья, ароматы трав сразу били в нос. Кхаа узнал почти все из них. Это был до боли знакомый и непередаваемый букет из паутинника, чемерицы, омелы, хмеля и крушины. Всё так, как когда-то давно у матери.
- Всё правильно, сказала ему темнота. Только ещё лисобой. Но, ты не мог знать, потому как в тех краях, откуда ты пришел, он не растет.
- Доброго дня... Тебе. Я не знаю, и не вижу тебя.
- А как бы ты хотел меня видеть?
- Так как есть. - Ответил Кхаа.
- Сомневаюсь... - засмеялась темнота. - Ладно, я кое-что придумал.
Кхаа заметил, что темнота метнулась из угла поближе к огню. Она приняла форму сидящего человека, а потом из неё всё яснее проявлялись детали одежды, рук, и в конце-концов лицо.
Кхаа на миг удивился, но потом понял, что это не более чем магия. Напротив него сидела его мать. Вот только глаза были цвета павшей листвы. И голос остался мужским. Низким, и хриплым. Голос старика.
- Ну, что, дорогой мой Кхаа, вот ты и здесь.
- Да, только я до сих не знаю, кто ты. Ты - бог?
- Нет, что ты! - Снова засмеялось существо. - Я не бог. Я всего лишь тень бога. Вначале их было двое. И я был таким себе экспериментом. Нечто эфемерное, но, с самосознанием. К сожалению, я так и остался тенью. И когда они ушли, я стал слабеть. Стареть. Растворяться. Мне стало тяжело жить наверху, при свете. И я ушел туда, где вечный мрак. Темнота. Только здесь я могу ещё хоть как-то продлить своё существование. В общем, я - это моё сознание. Надеюсь, ты понял меня?