Плохой год (ЛП) - "everythursday". Страница 3

– Не укради ты мои туфли, это не стало бы проблемой.

Он издал смешок, и когда его ярко блестящие глаза встретились с ее, Гермионе пришла в голову мысль, что они стоят рядом слишком близко.

– Не снимай ты обувь в офисе, не потеряла бы одну туфлю под столом. И не обвиняла бы меня в краже, угрожая выколоть глаза оставшимся каблуком.

– И вот вторую ты как раз и стащил, – заметила она, для пущей убедительности ткнув Малфоя пальцем в грудь.

– Если ты собираешься обвинять меня и угрожать… – он пожал плечами. – Ты получаешь то, чего просишь.

– Да неужели? – наверное, она произнесла эту фразу слишком игриво или, наоборот, недостаточно кокетливо – Гермиона не могла определиться – и подняла на него глаза. Малфой вскинул левую бровь и одарил собеседницу нечитаемым взглядом, от которого у той, тем не менее, кровь ускорила свой бег по венам. – Мне пришлось идти на совещание босиком. И ты до сих пор не вернул мне мою обувь.

– Нет? – его невинное выражение лица было менее правдоподобным, нежели уроки предсказаний. Он перевел взгляд на стойку и приподнял подбородок: – Да где же…

– Помогает одному гостю, который хотел поговорить с начальником персонала.

Гермиона посмотрела в ту сторону, куда ушли сотрудники, переступила с ноги на ногу и сдалась. Ее ступни скручивало от боли, а все мышцы отяжелели. Ей просто позарез были необходимы ванна, хорошая книга и мешковатая пижама. Не стой Малфой к ней так близко – и не по причине собственной рассеянности, – Гермиона бы смогла выдержать на этих каблуках еще минут десять. Она отметила, с каким скучающим видом ее сосед изучал свои ботинки, пожала плечами и шагнула к гардеробу.

– Грейнджер… – она оглянулась – Малфой явно колебался. – Ну, если ты туда идешь… – он протянул ей номерок, и Гермиона ухмыльнулась.

– Верни туфлю или иди сам.

– Я не пойду внутрь.

Она изогнула бровь и застыла в дверном проеме.

– Мамочка в детстве пугала тебя историями про монстра в гардеробе?

Его черты на мгновение исказило удивление, и Гермиона усомнилась в уместности своей шутки.

– Это не принято.

– Забрать свое пальто?

Малфой еле заметно поморщился – не смотри она на него так пристально, не заметила бы. Его взгляд метнулся куда-то поверх ее головы.

– Этим занимается обслуживающий персонал.

Он оглянулся, и когда повернулся обратно с хмурым выражением лица, Гермиона рассмеялась.

– Боишься выглядеть неподобающе? Нарушить правила, царящие в светском обществе… О нет! Они же могут решить, что ты хочешь стащить чью-то одежду, что ты обнищал.

Она покачала головой и, не сводя глаз со своего номерка, двинулась вглубь гардероба. Кое-что останется в Малфое неизменным. Вообще-то, много чего. Он избавился от расизма (хотя Гермиона знала, что Драко все еще предвзято относится к магическим существам и ни на йоту не доверяет сотрудникам министерства), подросткового страха (в свое время, наверное, обоснованного) и теперь вполне себе походил на человека, в глубине души все еще во многом оставаясь Малфоем. Только более опасным.

Он и в юности был тем еще подарком, но после войны черты его характера перестали быть столь очевидными, стали острее и серьезнее. Его интуиция, хитрость, амбициозность. Он был гораздо внимательней, чем хотелось бы Гермионе. Хваткий, обаятельный и молниеносно соображающий. Он был умен и все еще быстро выходил из себя, но распознать его гнев теперь было непросто: Малфой злился молча, и это выглядело гораздо более устрашающе. Он знал достаточно секретов и умел использовать информацию, чтобы оберегать то, что ему надо. С возрастом, углубившись в работу, Драко приобрел больше власти, терпения и приумножил свое состояние. И вряд ли горел желанием убивать людей, но бесспорно знал, как их уничтожить. И похоже, Гермиона страдала от последствий психологической травмы, полученной в юности. Эта вязкая, еле уловимая аура опасности, что окружала Малфоя, притягивала ее на подсознательном уровне.

Она его не боялась, нет. Она достаточно часто злила его и могла припомнить пару случаев, когда Малфой пугал ее по-настоящему, но, говоря по правде, она опасалась значительно сильнее, когда в ее кухне появлялся Невилл.

Гермиона изучала цифры на стойках в третьем ряду, когда услышала звук шагов. Повернув голову, увидела, как из-за угла появляется Малфой. На секунду он встретился с ней глазами, затем осмотрел комнатку.

– Для того, кто так храбр, ты слишком похожа на застигнутое врасплох животное.

– Вовсе нет, – возмутилась она. – А даже если и так, ты, очевидно, не знаешь значения слова «храбрость», – нельзя было сказать, что ее это удивляло.

Он хмыкнул и, склонив голову к вешалке с мантиями, оглядел Гермиону.

– Тебе надо бояться. Я помню разговоры в Хогвартсе с другими слизеринцами о том, как факультет, известный своей отвагой, все время трясся от страха.

– А, это пока вы все были заняты тем, что шли друг другу по головам? Страх не имеет такого значения, как храбрость сама по себе.

– Ну разумеется. Страх просто делает ее более доблестной, – он обошел вешалку, касаясь пальцами деревянной панели, убегающей к потолку. – Благородной, – он насмешливо посмотрел на Гермиону. – Героической.

– Ты всегда такой наблюдательный, – пробормотала она, осматривая ряды одежды перед собой, когда сзади согласно хмыкнул Малфой.

Наверное, она не заметила свое пальто – Малфой ее отвлекал. У него была такая отвратительная привычка. На ум тут же пришел тот прием, на котором он сел напротив нее и слишком уж завораживающе облизывал языком свои губы. Гермиона понятия не имела, о чем говорил ее сосед по столу, пока на следующий день ей не прислали на подпись контракт на проведение исследований.

Гермиона оглянулась на идущего за ней Малфоя и присмотрелась. Сшитый на заказ костюм без единой складочки, под которым угадывалась ладная фигура. Волосы, уложенные в тщательно продуманном беспорядке, мантия, сидящая именно так, как надо, и ботинки, блестевшие даже в полумраке комнаты. Рядом с ним она почувствовала себя неказистой и с трудом удержалась от того, чтобы не разгладить платье и не убрать несколько выбившихся за вечер локонов.

Он действительно был для нее слишком хорош. Мерзавец. Интересно, а обратил бы Малфой на нее внимание, выгляди он сам по-другому? Она симпатизировала мужчинам с менее эффектной внешностью, но с высоким уровнем интеллекта. Если к уму прибавить наружность Малфоя… Да она попросту влипла. Где-то там Судьба явно скооперировалась против нее с Афродитой и Шочикецаль. Еще чуть-чуть, и она услышит их хихиканье.

– Что у тебя? – спросила она, указывая на его ладонь.

Зажав номерок между указательным и большим пальцами, Малфой осматривал вешалки справа от себя. Подойдя, Гермиона провела пальцами по его кисти и развернула номерок. Краем глаза заметила, как Малфой повернул голову, чтобы взглянуть на нее, а суставы на его пальцах побелели, когда он крепче сжал пластмассу. Гермиона медленно отступила.

– О, должно быть это ряд… – пробормотала Гермиона, сбиваясь на последнем слове, потому что Малфой подался вперед и вытянул руку. – …через…

Он прижался грудью к ее боку, и его дыхание шевельнуло завитки на ее шее. По позвоночнику прошла дрожь, мышцы на спине напряглись. Гермиона буквально услышала, как перемешиваются все эти мантии, пальто и накидки, когда его запах окутал ее, заставляя голову плыть. Он копался за ее спиной и при каждом движении касался рукой ее плеча, – Гермиона сомневалась, что когда-либо стояла так близко от него. Сердце забухало сильнее, когда она повернула голову и увидела, как его волосы подсвечиваются пробивающимися в комнатку лучами.

Его пальто было не здесь. Но даже если он что-то искал, запросто мог Гермиону обойти. Стоять так близко – именно тут – не было никакой необходимости, но Малфой не уходил. Гермиона попыталась осмыслить это, попутно решая, что же ей делать дальше. Как бы там ни было, вряд ли ей поможет то, как она застыла.

Она двинула головой чуть сильнее, выдохнула и увидела, как по его шее побежали мурашки. Малфой обернулся, почувствовав ее дыхание, а может, он просто знал, что в этом своем внезапном молчании она едва не касается ртом его челюсти. Его губы находились в дюйме от уголка ее губ, серые глаза медленно встретились с ее.