Тень Буревестника Часть Первая (СИ) - Рэйвэн Джонни. Страница 50
- Холодна ночка-то, бррр, аж до костей пробирает...
- А ты к Яну прижмись, пущай погреет! Он у нас мастак по мальчикам!
- Завались, пока в рыло не получил, Сопатый!
- Какие мы ранимые стали, ой, не могу...
Сопатый действительно засопел, при этом мерзко посмеиваясь. Остальные загоготали. Блюстители закона, срезав горлышко у приличных размеров бутылки, пустили её по кругу, покрякивая от удовольствия после каждого глотка. Затем стражи порядка стали обсуждать прелести мадам То-То, переключились на драку в караулке, где какой-то Хуг прирезал какого-то Мадла, который, в общем-то, та еще падла, давно уже этого заслуживал. Пару раз поддели Яна, тот огрызнулся, но обещания дать в рыло так и не сдержал.
Обожаю нашу стражу! Что угодно будут делать, лишь бы не выполнять свою работу.
В животе призывно заурчало. Лео полез в суму, надеясь на очередную подачку богов в виде залежалого сухаря.
Ничего съестного. Ничего полезного. Один хлам. Ого! А вот это уже интересно...
На дне сумы что-то светилось - тусклый лиловый свет вырывал из темноты очертания прочих предметов багажа. Лео нащупал уже забытый им трофейный камень из пещеры. Сжав находку в кулаке, но так и не вытащив наружу, вор заворожено наблюдал за мягкой, едва тлеющей пурпурной искоркой внутри камня.
Очень интересно... Неужели один из камней-светлячков? Непохоже - те обычно светят ярче. Быть может, какой-то артефакт? Как же оно называлось? Силовой сосуд? Вроде того... Зарядник для Стамноса, точно! Вот как их Стефан называет. Надо будет показать ему, пускай выяснит какова ему цена. Чует моя душонка, что на Черном Рынке за него могут выложить неплохие деньги.
Вор кинул шустрый взгляд на стражников, вернулся к камню. Тот неожиданно мигнул и погас.
Ну вот! Сломался...
Камень неожиданно вновь засиял. На этот раз - пульсируя, разгораясь всё ярче и ярче, сильнее и сильнее. Львёнка бросило в холод.
Слишком ярко, слишком ярко... Э?! Какого черта?!
Вор с перепугу выронил находку, и та скатилась на дно сумы. Лео резко обернулся. Позади была лишь глухая стена, но вор мог бы поклясться, что секунду назад он отчётливо слышал чей-то голос у самого уха. Тихий, неразборчивый шепот. Камень продолжал пульсировать, но уже угасая - свет словно бы тонул, рассеивался, утекал. Лео медленно опустил руку и коснулся странной находки пальцем. Тихий шепоток раздался вновь, и Львёнок как ошпаренный отдёрнул руку.
Херово колдунство! Выброшу, к чертям собачьим!
Лео схватил камень и на этот раз отчётливо различил Голос. Он был в нигде и повсюду. Словно один и тот же человек шептал в оба уха. Слова, эхом сливались в бессвязный, неразборчивый монолог без пауз, без ударений, на одном дыхании. Напоминало шум далёкой реки, шелест листвы, завывание ветра среди древних, покинутых, забытых людьми и богами руин замка. Постепенно вор стал различать отдельные слова незнакомой ему речи. Львёнок знал некоторые фразы на языках соседей Семирии: он мог на слух различить ильвасс и ильварри нильхэ и сидхэ, кабутвурд низкоросликов, одновременно и мягкий, и жесткий язык това, на котором разговаривали в далёкой Гравине, а если поднапрячься, даже мог бы выдать пару слов на грубом кхэлкхаре орков. Но звучащее в голове наречие он слышал впервые. Вору удалось выделить из непрерывного потока чуши лишь одно слово, которое периодически повторялось в бессвязном монологе.
Ars... Ars... Ars...
Неожиданно голос стих. Насовсем.
Проклятье... Я уверен, что когда-то уже слышал это слово. Но, когда? Арс...
Камень, словно подтверждая догадку, вспыхнул с такой силой, что Львенок выронил его и прикрыл ослеплённые глаза. Постепенно белые круги исчезли, вор утёр слёзы. Тут же понял, что больше не слышит разговор Ястребов. Поднял голову.
Четверо стражников пристально вглядывались в темноту подворотни. Один из них, положив руку на пояс, медленно двинулся в его сторону. Трое оставшихся пожирали глазами тьму. Вор тут же пригнул голову, дабы не выдать себя блеском глаз и обхватил руками колени. Превратился в укрытый плащом неподвижный камень.
- Ян, тебе чего, совсем башню снесло? Одна бутыль, на четверых...
- Да ему много и не надо!
Гогот. Шаги остановились.
- Заткнитесь! Я что-то видел, точно говорю... Там кто-то есть.
- Ага, знаю я, кто. Бабка твоя там сидит! Ща как выскочит, как заорёт страшным голосом! «Ян, ты вонючий мужеложец, я всегда подозревала, что ты этим занимаешься!»
- Ха-ха-ха!
Снова шаги. Остановился. Ястреб стоял буквально в двух ярдах от Львёнка. Вор даже не дышал, надеясь, что бешеный стук сердца в груди слышит только он сам.
Еще два шага, и он споткнётся об меня. Затем с перепугу рубанёт мечом. Черт, да проваливай же ты отсюда!
Стражник сделал предпоследний, неуверенный шажок.
Всё, я труп.
- Эй, Ян! Мы пошли. Бабке привет!
Шорох. Недвусмысленное мычание. Ян смачно харкнул.
- Уроды... Погодите! Иду я!
Львёнок успел вознести богу воров аж целых три молитвы, пока стражник неспешной походкой покидал переулок. Дождавшись, пока не стихнут последние смешки, Лео утёр испарину со лба, отряхнул плащ и двинулся поскорее к «Дому мастера Тибальда».
***
Ближе к рассвету Львёнок, усталый и злой, как побитая хозяином собака, добрался до Сонного квартала. Пережитые события и дядька-голод давали о себе знать - болело и ныло всё, что только могло болеть и ныть. Да еще и в брюхе беспрерывно урчало. Приближаясь к родному Гнёздышку, Лео клялся себе в том, что следующим вечером, после того, как основательно выспится, первым делом наестся от пуза и хорошенько выпьет. Благо одно - орденские чародеи не забрали его оставшиеся сбережения, да и Стефан на прощание всучил небольшой, но забитый под завязку мешочек мелкого серебра. Настроение было мрачным. Стресс и нервозность подкатывали прям к кадыку.
Уже у самого Гнёздышка стал накрапывать мелкий дождик. Задумавшегося Львёнка окликнули. На углу обветшалого дома стоял нищий, привалившись спиной к стене у тёмной подворотни. Закутанный в драный плащ старик надсадно кашлял, изучая предутреннего гуляку воспалёнными глазами.
- Кха... милок... кхе-кхе... слышь? Подь сюды... Да поди, не боись...
- Что?
- Слух, милок, помоги старому калеке, а? Льёт, зараза... Промокну - в конец разболеюсь, да помру прям здесь...
Лео молчал. Старик, видя, что собеседник не реагирует, затараторил быстрее:
- Да мне ничаго не надыть, чесслово! Вон, токма, вишь клюка лежит? Будь добр... кха-кха... Подай, а? Не могу наклониться... Ноги едва держат... Сам уж как-нить доковыляю дальше... Ну? Подашь?
Львёнок проследил за взглядом, увидел на земле трость, совсем рядом, буквально в шаге от старика. В голове раздался предупредительный звоночек: рассвет, старик, Сонный квартал, подворотня, клюка. Слишком просто. Нет, он на такое не поведётся. Отвернувшись, Лео пошёл своей дорогой, ожидая услышать поток брани в спину. Но нет. Старик молчал. Просто стоял под дождём и провожал его взглядом слезящихся, усталых от жизни глаз.
Старый плут. Если-б не голос, ну прям вылитый Дженкинс. Тот ведь тоже уже еле ходит... А когда-то мы с ним наперегонки бегали! В море купались. По крышам лазали... Время не щадит никого из нас. Быть может, и я когда-нибудь, точно также буду стоять под дождём, не в силах наклониться и поднять с земли последнюю на свете опору? И ни одна живая душа не придёт мне на помощь...
Старик вновь закашлялся. Надрывно, глубоко, страшно хрипя едва работающими лёгкими.
Вот же... Зараза! Какого чёрта? А, пропади оно всё пропадом!
Львёнок резко развернулся, быстрым шагом вернулся к старику. Кинул взгляд на подворотню. Та выглядела пустой и заброшенной. Вроде бы.
- Спасибо тебе, милок... Спасибо... Доброе у тебя сердце...
Что абсолютно не сочетается с выбранной мною профессией.
- Ладно тебе, отец, - с улыбкой отозвался вор, зажав в кулаке несколько подаренных Стефаном серебряников. - Мир не без хороших людей.