Взгляд Волка (СИ) - Митанни Нефер. Страница 24

- Деда, всё так и… не так. Ты думаешь, я в городе счастлива? – Маша печально улыбнулась. – Нет, дедуль, там я живу … не своей жизнью.

- Скажешь тоже, - Трофимыч усмехнулся.

- Да, именно так…День на работе, дела, заботы какие-то, а потом съёмная квартира и пустые одинокие вечера, - она задумчиво смотрела перед собой. – Понимаешь, я там не на своём месте…

- А здесь будто на месте?

- Да, здесь на месте… Рядом с Георгием, рядом с ним моё место.

Шагнув к деду, она обняла его, заговорила с уверенностью:

- Ты полюбишь его! Он знаешь какой?

- Ну я, чай, не девка, что б мужика любить, - усмехнулся Трофимыч. – Ну и какой же?

- Настоящий… - Маша опять бросила взгляд в окно, - ему можно доверять во всём. И никто, кроме него, мне не нужен. Никто. Он единственный. Я вот раньше смотрела на подруг – с одним парнем встречается, потом с другим. А я не понимаю этого… Ну как так можно? Ведь они все чужие! Что их друг с другом держит? Ничего… Ирка говорила мне, что так прикольно, - Маша печально улыбнулась. - А я не могу прикольно… Мне хочется, чтобы частью его быть.

- Да уж… правильно люди говорят, любовь слепа, - проворчал Трофимыч и махнул рукой, - ладно, раз любите, женитесь. Но просто знай: я хочу тебе счастья.

- Я знаю, деда, - Маша обняла старика.

***

- Ну, выкладывай, - оставшись с капитаном наедине, сказал Георгий, едва они вышли во двор.

- Да тут такое дело, - Сивко достал из папки лист бумаги. – Вот, прислали из районного архива… Оказывается похожий случай с нападением волка случился ровно двадцать лет назад.

- Но тогда… жертвы не было? – прочитав документ, Георгий удивился. – Вернее, жертва осталась жива? – он растерянно смотрел на Сивко, ожидая пояснений.

- Да, - кивнул тот. – Жертва отделалась укусами, но вот тут и начинается самое интересное, следы этого человека теряются. Из больницы не выписали, но смерти в больнице тоже не было, потому что нет никаких записей о смерти, а обычно такие факты строго фиксируются.

- Ну так уж и строго? – поморщился Георгий. – Может просто забыли записать?..

- Не, я проверил – точно не было и быть не могло. Я нашёл свидетеля – медсестра, которая дежурила в ту ночную смену. Теперь она, конечно, на пенсии, но вполне себе ничего и до склероза ей далеко, некая Алёна Дмитриевна. Давай, заскочим к ней. Сам послушаешь – что и как, всё же одна голова – хорошо, а две лучше, может, тоже вопросик ей подкинешь. И я показания оформлю, - предложил капитан и со вздохом пожаловался: -Бюрократия, будь она не ладна, все силы на бумажки уходят.

***

Подъехав к дому Аверенцевых, Георгий встревожился: в окнах не было света. Быстро метнулся к дверям и зашёл в избу. Натянув на себя шаль, на диване свернулась калачиком Маша. Георгий присел к ней, долго любовался спящим лицом девушки, наматывал на палец кудрявую прядь волос. Тревога не покидала его.

- Ой, - Маша проснулась и сразу потянулась к нему, - а я заснула…

- Вот те раз, - обнимая девушку и утыкаясь лицом в её макушку, прошептал он.

Она была такая расслабленно-трогательная, он ощутил, как в душе зарождается тревога за его Ладушку.

- А почему же в темноте сидишь? – хриплым голосом спросил он. - Одна?

- Свет погас, а свечу я не нашла… Не стала искать. Да, одна… дед ещё днём вслед за вами куда-то ушёл, лыжи захватил. А я сижу… думала, ты к себе поехал…

- Хм, - он криво усмехнулся, - неужели я мог бы тебя бросить? – укоризненно покачал головой.

Она смущённо спрятала лицо у него на груди. Георгий сразу почувствовал, что она плакала.

- Идём, попробуем найти свечи, - выпустив Машу из объятий, хотел пристроить на вешалку снятый пуховик.

- Нет, не нужно, - она удержала его за руку. – И знаешь, - вдруг удивлённо уставилась на него, - кажется… я вижу!

- То есть? Видишь в темноте? – не понял он.

- Да, - Маша вскочила с дивана и закружилась по комнате. – Вот, я вижу! – засмеялась звонко этому неожиданному открытию.

Он поймал её в свои объятия.

- Значит, беременность так влияет на тебя, – прошептал ей на ухо, точно кто-то мог их услышать.

- Давай посидим так, - она смутилась от его слов, прильнула к нему, как маленькая пичужка замерла в его руках.

- Вот стоит мне отлучиться на время, как изумрудные глаза на мокром месте, - укоризненно покачал головой и опять обнял её, крепко сжимая худенькие плечи.

- Я просто очень волновалась и скучала… - призналась и снизу вверх посмотрела ему в глаза, теперь они показались ей особенно яркими. - Ну и где ты опять пропадал? – погладила ладошкой его щеку.

- С Алексеем по делам ездил, - он поймал её ладонь и прижал к своей щеке, заметил: - Руки холодные. Замёрзла?

- Нет…Ты можешь мне рассказать? – Маша продолжала выжидательно смотреть на него.

- Вот же маленькая упрямица! – с притворным возмущением воскликнул он. – Дай хоть отдохнуть с дороги! Обогрей, приласкай, - карие глаза потемнели, в глубине появился таинственный манящий блеск.

- Ну уж нет! – Маша толкнула его в бок. – Знаю я, как ты умеешь меня с толку сбивать, - она не смогла сдержать улыбки, глядя на его невозмутимо-невинное лицо. – Рассказывай немедленно!

- Слушаюсь, моя госпожа, я, ваш смиренный раб, - засмеялся он и сполз на пол, обнимая ноги девушки.

- Нет! – она продолжала строгим тоном. – Сиди здесь, – похлопала ладошкой по дивану, - и…

Она не договорила: он вернулся на диван и вновь прижал её к себе.

- Я понял, ты всё-таки, - растянулся в улыбке, - замёрзла и… - густая бровь изогнулась в игривом призыве. – Хочешь, я согрею тебя? – прошептал, а манящая улыбка обещала так много.

Однако Маша не поддалась соблазну.

- Я слушаю! – всё тем же повелительным тоном ответила она, но позволила ему обнять себя крепче.

***

«Нива» Сивко остановилась у добротного, но небольшого домика на окраине райцентра.

- Ну, вот и на месте, - сообщил Алексей.

И они вошли в калитку. Хозяйка, женщина лет около семидесяти, открыла по первому стуку в двери: видимо, заметила их из окна.

- Проходите, - приветливо кивнула она и провела их в просторную горницу.

В домике оказалось уютно – старинные домотканые дорожки сплошь устилали пол, на диване и кресле, стоявших вдоль стены, в изголовьях спинки лежали вязаные кружевные салфетки, а на столе, который с шестью стульями вокруг него занимал середину комнаты, лежала льняная дорожка с вышитыми на ней крестом розами. Сервант семидесятых годов прошлого века, с чайным сервизом за стеклом, довершал картину.

- Познакомьтесь, Алёна Дмитриевна, это наш лесничий, Старовойтов Георгий Ильич, мой помощник в этом деле, - Сивко представил своего спутника. - Итак, мы будем задавать вам вопросы, а вы, пожалуйста, постарайтесь вспомнить всё, что только можете, - капитан сел за стол, включил диктофон и достал небольшой блокнот.

- Да, пожалуйста, только, может, сначала чайку с дороги, - радушно предложила хозяйка.

- Нет, спасибо, - Сивко улыбнулся, - давайте к делу, - и сразу задал вопрос: - В какое время суток к вам поступил этот пациент?

- Вечером… Да, вечером, я тогда в ночную заступила, как раз приняла пост… И тут сразу его привезли, - женщина немного смущалась, переводя взгляд с Сивко на Георгия, ей явно было неловко, что её допрашивают.

- В каком он был состоянии? – уточнил участковый, не отрываясь от блокнота.

- Ой, в ужасном! – женщина поморщилась и покачала головой. – Знаете, на нём живого места не было. - Она для убедительности приложила руку к груди и посмотрела на Георгия, так как участковый продолжал строчить что-то в блокнот, дальше она уже обращалась именно к Георгию, слушавшему её с большим вниманием. - Рваные раны… Мы решили, что явно зверюга какая-то поработала, заметив удивление на лице Георгия и предупреждая следующий вопрос капитана, она пояснила: - Ну, тут, в тайге, народ охотой промышлял в ту пору, так случалось иногда к нам привозили с похожими ранами. Это теперь места наши почти обезлюдели, так что охотников почти нет. А тогда, случалось. Однажды медведь мужика задрал, полчерепа снёс… Ничего – зашили, выжил мужик.