Драконье серебро (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир". Страница 30

Менять привычные здесь блюда я не стала, лишь внесла свои коррективы. Увеличила количества мяса в супе, велела перебрать крупу и выбросить гнилые клубни, которые чуть было не стали частью обеда. Через два часа по кухне поплыли вполне аппетитные запахи наваристого густого бульона, а из печи потянуло ароматным тестом. Я устало вытерла со лба испарину и, слегка волнуясь, налила себе суп на пробу. Кухарки принюхивались с интересом, переглядывались.

— Ну как? — не выдержала Анни, подпрыгивая на месте.

Я сунула в рот ещё одну ложку супа, проглотила. И рассмеялась.

— Отлично. Это очень вкусно. Попробуйте!

— Негоже женщинам есть до того, как утолили свой голод воины! — оборвала вдруг появившаяся из-за спин кухарок Брида. — Прежде их угостите, а потом свой живот набивайте!

Я кивнула, соглашаясь. Что же, не буду спорить и нарушать традиции фьордов. В конце концов, я хочу лишь нормально питаться, а не устроить тут революцию!

Но радость от хорошо проделанной работы не покидала и тогда, когда я вышла в зал. Замерла на миг, не ожидая увидеть здесь столько мужчин. Они уже расселись за длинным столом, но, заметив меня, привстали и кивнули. Я же с любопытством рассмотрела суровые обветренные лица, сильные тела и мозолистые руки, привыкшие к бою и тяжелому оружию.

— Это первая десятка риара, — тихо подсказала Анни. — Воины, что первыми становятся в защиту, если в Дьярвеншил приходит беда. И защищают самого риара, если понадобится.

Я кивнула, прошмыгнула к лестнице, но уйти не успела.

— Куда же ты убегаешь, дева? — насмешливый голос Рэма заставил меня скрипнуть зубами и обернуться. Снежный тоже был здесь, вертел в ладони кривой нож. — Останься. Девчонка разболтала, что обед для воинов ты готовила своими руками?

— Я лишь помогала, — уточнила негромко, покосившись на сияющую Анни. Девочка хотела похвастаться и не понимала, отчего я смотрю волком. Но ругать ее я не буду, конечно, не поймет. Тихо села с краю. Правда, моя уверенность слегка пошатнулась, когда в зал вошел Краст. Воины вскочили, а я сглотнула комок в горле, возникший при виде риара. На черных волосах блестел снег, а от мужчины веяло холодом, но вот пахло пеплом. Словно он вышел из пожара — ужасающего и губительного. Губы сжаты, тело напряжено, и в глазах бьется что-то такое, от чего хотелось убраться куда подальше. Дернув головой, Краст уставился на меня, и на миг показалось — прогонит. Но он лишь прищурился, нахмурился и медленно кивнул.

— Рад видеть моих воинов. Рад видеть тебя, нареченная, — так, словно готов всех нас поубивать, произнес он. Однако мужчины лишь кивнули в ответ и снова расселись по местам. А когда кухарки внесли котел с супом, и вовсе заулыбались, ожидая угощение.

Я застыла на краю лавки, предвкушая, как изменятся лица мужчин. И может быть, даже риар перестанет смотреть волком и взглянет с благодарностью? Не то чтобы я безумно этого ждала, но признаться, было бы приятно. Я устала от неприязненных взглядов, и раз уже путь к сердцу мужчин лежит через желудок, то почему бы этим не воспользоваться?

Прислужницы разлили густой суп по тарелкам, застучали ложки. Я с надеждой всмотрелась в суровые лица, ожидая… всего чего угодно, но не того, что они скривятся от отвращения!

— Что это за йотунова моча? — выкрикнул кто-то.

Остальные побросали ложки, сплевывая на пол и вытирая перекошенные рты, а я сидела ни жива, ни мертва, совершенно не понимая, что происходит!

— Кто это готовил? — с пугающим спокойствием произнес Краст, поворачивая голову к застывшей рядом Ингрид.

— Так нареченная твоя, мой риар, — в голосе прислужницы чуть заметно скользнула насмешка. — Все она, умница, своими ручками и готовила.

Я, не выдержав, вскочила, схватила ложку и макнула в котел. И тоже выплюнула, едва бульон попал в рот. Едкая горечь обожгла губы и нёбо, даже дыхание перехватило. В нос ударил тонкий сладковатый запах, словно что-то сгнило.

— Но как же так? — я растерянно осмотрела злых и голодных мужчин. От обиды хотелось плакать. Очередное унижение почти лишило сил, я сжала зубы, ощущая, как расплывается все перед глазами от слез. Надо взять себя в руки, не хватало еще разреветься при всех! — Я ведь пробовала. И было вкусно. Этот суп был вкусным!

— Эти помои невозможно есть, — мрачно буркнул седой воин. — Да тухлая крыса на вкус лучше!

— Но я…

— Хватит! — оборвал Краст. Обвел стол тяжелым взглядом, и воины затихли. — Сегодня перебьемся холодным мясом и лепешками. — Пугающий разноцветный взгляд остановился на мне, и я вздрогнула. Голубой глаз побелел, цвет почти исчез, оставив лишь точку зрачка. А черный казался дырой в бездну. И выглядело это так жутко, что спорить или доказывать что-то мне совсем не хотелось. Да и что доказывать? Понятно, что, когда я ушла, прислужницы насыпали в мой суп какую-то гадость, поставили на место зарвавшуюся чужачку, что возомнила себя хозяйкой. А ведь я хотела помочь. Хотела накормить мужчин нормальной едой!

— Позовите кухарок, — приказал Краст.

Злые слезы обожгли мне глаза, и я быстро-быстро задышала, не позволяя им пролиться. Мои недавние помощницы по кухне столпились поблизости, насмешливо поглядывая на ильхов.

Воины молчали. Краст неторопливо опустил свою ложку в суп, проглотил. Подумал и глотнул снова. Хотелось выкрикнул, чтобы перестал надо мной издеваться и есть эту гадость, но я молчала.

— Вкусный суп, — задумчиво произнес риар. — Был. До того, как в него плеснули настойку бодрянки, которой прижигают раны. Думаю, плеснули изрядно да гнили всякой добавили.

Деревянная ложка со стуком упала на стол. Прислужницы переглянулись, воины нахмурились.

— Бодрянку в суп? Но зачем?

Краст смотрел на меня, не отрываясь.

— Вещи своей девы я проверил, у нее не было бодрянки. Скажи, лирин, ты добавила в суп эту настойку?

— Я первый раз о ней слышу, — честно ответила я, удивленно глядя на риара. Он что же, мне поверил? Мне — пришлой деве? Но почему?

— Конечно, не слышала, — с превосходством пробурчал седой ильх. — Бодрянка растет лишь в наших горах. И мы не любим рассказывать своих секретов.

— Значит, ее добавили те, кто о бодрянке знают. — Краст посмотрел в сторону притихших женщин. — А это значит, что именно они решили навредить мне и моим воинам. А вину свалить на деву, что станет моей женой, а пока почетная гостья в моем доме. — Прислужницы побледнели и вздрогнули. Глумливое выражение пропало с их лиц, похоже, кухарки не ожидали такого исхода. Краст смотрел не мигая, равнодушно. И приказ прозвучал жутко: — В море всех. Связать.

— Помилуй, риар. Сжалься!

С рыданием женщины повалились на пол, умоляя о снисхождении. Я же в ужасе прижала к губам ладонь. В море? Это означает… смерть? Мамочки, да как же так? Вот так просто — и на смерть?!

— Нет! — не думая, я схватила Краста за руку. Риар медленно посмотрел на мои пальцы, бледные и тонкие в его шершавой и загорелой ладони. Снова в лицо. Я же лихорадочно размышляла, решая, как поступить. — Прислужницы башни принадлежат нареченной, ведь так? Прошу… разреши мне самой наказать виновных. Прошу тебя!

Кухарки начали подвывать, но я смотрела лишь в лицо Краста, уже безмолвно умоляя о снисхождении. Отправить на смерть за испорченный суп? Да я с ума сойду, если это произойдет!

— И каково будет наказание, лирин? — Краст смотрел мне в глаза, а я все ещё ощущала его горячую ладонь.

— Я сохраню их жизни.

— Твоя нареченная очень милосердна, — раздался насмешливый голос Рэма. — Только не уверен, что в Дьярвеншиле это можно считать достоинством.

Я не обратила внимания на снежного, продолжая смотреть лишь на Краста. А моя рука все так же сжимала его ладонь. В какой-то момент я ощутила, как пальцы риара дрогнули, словно он хотел сжать мою руку в ответ. Но длилось это лишь миг и, возможно, вовсе показалось.

— Да, Рэм, — хмуро бросил риар, выдергивая свою руку из моих ладоней и отворачиваясь. — В Дьярвеншиле никогда его не было — милосердия. Ты можешь делать с этими женщинами, что хочешь, нареченная. Они — твои. Распоряжайся их судьбой так, как сочтешь нужным.