Драконье серебро (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир". Страница 59
— Ты… боишься меня?
Что-то в хриплом голосе заставило меня вскинуться. Боишься… Для него это так важно. В башне я сказала, что он меня пугает, и это остановило Краста. Повторю — и он уйдет, навсегда уйдет из моей жизни.
— Тебе лучше спуститься в лодку. Тебя отвезут на берег, — с усилием отворачиваясь, выдавил ильх. — Лучше…
Я посмотрела наверх, туда, где плясал небесный огонь. А Краст говорил, что он ему не отзывается… Небо пылало от грозовых разрядов так, что все волоски на моем теле стояли дыбом!
Медленно подняла руки и обвила шею ильха. Он дернулся, глянул исподлобья.
— Я никуда не пойду.
Краст втянул воздух. И я зарылась пальцами в короткие влажные пряди.
Плевать на все. Никуда я не пойду!
Ильх тяжело вдохнул и потянул мое платье, обнажая плечи. Кожу окатило холодными брызгами. И Краст втолкнул меня в дверь, из которой я вышла минуту назад. Подхватил под ягодицы, приподнимая над полом, жадно лизнул шею, верх груди.
— Не бойся… — прохрипел он. — Не бойся меня… не бойся.
Он повторял это, как заклинание, и я хотела сказать, что совсем не боюсь, но Краст уложил на узкую кровать-лежанку, дернул пояс. Замер на миг, всматриваясь в глаза, словно давая мне возможность что-то сказать… Но какие могут быть слова? Я знала, что свихнулась. Что не имею права отвечать ему. Что должна остановить. Обязана!
Но вместо этого приподнялась и коснулась жестких мужских губ. Поцеловала сама, языком проникая в рот, изучая его вкус. Ильх сдавленно застонал, отпрянул, чтобы удивленно посмотреть в глаза. А потом наклонился и повторил мое движение. Языки и губы соединились, изучая друг друга.
— Что… Что ты делаешь? — задыхаясь, выдавил ильх.
— Это поцелуй, — прошептала я. — Разве ты не знаешь? Ты никого раньше не целовал?
— Нет… Зачем?
Отвечать не стала. Вместо этого снова коснулась его губ. Краст замер на миг, прислушиваясь к ощущениям. А потом хрипло выдохнул и повторил мою ласку — сам.
И снова соединение губ, уже увереннее и горячее. И мое торжество от осознания, что первый поцелуй будет моим. А значит, он никогда меня не забудет. Даже… потом. Когда в его жизни не будет меня, и риар станет целовать кого-то другого.
Но думать о будущем не хотелось. В этот миг, когда черный дракон разбудил небесный огонь, а море качало нас в объятиях, не было будущего. Только это мгновение, принадлежащее нам двоим.
Я вцепилась в напряженные мужские плечи, провела ладонью ниже — по рельефу мышц. По груди и животу. По широкой спине, разделенной бороздкой позвоночника. И задохнулась, ощутив, как ильх вздрогнул, а потом глянул ошалело.
— Еще… — прошептал он.
Да с наслаждением. Гладила руками, потом уже и губами, ловя судорожные вдохи и раскаленные взгляды. Сквозь дымку блаженства мелькнула мысль, что нельзя вести себя так разнузданно, хотела убрать ладонь, но стоило лишь попытаться, Краст прижал к себе.
— Еще!
Его отзывчивость и потребность в прикосновениях оказалась запредельной. Словно его никто и никогда не трогал… Словно никто не ласкал так, как я. А я сходила с ума от этих чувств. И желала, чтобы он запомнил меня. Да и сама хотела запомнить как можно больше. Каждое движение рук и губ, каждое ощущение сильного мужского тела, столь совершенно вылепленного и столь откровенно теряющего контроль…
Краст жадно обхватил мои бедра, не размыкая нашего поцелуя. Я зарылась пальцами в жесткие волосы — теперь короткие, вскрикнула, ощутив шершавые пальцы на внутренней стороне бедра. Больше Краст ничего не говорил. Лишь торопливо стягивал с меня остатки одежды, обнажая как можно больше кожи, словно это было жизненно важно. И тоже прикасался, прикасался… К каждому оголенному кусочку. Мы горели. Мы оба пылали так, что было нечем дышать, что раскаленный добела воздух остался лишь в чужих губах. Хёггкар трясло, но даже это почти не трогало. Мы цеплялись друг за друга, жадно, яростно. Торопились, трогали, любили пальцами, губами, кожей… всем своим существом…
В разноцветных глазах билось пламя, которое угрожало спалить нас обоих. И оттягивать момент соединения было уже не под силу.
— Ника… — имя он выдохнул лишь раз, когда прижал мое согнутое колено к своему бедру и толчком вжался между ног. Сцепил зубы и вошел — тоже рывком. Хриплый рык прокатился по тесной комнатке, сплетаясь с моим стоном. Снова швырнуло хёггкар, ударил гром, и мы тоже сплелись… ближе-дальше, под удары непогоды и неистовство стихии. Ближе-ближе, ещё ближе, так чтобы взахлеб… Ильх был не первый в моей жизни и все же — первый. Вот так — первый… Потому что до него я даже не знала, каким может быть соединение двух тел. До хриплых криков, не знаю — чьих… Я видела лишь лицо мужчины, нависающего надо мной, ощущала лишь наше одно на двоих блаженство.
Еще…
…Первое прикосновение нежной руки к моему телу заставляет замереть, не веря. Смотрю на ее ладонь, потом снова в глаза. Уберет? Но лирин не останавливается. Касается тонкими пальчиками плеч, двигается ниже. Словно чертит огненную дорожку. Я жду, дышу. Но нареченная продолжает. Ощущения сводят с ума. Мне кажется, это сон, греза… и никакого Зова. Она здесь. Со мной. Смотрит в глаза. И взгляд туманится не от силы хёгга, а от желания быть со мной. Лирин прикасается. Гладит. Вверх. Путается пальцами в спутанных волосах. И снова — вниз. Невесомым поглаживанием на щеку. Сильнее — на спину. Сбегает пальчиками вдоль хребта и меня прошивает удовольствием. Я вздрагиваю… От каждого, самого легкого прикосновения вздрагиваю… И не верю, что все по-настоящему. Кажется, вот сейчас лирин испугается…
Сам опасаюсь смотреть, опускаю голову, прячу глаза. А она… она обхватывает лицо ладонями. И смотрит так, что весь я из шкуры выворачиваюсь, весь наизнанку… Больно почти… или хорошо? Не понимаю уже.
Лирин прижимается всем телом, касаясь губами губ.
Кажется, в меня попал небесный огонь. Я чувствую ее язык, скользящий внутри моего рта, и он порождает безумие в голове и теле. Такое восхитительное, такое желанное безумие. Я не понимаю, что она делает, лишь ощущаю жар, растекающийся от скользких движений и мягких губ. Это так невероятно, порочно и приятно, что я не сдерживаю хрип. Ниже пояса все в огне, горло сухое. И лирин на миг замирает, отстраняется, смотрит. А потом улыбается шаловливо и дерзко, снова касается губ. Рычу…
И понимаю, что уже не позволю ей отстраниться. Не отпущу…
Толкаюсь языком, вторя движениям лирин. И снова этот жар, так хочется больше и сильнее. Сжимаю тонкое тело, уговаривая себя не торопиться. Только бы не испугать ее… Но в лирин я совсем не вижу страха. Хотя и вглядываюсь пристально, все еще не веря. Но то, что я вижу в прекрасных серых глазах лишает воздуха, словно удар молотом под дых… Лирин настоящая, живая, искренняя… И снова ее руки на мне — добровольно. Уже горячее и смелее. Она исследует мое тело, каждую бьющуюся вену, напряженное сухожилие, окаменевшую мышцу. Мои шрамы и отметины. И кажется, ей нравится… Нравится прикасаться. Я сдерживаю рычание, я так сильно сдерживаю… себя. Никогда в жизни я не ощущал подобного… Горю… В паху тяжело и болезненно ноет, требует. Но я хочу, чтобы это не заканчивалось. Одежда рвется от резких движений, рычание царапает гортань… Нежная, сладкая… Моя.
Пальцами мну острые девичьи грудки, сжимаю темно-розовые соски. И подчиняясь непонятному желанию, склоняю голову, прикасаюсь ртом. Это ощущается иначе, не так, как ее влажный язык, но жар усиливается. Тяну губами, обвожу языком, снова и снова… Потом прикусываю. Слегка, но лирин изгибается и стонет, даже не понимая, что делает со мной этим негромким и сладким звуком.
Дышу…
Хочется испытать больше, но нареченная с силой вжимает ладони в плечи, а потом снова трогает губами. Уже беспорядочно и везде. Как и я ее. Ребра, живот, впадинки, светлые нежные волосы между ее ног… Белые бедра, ямочки под коленками. Рывком обратно к губам. Серебряные пряди в кулак… И тонкие пальцы, ласкающие меня так, что я уже ничего не соображаю…