Невеста Смерти (СИ) - Летняя Лена. Страница 43

Кажется, Фолкнор ожидал чего-то подобного даже меньше, чем я, потому что теперь его рука на несколько мгновений замерла, и он так и не ответил на мой вопрос. Он заговорил лишь после того, как его пальцы сжались, фиксируя мою руку в его.

— Я не думаю, что это выйдет за пределы замка иначе, чем мы планировали, — тихо ответил он. — Я уверен, что никто, кроме шпиона, не желает мне вреда. Любого можно купить, запугать или вынудить сотрудничать шантажом, но в целом я уверен в своих слугах и в учениках школы. И те, и другие меня почему-то любят. Могут, конечно, перемывать мне кости и отпускать едкие шуточки за моей спиной, но при этом остаются лояльны ко мне.

Я нахмурилась, вспоминая реакцию Ирис и многочисленные намеки Далии. Даже захотелось выдернуть руку, но Фолкнор держал крепко. Или мне не так сильно этого хотелось?

— Некоторые даже очень лояльны, — я сама поразилась тому, насколько ворчливо прозвучал мой голос. — И очень сильно любят.

В комнате снова повисла тишина, пока Фолкнор не решился осторожно уточнить:

— О чем это вы?

— Да так… Поссорилась с Ирис сегодня. Она решила, что я нарочно распускаю про вас слухи, чтобы погубить и освободиться от помолвки. Очень тепло при этом о вас отзывалась.

— Она живет при школе уже три года, — заметил Фолкнор. — Естественно, полностью за мой счет. Ей некуда идти, а магия дается ей с трудом. Я не выгоняю ее, потому что не хочу, чтобы она плохо кончила. Было бы странно, если бы она не была мне благодарна.

— А Далия? — не удержалась я. — За что она вам так благодарна?

— Это что, ревность? — удивленно уточнил Фолкнор.

И я почувствовала, как вторая его рука присоединилась к первой, прохладная ладонь погладила тыльную сторону моей, от чего от руки к спине побежали мурашки.

— Нет, — почему-то вдруг охрипшим голосом ответила я. — Просто любопытно. Со сколькими девицами в вашей школе вы спали, пока остановили выбор на Лилии? И стоит ли мне заранее тренировать невозмутимое выражение лица, чтобы потом не выглядеть глупо, когда ваши любовницы будут смеяться надо мной.

Он странно кашлянул, как будто пытался скрыть за этим звуком смешок. И неожиданно заверил:

— Нея, перспективы нашего брака сейчас довольно туманны, но в одном вы можете быть уверены: в том, что я всегда буду верен вам.

— Разве хоть одна жена может быть в этом уверена? — спросила я тихо, чтобы голос снова меня не подвел. Это был очень странный разговор, но я снова не удержалась. Темнота вновь крала мой стыд.

— Потому что я всегда был верен своим женам.

— При всем уважении, шед, на одной вы были женаты меньше года, на другой — едва ли месяц. Или вы считаете, что наш брак продлится не дольше?

Его руки судорожно сжались вокруг моей ладони.

— Не надо так думать, Нея, — попросил он. — Я всего лишь хотел сказать, что так велят мои обеты.

— Обеты?

— А что, ваши верховные жрецы не дают обеты, принимая служение? — в его голосе слышалось искреннее удивление.

Я тут же вспомнила, как отец с Кордом как-то обсуждали нечто подобное: Корд размышлял о том, какие три обета стоит выбрать, если он однажды станет верховным.

— Дают, — согласилась я. — И какие же выбрали вы?

— Нести безболезненную смерть, не красть и хранить супружескую верность, — без запинки выпалил он. — Как видите, верность вам определена моим положением жреца.

— Вы даже не верите в своего Бога, — напомнила я. — Кто может заставить вас соблюдать обеты?

Он тихо хмыкнул, прикосновения его рук снова стали почти невесомыми, непривычно ласковыми.

— А разве поступать правильно мы должны только под страхом наказания? Неважно, может Некрос наказать меня за нарушение обетов или нет. Я дал слово. Я всегда держу свое слово. Вот вы, Нея. Разве от плохих поступков вас удерживает только страх перед Витой? Вы могли бы, например, убить человека, если бы точно знали, что ни Богиня, ни суд вас не накажут?

Я непроизвольно дернулась, сердце, и без того бившееся быстро и неровно, зашлось в сумасшедшем ритме. На мгновение мне показалось, что он знает о моем разговоре с братом, но потом я напомнила себе, что это невозможно. И порадовалась тому, что в комнате так темно и он не может видеть моего лица.

— Я не знаю, шед, — честно призналась я.

— Вы совершенно уверены, что никак не можете называть меня по имени? — неожиданно сменил он тему.

Я не знала, что на это ответить, но мне и не пришлось: в коридоре за дверью раздался звук шагов. Фолкнор резко встал и потянул меня к шкафу. Я не успела опомниться, как оказалась внутри, а дверцы за нами захлопнулись.

И в ту же секунду скрипнула и отворилась дверь. Выключатель щелкнул, и комнату залило тусклым светом. Сквозь щель между дверцами я видела, что мерцание цветных капель действительно исчезло, а мужчина в плаще осторожно закрыл за собой дверь и медленно приблизился к зеркалу. При этом он озирался по сторонам, как будто что-то его смущало. Наверное, он снова заметил следы нашего присутствия: сдвинутые стулья, стертую пыль. Однако это не остановило его и не помешало сдернуть с зеркала покрывало.

Я наблюдала за его действиями, затаив дыхание, и не сразу осознала, что руки мои судорожно цепляются за локоть Фолкнора, а щека прижимается к его плечу. Внутри шкафа было очень мало места, а чтобы смотреть в щель, нам обоим приходилось смещаться к центру. Когда я это поняла, я попыталась отодвинуться, но оказалось, что двигаться некуда. Я лишь ударилась о стенку шкафа, вынудив шеда тихо шикнуть на меня, а неизвестного в плаще — резко обернуться.

Наверное, если бы не мои странные мысли накануне, я бы не чувствовала сейчас такого смущения. Близость Фолкнора воскрешала непристойные фантазии, заставляя совсем забыть о реальности. Я даже совсем не думала об угрозе, которая могла исходить от человека в плаще.

Тот в свою очередь, видимо, решил, что в комнате никого нет, снова повернулся к зеркалу и провел ладонью по вырезанным на раме символам. Каждый на мгновение вспыхнул под его рукой. Я узнала в этом действии описание одного из способов активации, прочитанное накануне. Сердце тревожно заныло, уже догадавшись, кто все-таки скрывается под капюшоном.

Теперь мужчина терпеливо ждал у зеркала, когда на другой стороне откроют канал связи, а мы ждали… Честно говоря, я не понимала, чего именно мы ждем, а спросить боялась: нас могли услышать. Поэтому я просто ждала следующих действий шеда, полагая, что он лучше знает, когда и как следует поступить.

Секунды стремительно утекали, время шло, внутреннее напряжение во мне нарастало и достигло своего пика, когда я вдруг почувствовала, как моей ноги что-то коснулось. Что-то маленькое, щекотное и царапающее. Оно поползло по ступне от кончика туфли к щиколотке и тихонько запищало.

По мне снова прокатилась волна мурашек, только не будоражащих, как от прикосновений Фолкнора, а холодящих ужасом. Я инстинктивно дернула ногой, пытаясь сбросить с нее, как я предполагала, мышь. Сама я при этом потеряла равновесие и, ловя его, ударилась локтем о стенку шкафа. Как мне удалось не вскрикнуть — до сих пор не знаю. Я тут же замерла на месте и зажала рот рукой, но было уже поздно: мужчина услышал на этот раз довольно внятный шум и шагнул к шкафу.

— Простите, — едва слышно выдохнула я. Должно быть, шед уже пожалел, что позвал меня с собой.

Однако он ничего не сказал. Спокойно дождался, когда мужчина подойдет к шкафу и дернет дверцы, после чего стремительно шагнул вперед, одной рукой хватая его за горло, а второй сдергивая капюшон.

Я тихо охнула, а Фолкнор удовлетворенно констатировал:

— Форт! Так я и думал, что без южных жрецов здесь не обошлось!

Я не знала, чего больше на лице моего любимого учителя: ужаса или удивления.

— Шед Фолкнор? Нея? Что вы здесь… Что вы делали в шкафу? — с трудом прохрипел он, пытаясь оторвать от себя руку моего рассвирепевшего жениха. — Шед, отпустите! Задушите…

Я коснулась локтя Фолкнора в умоляющем жесте, и после секундного колебания он ослабил хватку. Форт вырвался и отошел на пару шагов назад, жадно ловя ртом воздух и переводя ошарашенный взгляд с шеда на меня и обратно.