Невеста Смерти (СИ) - Летняя Лена. Страница 71

— Что прислуга?

— Разбужена и одевается, шед, — важно кивнул распорядитель. — Комнаты будут прибраны в течение часа, завтрак будем готовы подать через полчаса.

Не знаю почему, но я расплылась в улыбке, услышав это. Никто в Доме Рена не решился покинуть его хозяина. Было в этом одновременно что-то трогательное в своей нелогичности и воодушевляющее в своей самоотверженности.

— Что ж, — снова кивнул Рен, уже не споря и не возмущаясь. — Они почти здесь. Так встретим их. Вместе.

— Я принесу твою мантию!

Я кинулась бегом к лестнице. Верховный жрец Некроса должен был встречать вторжение в свой Дом только в мантии. Я жалела лишь о том, что не знаю, где лежит парадная. И нет времени это выяснять.

Глава 32

Мы вышли им навстречу все вместе. Рен, конечно, шел первым, а я — рядом с ним, держась за его руку. Отставая на полшага, шли его мать и брат: госпожа Фолкнор со стороны своего старшего сына, а Ронан — с моей, но между ним и мной поместилась еще и Роза. Ученики и учителя школы следовали за нами. Всего нас получилось человек тридцать.

Южных жрецов оказалось не меньше. Похоже, они по-настоящему опасались Фолкноров, раз пришли в таком количестве.

Солнце еще не встало, но небо уже светлело. Темнота над миром развеялась, но пока вокруг правили серые сумерки. Ночью шел небольшой снег, черная земля была укрыта им почти полностью. Он тихо хрустел под ногами и добавлял света. И холода. Та рука, которая не лежала в ладони Рена, моментально начала неметь. Я порадовалась тому, что взяла не только его мантию, но и свое пальто. Вот только перчаток у меня не было.

Рену холод, как всегда, был нипочем. Он даже мантию не застегнул, и ее полы опять разлетались при каждом шаге: их подхватывали порывы ветра.

Ступив на земли Фолкнора, южные жрецы тоже облачились в мантии. В первом ряду шагали пятеро в мантиях верховных. И мой отец. Брата я рассмотрела за его плечом. Это внезапно напомнило мне один из моих снов, в котором они так же шли мне навстречу по заснеженной земле, облаченные в белые мантии.

Заметив меня, отец — я продолжала его так называть несмотря ни на что — переменился в лице. Верховный, шедший рядом с ним, тоже меня узнал и вопросительно посмотрел на него. Они ведь считали, что меня здесь нет, что я уехала. Мне даже показалось, что мое присутствие вызвало у них замешательство, и на секунду в груди затрепетала надежда. Возможно, то, что я здесь, заставит их передумать?

Однако южные жрецы лишь ненадолго сбились с шага, после чего продолжили идти на нас. Остановились только подойдя достаточно близко, чтобы можно было разговаривать.

Мы тоже остановились. Я непроизвольно сжала руку Рена сильнее. Он на мгновение повернул ко мне голову и ободряюще улыбнулся.

И тут же снова повернулся к незваным гостям. Когда он заговорил, в его тоне не было и следа подаренной мне нежной улыбки:

— Я приветствую вас, шеды, и ваших младших братьев в Северных землях. Вот только мне непонятен столь ранний, столь неожиданный и столь многолюдный визит. Объяснитесь.

— Приветствую и я вас, шед Фолкнор, — заговорил один из верховных. Я его не знала. — Мы пришли сюда за справедливостью. Нам было сказано, — он оглянулся на моего отца и того верховного, что шел рядом с ним, — что вы попросили руки дочери одного из наших младших братьев, заманили ее в свой замок, обесчестили, после чего якобы отослали отсюда, и по пути она сгинула.

— Ну, как видите, с госпожой Веста все в порядке, — Рен указал на меня свободной рукой. — Хочу заметить, что ее отец сам предложил мне ее в жены, а госпожа Веста сама изъявила желание сюда приехать. Мы готовимся к свадьбе, ради чего я решил прервать свой траур. Так что вы зря проделали весь этот путь.

Верховные вновь переглянулись и посмотрели на моего отца, а тот зло сощурился. Сейчас на его лице было точно такое же выражение, как в тот день, когда я застала его за чтением писем из маминой шкатулки.

— А факт бесчестия отрицать не стал, — заметил он, выразительно глядя на верховных. — Принуждения к близости до брака будет достаточно?

Сложно описать словами то чувство стыда, которое меня захлестнуло. Было гадостно слушать, как они обсуждают мое «бесчестие», видеть, с каким сочувствием, смешанным с презрением, смотрят. Позволить мужчине «принудить» себя к близости вне брака считалось в наших краях чуть менее стыдным, чем отдаться ему добровольно, но все равно стыдно. Если такое и случалось, то это старались замолчать. Если замолчать не удавалось, то женщину, попавшую в такую ситуацию, как правило презирали чуть ли не больше, чем мужчину, который ситуацию создал. Но, конечно, за ее спиной. Официально ей сочувствовали.

— А это так? — тот верховный, что начал говорить, перевел вопросительный взгляд на меня.

Я инстинктивно прижалась к Рену, обхватила руку, которой он меня держал, второй рукой, словно боялась, что его сейчас у меня заберут. Или меня у него.

— Отвечай, дитя, не бойся, — голос верховного звучал обманчиво мягко.

Я только молча помотала головой. Даже под страхом смерти я сейчас не призналась бы в том, что была близка с Реном, по своей воле или против нее.

— Вы же видите, она просто боится своего позора, — тут же покачал головой отец. — Да и кому какая разница, что она сейчас скажет, если свидетельствовать ее слова будем только мы.

— Вот ты жучара, — ошарашенно выдохнула Роза.

— Зачем ты это делаешь? — вырвалось у меня.

Я смотрела на своего отца и не верила в происходящее. Как я могла так заблуждаться на его счет? Или его отношение ко мне так изменила правда, которую он узнал? Это было за гранью моего понимания.

Отец сжал челюсти, глядя на меня все с той же злостью, словно это лично я предала его, а не моя мать родила ребенка от другого мужчины и скрыла это, нанеся ему двойное оскорбление. Я перевела взгляд на Корда, но тот избегал смотреть мне в глаза. А ведь он все равно оставался моим братом, пусть и наполовину.

Если до этого момента во мне еще жила надежда на то, что связь с семьей, в которой я выросла, пока не разорвана до конца, то теперь она скоропостижно скончалась. Я поняла, что не смогу сказать или сделать что-то, что их остановит.

— Вы хотя бы уверены в том, что близость была? — тихо уточнил тот верховный, что стоял рядом с отцом. — Если она еще невинна, это и по мертвому телу будет понятно.

Мне показалось, что я проглотила целую пригоршню снега: настолько холодно стало внутри. Они действительно подписали нам всем смертный приговор и пришли исполнить его. И раз уж я оказалась здесь, меня щадить никто не собирался.

Теперь отец скользнул по мне изучающим взглядом.

— А ты сам не видишь? Волосы острижены, диадемы нет. Она держит его за руку, прижимается к нему… Он ее развратил, определенно.

— Мне даже слушать вас тошно, — зло процедил Рен. — Ублюдочные лицемеры.

— Торрен! — строго одернула его мать.

— Прости, мама, — тут же извинился он. — И ты, Нея.

Он перевел взгляд на Розу, которая стояла достаточно близко, чтобы услышать резкие слова, но она опередила его:

— Передо мной можете не извиняться, шед. Я подписываюсь под каждым вашим словом и могу добавить еще десяток своих. Но не при нежных ушах моей подопечной.

Рен кивнул и снова повернулся к южным жрецам.

— Давайте оставим эти лживые расшаркивания. Вы здесь не ради справедливости. Вам плевать на Нею. Вы здесь, чтобы убить нас и распространить свое влияние на Северные земли. Вот только уверены ли вы, что сможете прожевать кусок, который собираетесь откусить? Уверены ли вы, что король не узнает и не накажет вас? Сомневаюсь, что он простит вам убийство своей родни.

Я видела, что на лицах некоторых младших жрецов проявилось сомнение, они нерешительно переглянулись, как бы спрашивая друг у друга, действительно ли они смогут избежать гнева Его Величества.

— Что ж, — все тот же верховный приторно сладко улыбнулся, — так даже лучше. Полагаю, вы понимаете, что раз уж мы пришли сюда, то обо всем подумали. И обратной дороги у нас нет. Теперь, когда вы видели наши лица и знаете наши намерения. Вы можете сдаться, и тогда ваша смерть будет быстрой.