Императорский воспитанник (СИ) - "Девлин Джэйд". Страница 86

Он смотрел поверх ее плеча пристально и безучастно, как будто ее вид причинял боль. На небе собирались тучи. Кажется будет дождь… Все правильно, такой день и должен закончится дождем. Перед глазами возникло лицо Каро там, в коридоре. Как она смотрела на Дана… Что ж, у каждой сказки есть свой конец. И принцессы в сказках не выходят замуж за секретарей…

— Помню, мы тогда сидели у Магди в комнате после того, как я уронила цветочный горшок на голову сыну Верцинианского посла — очень противный был мальчишка, и главное, считал, что я просто обязана без конца выслушивать его хвастливый бред и восторженно хлопать глазками… раз мама велела мне проявить внимание во время визита. Так вот, мы сидели, ждали расплаты и мечтали, что наши принцы никогда в жизни не станут кидаться горшками в кого попало. Умные будут. — Она смущенно хихикнула, и развела руками. — Влетело нам тогда… и за дело. Чуть не прибили идиота — плохо рассчитали соотношение прочности горшка и гостя. В девять лет еще опыта мало было. Нас наказали, скандал едва замяли, зато мальчишка провалялся в постели до конца визита, с огроменной шишкой на темечке, зато нас больше не доставал. — Каро тихо засмеялась.

— И много еще таких неудавшихся принцев было? — Лан тоже улыбнулся, хотя улыбка далась ему с трудом. «- Сегодня список пополнится еще одним…хотя Каро об этом и не узнает»

— С девяти лет? — Засмеялась Каро. — Я их не считала! Зато с каждым новым надоедливым приставалой придумывала своему принцу новое качество. Годам к пятнадцати сбилась. После того, как Магди съехидничала, что если в одного принца запихнуть столько достоинств, то его либо порвет на много маленьких принциков и будет у меня гарем, либо отрастут нимб и крылья и принц улетит от меня… теряя перья от торопливости. Пока я в него еще какое достоинство не попыталась впихнуть…

Лан снова улыбнулся, но глаз на нее так и не поднял.

— Вооот… Они все были такими предсказуемыми и скучными, что я торжественно поклялась Магди выйти замуж за того, кто будет непохож ни на одного из них. — Каро смешно и виновато развела руками. Вот и дожелалась… до помолвки. — Закончила она с некоторым возмущением. — Но я не думала, что он будет НАСТОЛЬКО не похож! Ни на кого вообще. Знаешь, я когда приехала, я его почти ненавидела. А уж после того, как увидела своими глазами, что он творит… Меня в ужас приводила мысль, что с этим чудовищем я должна буду прожить жизнь. А сейчас я понимаю, как он сам был несчастлив все это время. По нему здорово «проехались»…

Лан снова грустно улыбнулся. Кивнул. Не он ли говорил Каро примерно то же самое. Еще недавно. А теперь она словно убеждает его в том, что Дан не так уж плох, не так уж виноват, что… Следующая фраза, сказанная Каро, заставила его сжать в пальцах вилку так, что та едва не погнулась.

— Я была уверена, что лучше вообще не выйду замуж, чем выйду вот за ЭТО. А теперь… я ни в чем не уверена и… и… я не знаю, Лан… Со мной творится что-то странное.

Усилием воли Лану почти удалось не измениться в лице. Он выдохнул и только тогда понял, что не дышал все это время.

«Ты хочешь сказать больше, чем можешь произнести вслух. Но так трудно подобрать слова, верно Каро? — Ты любишь его… пройдет совсем немного времени, и ты тоже это поймешь. Я уверен. Со мной это уже было.»

Лан не удивлялся. Наверное, в глубине души знал, что этот момент настанет. Знал и все-таки надеялся. А вдруг…

Те интонации с которыми Каро говорила о Даниэле, не о формальном женихе-Даниэле, не о воспитаннике-Даниэле, а о мужчине по имени Даниэль, резанули сердце, как клыки дикого зверя. Ревность. Мучительная, болезненная ревность. И чувство вины. Ведь она и должна была принадлежать Даниэлю. А он пытался заслонить, украсть то, что ему не принадлежит. Потому что чувство, которое он испытывал к этой девушке, сжигало его, уничтожало его логику, самообладание и здравый смысл. Но у него все еще есть выбор. Есть…

— И он… он приходил, пока я болела… все-таки приходил! — Каро, казалось, полностью ушла в свои мысли.

— Да, — тихо подтвердил Лан и отвернулся, чтобы она не поняла по глазам, которые уже ничего не могли скрыть, то, что он сейчас испытывает.

Он продержался еще почти полчаса, поддерживая беседу и пряча боль из последних сил. Каро все же заметила, что Лан не в себе и забеспокоилась. Пришлось отговориться усталостью и неловкостью за недавний инцидент… и сбежать. Сбежать… Чтобы не утратить жалкие остатки собственного достоинства. Еще немного и он уже не справился бы с безумным желанием разрыдаться, рассказать ей о своих чувствах, валяться в ногах, что угодно лишь бы остаться рядом.

Но вешать на Каролину еще и это… свои проблемы, свою безнадежную влюбленность и ревность.

Нет. Он не станет. Ей и так нелегко. Да и… что она ему ответит? Как потом пережить ее виноватое сочувствие? Ее неловкость, которая неизбежно возникнет после подобных признаний?

Он несколько секунд постоял на пороге, с силой прикусив губу, потом шагнул в сумрачно посеревший коридор. За окном уже не было солнца, тяжелые грозовые тучи цепляли мохнатыми животами башни замка. Лан судорожно потер руками лицо, пытаясь справиться с собой и не разреветься, как глупый, никому не нужный мальчишка. Это просто гроза… а мысли о том, что из его жизни солнце исчезло навсегда… они пройдут. Пройдут же? А теперь надо идти к себе, не хватало светить по замку трагической миной. Лан горько усмехнулся над самим собой. Поделом.

Сказка кончилась… его, личная сказка. Хватит обманывать себя! «Она не твоя, и никогда твоею не была…» Каждая минута счастья рядом с ней — краденая. А краденое счастье долгим не бывает. Что ж… осталось набраться сил и отойти в сторону. Какая-то часть его не готова уйти. И не будет готова никогда. Но ее уже никто не спрашивает.

Лан медленно с заметным усилием расправил плечи, придирчиво осмотрел свой костюм, поправил воротник рубашки, разгладил складки. Хватит. Надо идти и заниматься своими обязанностями.

И тут из бокового коридорчика, с места недавней «битвы» раздался шорох. Лан еще успел подумать, что это наверняка прислали уборщика, прошел несколько шагов и встал, как вкопанный. Там на корточках сидел Даниэль, и тщательно, но осторожно тер тряпкой гобелен на стене.

Выйдя от Каро, Даниэль зашел к себе. Ненадолго. Только привести себя в порядок. Ему нужно было успеть обратно. Нет, он, конечно, попросил горничную, чтобы она пока ничего не убирала. Но тянуть не стоит. Кто его знает, может туда управляющий забредет. Да его удар хватит от такого смородинового оформления. И уж он точно ждать не станет, нагонит слуг, и те мигом все уберут. Дан вздохнул. Поплескал в лицо водой из таза. Лицо горело. Столько всего произошло за последние пол дня… И, если откинуть постыдность ситуации, которая все еще накатывала на него, можно было радоваться. Его ждали перемены! Подумать только, опять занятия с Каро! При одной мысли, что он будет видеть ее каждый день, сердце начинало вытворять что-то невообразимое. То сжималось и замирало, то пускалось вскачь, как самая резвая лошадь на конюшне. Хвала варенью! От варенья мысли скакнули к Лану и Даниэль слегка сдвинул брови. Так просто он ему Каро не уступит. Он сумеет поставить выскочку на место и без открытых стычек.

Занятый своими мыслями и уборкой, Дан не сразу обнаружил, что у него появился зритель.

Это было последнее, что Ланире ожидал увидеть. Его светлость, который за последние два года даже платка с пола не поднимал — уронит, и стоит ждет, пока с поклоном подберут и подадут — с самым сосредоточенным видом занимался «плебейским делом» — собственноручно убирал за собой.

Это было так непривычно… и так… знакомо. «- Дай тряпку, а то Грена нам уши оборвет! Ну тебе оборвет, а моей светлости не даст больше крема, еще хуже! Ланни, быстрее! Отстань, я сам! Я умею!» Лан сморгнул, но видение не исчезло.

Лан около минуты стоял, пытаясь сообразить, видит ли он это на самом деле, или уже все, галюцинации начались? Потом все так же молча развернулся и ушел. В канцелярию. И вернулся через три минуты с маги-лампой на два светильника. Поставил на пол неподалеку.