Лепестки на волнах (СИ) - "Anna". Страница 7

– От него.

– И... что он? – в голосе Дика прозвучало искренне беспокойство, но Джереми промолчал, помня о предупреждении Блада.

Бывший боцман покачал головой:

– Горе-то. Как он без нее?

– Плохо...

– Зря он согласился стать губернатором... Брал бы свою кралю да ехал с ней хоть на Барбадос, — продолжил между тем Хейтон.

– Ему особо выбирать не приходилось, – не глядя на него пробормотал Джереми и неожиданно для себя добавил: – Как и сейчас...

– Что – сейчас?

– Ничего, – прикусил язык штурман.

Хейтон пристально посмотрел на него:

– Джереми Питт, врать ты не умеешь, выкладывай. Или не доверяешь мне?

Джереми колебался, не решаясь рассказать ему об услышанном от Блада.

«Имею ли я право идти против воли Питера? Но... я не могу оставить все, как есть... Хейтон был с нами с самого начала и ни разу не дрогнул... Кому, как не ему можно доверять...»

Он облизнул пересохшие губы и выдавил из себя:

– Питеру грозит смертельная опасность...

Глава 6

Откровенность дона Мигеля

Арабелла подошла к перилам, ограждающим ют. Почти месяц «Санто-Доминго» стоял на рейде Ла-Романы. Если у адмирала де Эспиносы были какие-либо цели и планы до того, как он обнаружил Арабеллу на потерпевшем крушение бриге, то они явно перестали занимать его: судя по всему, он не спешил вновь пуститься в путь.

...Как только галеон бросил якорь, де Эспиноса отправился в город и вернулся через два дня в сопровождении невысокого гибкого человека с холодными глазами убийцы.Тогда же Арабелла написала мужу.Она не последовала советам Рамиро и опять вызвала гнев испанца, споря с каждой фразой, которую тот ей диктовал, и не соглашаясь подписаться ни как «Ваша преданная...», ни тем более как «Ваша любящая жена». Устав спорить, де Эспиноса, задумался, затем сказал:

– Упрямиться совершенно бессмысленно, но будь по-вашему. Есть ли у вас какая-либо вещица, безделица, по которой вас можно узнать? На тот случай, если у вашего мужа возникнут сомнения, даже если вы и напишете то, что я требую.

– Все мои вещи остались на том корабле, – ответила Арабелла.

– А это? – дон Мигель дотронулся до цепочки, поблескивающей у нее на шее.

Арабелла отпрянула и прижала руки к груди, защищая свою единственную ценность.

– Это портрет моей матери, я не могу отдать его. Этот медальон – все, что связывает меня с моим прошлым.

– Ну же, мисс Бишоп, – дон Мигель иногда обращался к ней так, то ли в шутку, то ли желая поддразнить. – Вернувшись домой, вы окажетесь в окружении множества вещей из вашего прошлого. И конечно, среди них будет медальон. Так не будем терять время на глупые споры!

Поколебавшись, она отдала медальон, а теперь сожалела об этом. Возможно, было бы лучше сразу согласиться на предложенный ей текст письма, но Арабелла не могла перебороть себя и писать о любви человеку, которого не помнила...

Погода портилась, первые капли дождя упали наее лицо, и ей показалось, что дождь плачет вместо нее.

Де Эспиноса вернулся из Ла-Романы отличном расположении духа. Все складывалось, как он и задумал. Скоро Блад будет в его руках. Он уже написал Эстебану, приглашая того присутствовать при «свершении акта возмездия».

Оглядев палубу галеона, де Эспиноса заметил на юте пленницу и, подойдя к ней, сказал:

– А, мисс Бишоп! Почему бы вам не присоединиться ко мне и моим офицерам и не пообедать в кают-компании?

Арабелла с безмерным изумлением посмотрела на него: неожиданное приглашение показалось ей в высшей степени неуместным.

– Сожалею, но это вряд ли возможно, дон Мигель.

– Почему? – удивился де Эспиноса.

Арабелла почувствовала, как кровь приливает к щекам. Как же жалко она выглядела! Справляться с бытовыми неудобствами было непросто. Хотя с того дня, когда «Санто-Доминго» пришел в Ла-Роману, она не испытывала недостатка пресной воды и немного привела себя в порядок, но платье, несмотря на все ее усилия, пребывало в весьма плачевном состоянии. А свои густые волосы она неумело собирала в тяжелый узел на затылке.

– Ну конечно! – дон Мигель догадался о ходе ее мыслей. – Женское стремление украшать себя неистребимо. Я пошлю Хосе, моего слугу, в город. Он сообразительный малый и подыщет вам новый наряд и еще какие-нибудь мелочи. Скажите ему, что вам нужно. Что касается горничной – увы, вам придется обходиться своими силами.

– Благодарю вас, дон Мигель, но...

– Я включу эти расходы в сумму выкупа, – рассмеялся он. – Не будьте столь же непреклонны, как и в нашу прошлую встречу.

– Я не могу похвастаться, что помню, как проходила наша прошлая встреча, – на губах Арабеллы появилась слабая улыбка. – Вы обещали мне рассказать об этом. И... о Питере Бладе, моем муже.

Взгляд дона Мигеля стал жестким.

– Я расскажу вам, миссис Блад. Сегодня, после обеда. Итак, мне прислать к вам Хосе?

– Да, дон Мигель.

***

Хосе оказался не только понятливым, но и расторопным парнем. С помощью Рамиро Арабелла втолковала ему, в чем именно она нуждается. Прошло лишь немногим более часа, и слуга вернулся с объемистым свертком, в котором было бордовое платье на каркасе, с лифом, отделанным кружевом, и разрезами на рукавах. А также белоснежная сорочка, мантилья и шкатулка с гребнями, шпильками, маленькой игольницей и цветными нитками.

Арабелла некоторое время в замешательстве рассматривала роскошный наряд. Наконец, не без труда разобравшись в особенностях ношения непривычной одежды и в очередной раз прибегнув к помощи врача, она, задевая широкими юбками за все, что попадалось ей на пути, вошла в кают-компанию, где уже собрались офицеры «Санто-Доминго» во главе с доном Мигелем.

– Поприветствуем нашу прекрасную... гостью. – Встав, дон Мигель вышел из-за стола и подал Арабелле руку.

Его офицеры также встали. Они разглядывали пленницу, не понимая, какая блажь пришла в голову их адмиралу, – кто с любопытством, а кто и неприязненно. Де Эспиноса подвел Арабеллу к стулу с высокой спинкой. Молодая женщина села и гордо выпрямилась. Она была смущена бесцеремонными взглядами и неожиданной галантностью де Эспиносы, и больше всего в этот миг желала оказаться в своей крошечной каюте. Доктор Рамиро тоже был за столом и единственный по-доброму улыбался ей. Впрочем, вскоре внимание присутствующих переключилось на подаваемые стюардами блюда. Благодушно настроенный дон Мигель пару раз спрашивал у Арабеллы, как она находит кушанья, приготовленные новым коком. В остальном же разговор за столом шел на испанском, и она была избавлена от необходимости участвовать в нем.