Дуэль умов - Черчилль Питер. Страница 40

— Если вам кто-то сказал это, — продолжал Мишель, — зачем же болтать?

Воцарилась мертвая тишина, присутствующие смущенно переглядывались. Все, конечно, понимали промах писателя. Но коль скоро тайное стало явным, вопрос Мишеля показался глупым и неуместным. Он знал, Луиза обязательно подумает, что он чересчур важничает и не понимает простой пословицы: назвался груздем — полезай в кузов.

Как им объяснить, что осторожность — неразлучная спутница риска и что подобные промахи грозят провалов? Но, интересно, кто все-таки выболтал его имя? Лоран, который знал его в Англии? Пьеро? Вряд ли… Впрочем, не все ли равно. Теперь его знают все. Если среди них окажется иуда — неважно, сегодня, завтра или через месяц — его уже не спасет никакая легенда.

Самолет нужно было вызывать снова. Мишель заранее договорился с Сюзанн, что утром ей позвонят и условной фразой сообщат, чем все кончилось. Это Мишель поручил Луизе, и она без труда объяснила Сюзанн суть дела, сказав: «Дядюшку вчера не встретили и ждут его там же завтра вечером». Сюзанн передала новости Арно. Луиза ждала ответа в отеле «Паскаль» в Маноске.

Сюзанн позвонила довольно поздно и посоветовала «ждать дядюшку завтра вечером, хотя он не вполне уверен, что сможет зайти».

Утром Луиза, Поль, Рикэ и Мишель пошли пешком на аэродром, до него было восемь километров. Вымерять поле шагами им не пришлось: сразу было видно, что размеры вполне достаточные и грунт твердый. Мишель мысленно прикинул, где будет начало и конец полосы. Когда все стало ясно, отправились в Маноск.

Подходя к Маноску, вдалеке увидели двух жандармов на велосипедах. Спрятавшись в зарослях, стали наблюдать за ними. На дорогу вышли только когда убедились, что жандармы ездят от фермы к ферме и развозят какие-то извещения. Итальянцев в районе не было, но не исключено, что ночью кто-то обратил внимание на рев моторов тяжелого бомбардировщика и теперь полиция начеку.

Вечером все двадцать с лишним участников «генеральной репетиции» на четырех автомобилях отправились на аэродром. Ехали, как обычно, шумной веселой компанией, словно болельщики, возвращающиеся после очередного триумфа любимой футбольной команды. Беззаботность уже тогда стала отличительным признаком некоторых участников движения Сопротивления юго-восточной Франции, и Мишель никак не мог смириться с этим.

Машина Карте отстала и подъехала, когда первые три уже стояли в укрытии за невысоким холмиком, густо поросшим кустарником. Карте не заметил их, и его машина несколько минут рыскала по аэродрому с включенными фарами, как будто нарочно заманивая сюда полицию.

Мишель расставил девять человек с фонариками в виде буквы «Г»: семь — по прямой с интервалами в 150 метров, двоих — вправо от седьмого, в 50 метрах друг от друга.

Теперь оставалось только ждать. Становилось все холоднее и холоднее, а между тем двое из людей — Марсак и еще кто-то — были без пальто, и у них зуб на зуб не попадал. Мишель спросил Марсака, почему он не захватил пальто, и оказалось, что у того просто его нет. Мишель пожурил его и велел приобрести пальто, заверив, что государственное казначейство с радостью заплатит за эту покупку.

Прошло четыре часа. Температура была ниже нуля, и две бутылки коньяку, а также хлеб оказались очень кстати.

В третьем часу ночи Мишель решил, что дальше ждать бесполезно. Закоченевшие люди в мрачном настроении вернулись в отель. Стучать пришлось долго. Наконец хозяин открыл ставни своей спальни на первом этаже и высунулся из окна. Узнав недавних постояльцев, он рассмеялся:

— А вы, видать, шутники! Рассчитались, сказали, что не вернетесь — и вот вам, пожалуйста!

На следующий день все разъехались по своим местам, решив ждать новых указаний из Лондона. Луиза и Мишель поездом вернулись в Канн и занялись будничными делами.

Чувствовалось, что Арно объяснял неудачу в Виноне какой-то оплошностью со стороны Мишеля. Он мимоходом заметил, что в следующий раз ему придется ехать с Мишелем, захватив с собой рацию.

Из Лондона пришел запрос:

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В ВИНОНЕ?

Мишель написал подробный отчет и отправил в Лондон через Швейцарию.

Вскоре получили радиограмму:

САМОЛЕТ ВЫШЛЕМ В ДЕКАБРЕ В РАЙОН ШАНУАН, АРЛЬ Т-12. СРОЧНО ПРОВЕРЬТЕ ПЛОЩАДКУ ЛИЧНО.

Мишель вытащил карту района Арля и точно определил кодовое место Т-12. Потом позвал Луизу.

— Завтра, — сказал он, — поедете в Арль и разыщете там Жака Латура вот по этому адресу. — Мишель протянул Луизе бумажку. — Поедете с ним в район Шануан. Но помните, ответственность за все несете вы, а не он. Разыщите площадку, измерьте ее, убедитесь, что длина площадки не менее тысячи шестисот метров, а в ширину она не уже винонского аэродрома, что поверхность ее такая же ровная и что там нет ни деревьев, ни телеграфных столбов. Вам все понятно, Луиза?

— Все.

— Радиограмма требует, чтобы я лично проверил площадку. Но после печального случая в Виноне, я полагаю, вы справитесь с этим не хуже меня. Но учтите, если и на этот раз будет допущена ошибка, тогда мы все пропали. Вы уверены, что справитесь?

— Конечно.

— Ну тогда повторите, на что нужно обратить внимание.

Луиза повторила все слово в слово.

— Очень хорошо. В Арль отправитесь завтра утром… А сегодня вечером, может быть, поужинаем вместе?

Луиза согласилась, и они пошли к Роберту в первый раз после ее возвращения из Марселя.

Ужинали не торопясь и обсуждали события последних нескольких дней. Когда после десерта Луиза решительно отказалась от ликера и сигареты, Мишель заметил:

— Странно, Луиза… Вы не курите, не пьете, не ругаетесь. При такой сумасшедшей жизни, как наша, все неизбежно привыкают к этому.

— А я не привыкну, Мишель. Мне просто не нравится ни алкоголь, ни табак, и я легко могу выражать свои мысли без бранных слов.

— Не зарекайтесь, Луиза.

— Именно так. Но я ничуть не осуждаю вас за то, что вы привыкли к этому и даже полюбили, — с улыбкой сказала она.

— Не такой уж я плохой, Луиза, как вам кажется.

— А я и не считаю вас плохим. Вы опытный человек, хорошо знаете свое дело. Сначала у меня сложилось о вас неверное мнение, очевидно потому, что вы предстали перед нами щеголем, а мы выглядели ужасно после путешествия на фелюге.

— И несмотря на этот вид, я все же не ошибся в вас. В моих глазах вы сейчас такая же, как и тогда.

— Истинный француз, вероятно, выразил бы это иначе, — рассмеялась Луиза.

— Неважно, главное — вы меня поняли…

— Скажите, Мишель, что заставляет вас снова и снова возвращаться во Францию?

— Очень уж нравится купаться в Средиземном море, — отшутился Мишель, — и только война дала мне возможность провести зиму на юге Франции.

Оба помолчали, и когда Мишель убедился, что его шутливый ответ не обидел Луизу, он попросил:

— Расскажите мне о себе, Луиза.

— Ничего интересного…

— И все-таки расскажите.

— Ну, раз вы просите… — произнесла Луиза, и глаза ее сразу стали грустными. — У меня три маленькие девочки.

— Вот те на! — воскликнул Мишель, искренне удивившись. — Как же вы решились оставить их?

— Это долгая история, Мишель.

— Луиза, и война продлится долго, так что рассказывайте все сначала.

— Когда Франция пала, — начала она, — французам в Англии пришлось выслушать немало ядовитых замечаний на свой счет. Конечно, потом все изменилось и к нам стали относиться доброжелательнее и с большим сочувствием. — Луиза умолкла, словно вспомнила те времена.

Мишель терпеливо ждал.

— Лондон все время бомбили. Я забрала девочек и уехала в Сомерсет. Правда, бомбардировщики изредка появлялись и там, но всегда пролетали дальше: их интересовали более важные объекты. У счастливой матери дел по горло, но все же иногда задумаешься… Как-то мне пришло в голову, что я избрала слишком легкий путь. В самом деле, что может быть проще, чем спокойно прожить до конца войны, спрятавшись за надежный щит материнства? А ведь другие, тоже с детьми, страдают от оккупации… Вот, собственно, с этого все и началось.