Девушка не нашего круга - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 13

В понедельник, да рано утром, да в начале октября движение на черноморской трассе густотой не отличалось. Навстречу мне, в Кубанск, еще неслись караванчики: те, кто мог закосить со службы, не являться прямо с ранья в присутствие, предпочитали возвращаться с курортного уик-энда не вечером в воскресенье (гарантированно попадешь в пробку), а спозаранку. В моем же направлении, к морю, двигались и вовсе полторы калеки.

Я не гнал, не спешил, на встречную не вылетал, рулил ответственно и дисциплинированно. Попутно думал о делах и прикидывал обстановку.

Ясно, что деффки после грабежа отходили по этой трассе – других здесь просто нет. Значит, их мог кто-то видеть. И (самое главное) краденую тачилу должна зафиксировать одна из дэпээсных камер. Поэтому во время движения я подмечал оные, прикидывал, где они расположены, и формулировал в уме запрос в наше краевое УИБДД. Типа, прошу, в рамках расследования уголовного дела номер такой-то, обеспечить мне, такому-то, доступ к информации, зафиксированных камерами такими-то. За какой срок смотреть? Думается, начиная с того самого момента, как было совершено преступление, то есть с вечера первого октября – и до?.. А вот это вопрос. Может быть, преступницы на украденном «Лексусе» отходили сразу же, немедленно. А может, у них в Каравайном имелась база, а значит, и сообщник. Или сообщники. И они сразу перегнали тачку куда-нибудь в бокс – там, в поселке, а потом отсиживались. А раз бокс (и сообщник) имелся, им никто и ничто не мешало разобрать тачилу на месте, а впоследствии реализовывать детали автомобиля, как запчасти б/у. Но если дело обстоит именно так, следовало искать прежде всего сеть реализации, а девчонок считать лишь исполнительницами, на которых не составит труда выйти в рабочем порядке.

Могло быть и иное. Транспортное средство они похитили не с целью дальнейшей наживы, а из хулиганских побуждений. Тогда есть даже шанс, что тачка всплывет где-нибудь в кювете и вернется к хозяину с минимальными повреждениями. Уповать на это вряд ли стоило, потому как имелся аналогичный эпизод, совершенный подобными девчонками (или лицами, похожими на них). Хорошо, один раз напоили мужика кропелином и взяли авто, чисто чтоб покататься. А если два раза? И так как данный вид преступлений характеризуется высокой латентностью – то есть, проще говоря, другие ограбленные в полицию могли с заявами не ходить, – то, возможно, случались и третий, и четвертый, и прочие эпизоды.

Или, наихудший вариант, кто-то из жертв до правоохранителей дойти не смог. Переборщили преступницы с кропелином, откинулся владелец тачки, валяется его тело где-то в кустах, объявлен в розыск – плачут, не находят себе места его семья, малые детки и престарелые родители…

Наконец, очень вероятно, что девчонки – гастролерши и они вывозят тачки в свой регион. Так сказать, два в одном: и похитить, и перегнать. Но в таком случае район этот вряд ли находится далеко. Полное сумасшествие было бы – тянуть машину (которая могла оказаться в розыске сразу, как терпила очнется) куда-нибудь в Вологду или Астрахань. Другое дело, если разбойницы прибыли из соседних краев: Ростовской области, Ставропольского края.

Или с Кавказа. Последний случай – самый вероятный. Завербовал какой-нибудь душман двух юных русских дурочек, заморочил им мозги, заставил на себя работать. Вот они и стараются, выслуживаются перед ним. А он – цинично наживается на дурехах.

Так думал я, постепенно приближаясь к Черноморскому побережью. Миновал перевалы, и дорога пошла веселее. Я внимательно рассматривал встречные столбы и мачты. Однако у нас не Москва, не Крым. Камер было мало – всего я насчитал две. И еще одну – не доезжая пары километров до Каравайного. Надежд, что преступницы попали в кадр, сразу стало меньше. Правда, оставались упования на объективы, которые устанавливают доброхоты – частные лица и организации, особливо кафе, рестораны, мини-гостиницы и бдительные богатеи.

Потерпевший, гражданин Порфеев, еще к себе домой в N-скую область из санатория «Южные дали» не съехал.

По пути я позвонил ему на мобильный, и мы договорились встретиться на санаторном пляже.

Правду говорят: чем менее женщина доступна – тем сильнее распаляется мужчина.

Вот и с Настей так – в случае с Артемом.

Они остались вдвоем. Выпили по коктейлю, прогулялись по вечерней набережной. Он рассказывал ей о том о сем. Фонтанировал забавными историями и анекдотами. Она позволяла держать себя за руку или иногда касаться плеча или талии. Но больше – ни-ни. А когда он проводил ее до дому – пешком, безо всякой машины, и они стояли у подъезда жуткой вылинявшей пятиэтажки, – позволила ему один поцелуй. Жаркий, страстный. Но который не утолял никакой жажды, а только распалял ее.

Он проговорил – и голос его аж сорвался от желания:

– Пригласи меня на кофе. Или на чай.

– Нет-нет-нет, – засмеялась она. – Ни в коем случае. Знаешь, какие у меня родители строгие! Если что, убьют и тебя, и меня.

Насчет «родителей» было художественным преувеличением – у Насти имелась только мама, да и то приемная. Но она – да, в этом смысле была очень строгой. И соседи, и все мамины знакомые в станице тоже. Старорежимные люди, домостроевские принципы. Поцеловал, типа, – женись!

– А что, я могу.

– Жениться? Это что? – веселилась она. – Это так нынче делается предложение?

– А тебе надо по всей форме?

– Естественно. И потом я еще должна буду подумать.

– Ну, ладно, буду иметь в виду твое пожелание. Или не иметь.

И он развернулся и, посвистывая, удалился.

И они ни о чем не договорились, ни о каких дальнейших встречах, и ей было страшно, что они больше никогда не увидятся, и очень хотелось окликнуть его, остановить – однако в игре, которую Настя затеяла, требовалось не отступать и все время повышать ставки – и только тогда надеяться на то, что сорвешь первый приз.

Подруга ее Юля, более плотно, в физическом смысле, стоящая на земле, крепкая телом, южная, загорелая – она гораздо меньше корчила из себя недотрогу. И на пикнике в виноградниках, в виду блещущего синевой моря, на расстеленном одеяле, отдалась другу Артема по имени Андрей. А потом лежала у него на плече, водила пальчиком по груди и вопрошала:

– А у тебя в Москве кто-нибудь есть?

– Нет, – легко врал он.

– А ты меня с собой заберешь?

– Да, – столь же незатейливо продолжал он обманывать ее.

Вечером того же дня, в номере частной гостиницы курортного поселка Гамма – гораздо более роскошном, нежели квартира, в которой жили девушки, – Артем говорил приятелю:

– Ты знаешь, друг мой ситный, я, пожалуй, женюсь на ней.

– На ком? На этой тянке?

– Н-да! – шутейным тоном, который лишь прикрывал всю серьезность его намерений, проговорил Артем. – На ней!

– Окстись! Зачем она тебе?! Жениться?! Только потому, что не дает?

– Ф-фу, поручик! Я не на шутку влюблен.

– Паяц!

– Нет, я правда женюсь.

– Дебил, да?

– Нет, не дебил! Совсем наоборот! Смотри: Настя умна? Да, умна. Природная хватка, быстрая реакция! Наверное, эдьюкейшена не хватает – но ничего, подучим. Зато другой вопрос: красива? Бесспорно! Вопрос третий: любит ли она меня? Практически да. Люблю ли я ее? Конечно! Вот тебе и все необходимые условия для долгой и счастливой семейной жизни. Любовь, природный ум и красота! А то, что она провинциалка, из бедной семьи и вообще, что называется, не нашего круга, – это ерунда! Тем больше будет ценить все, что я ей дам, и тем сильнее будет меня любить!

– Кремлевский, ептыть, мечтатель!

– Вот именно! Хочется мечты! Полета! Знаешь, надоели эти изнеженные, избалованные столичные девицы. – Он передразнил, изобразив такую ломаку-кривляку, как сам себе представлял: – «Ах, девочки, представляете, я позавчера сделала шеллак, и он у меня отслоился сразу на двух ногтях!» То ли дело Настя! Девушка из народа, явно живет своим собственным трудом, поэтому ценит (и будет ценить еще больше) те маленькие радости, что ей достаются – и которые я ей способен буду дать.