Дело о дневнике загорающей - Гарднер Эрл Стенли. Страница 23

– Я не склонен согласиться с таким ходом рассуждений, – заметил Мейсон.

– И я тоже. По-моему, это какая-то ослиная прямолинейность, которая запросто может обернуться против ее же инициатора. Я спорил с Арлен, много спорил. Но, несмотря ни на что, она не желает нарушать данного обещания, не хочет подвести таинственного друга и говорит, что намерена следовать его указаниям по меньшей мере полтора года.

– Вы верите в эту историю?

– Да, сэр. Не сомневаюсь ни в едином слове. И только лишь потому, что это говорила Арлен.

– А если бы это вам рассказал кто-либо другой, в ком вы не так сильно уверены и кто не представляет для вас такого, давайте скажем романтического, интереса, не показалось ли бы вам тогда, что все это совершеннейший абсурд?

– Возможно.

– Какие-нибудь догадки, кто это может быть?

– Я думаю – это служащий банка.

– Тот, кто организовал похищение с самого начала и чувствует теперь укоры совести за то, что в тюрьму угодил Дюваль?

– Такая мысль приходила мне в голову, – признался Кандлер, потом сухо добавил: – Даже преследовала меня. Если бы меня попросили дать ответ не раздумывая, то я бы, пожалуй, ответил, что сей таинственный покровитель – не кто иной, как сам Эдвард Б. Марлоу, президент банка.

– Почему он?

– Потому что, как президент, он выступал в качестве орудия для вынесения наказания Колтону Дювалю. Человек он состоятельный и независимый, а к тому же честный и порядочный. А сейчас у него появились сомнения относительно вины Дюваля. И в его положении он, естественно, не может допустить, чтобы в деле всплыло его имя. У него в руках достаточно рычагов, чтобы снабдить деньгами Арлен, заявить о них как о даре, заплатить соответствующий налог на дарение и урегулировать все с чиновниками, следящими за взиманием подоходного налога, так что дальше их информация никуда не просочится. До сих пор налоговые инспекторы оставались в стороне и в полицию от них ничего не поступало. Вы не станете отрицать, мистер Мейсон, что за всем этим кроется солидный человек с большим влиянием?..

– Что-нибудь еще? – спросил Мейсон. – Есть ли у вас другие предположения?

Доктор Кандлер снова почесал подбородок, погладил пальцами щетину на щеке, как бы раздумывая – побриться, перед тем как ложиться, или подождать до утра, – и промолчал.

– Ну так что же? – напомнил о своем вопросе Мейсон.

– Нет, – доктор медленно покачал головой, – сегодня я сообщил вам все, что могу.

– Где сейчас находится Арлен Дюваль?

– Не знаю. То есть я, конечно, знаю, что она в трейлере, но не знаю, где именно припаркован и спрятан этот трейлер.

– Она не в трейлере.

Лицо у Кандлера немного вытянулось.

– Вы уверены?

– В этом уверены детективы, которым поручено следить за ней.

– Ваши детективы за ней следят? – спросил Кандлер с резким недовольством.

– Не совсем так. Мои детективы наблюдают за другими детективами – предположительно полицейскими, которые, в свою очередь, наблюдают за Арлен.

– Понимаю, – сказал Кандлер.

– Знаете ли вы Джордана Л. Балларда?

– Конечно. Я прикреплен к этому банку, и все его служащие раз в полгода проходят у меня медосмотр. А многие из них и лечатся. Раньше Балларда я знал хорошо, он тогда еще работал в банке, а сейчас вижу его лишь время от времени.

– Я хочу сообщить вам кое-что о Балларде, так или иначе вы узнаете это из утренних газет. Сегодня вечером – приблизительно в половине одиннадцатого – Балларда убили.

– Убили?

– Да.

– Но кто убил?

– По некоторым причинам, раскрыть которые я не могу, полиция, скорее всего, посчитает, что это дело рук Арлен Дюваль.

– Вот дьявол!

– И еще кое-что, но строго между нами. В недавнем разговоре с полицией, состоявшемся где-то за последние двое суток, Баллард сказал, что, постоянно перебирая в памяти события того рокового дна, он нашел улику: он вспомнил один из номеров на крупных купюрах, пропавших в тот день из «Меркантайл секьюрити». Короче, он сообщил в полицию номер похищенного тысячедолларового банкнота.

– Как это он ухитрился вспомнить через такое время? – подозрительно поинтересовался Кандлер.

– Номер на банкноте имел общие цифры с номером забега, лошади и так далее.

– Сомнительно что-то…

Мейсон кивнул.

– Ладно! – Кандлер решительно выпрямился. – Вы меня уговорили.

– Не понял? – переспросил Мейсон.

– Я признаюсь, что какое-то время думал в этом плане и о Балларде.

– В плане того, что он давал деньги Арлен Дюваль?

– Да, с одной стороны. А с другой – как о человеке, который, возможно, достаточно ловок, чтобы суметь организовать похищение.

– Вы полагаете – он мог это сделать? Но как?

– Не знаю. И много бы дал, чтобы узнать. Но давайте прежде всего трезво и холодно взвесим все «за» и «против». Баллард работал в банке. Он был одним из тех, кто должен был следить за тем, как деньги упаковываются в пакет. Он признался, что пренебрег своими обязанностями в силу того, что слушал радиопередачу со скачек – репортаж, транслируемый как раз в тот момент. Играть на бегах не было одной из его привычек, он поставил лишь потому, что получил от кого-то наводку. Он нигде и никогда потом не говорил от кого. Ставка была солидная, а человек он маленький и жил на маленькую зарплату. После похищения Баллард ушел из банка. Последовал период, когда он перебивался на хлебе и воде, образно выражаясь. И наконец он нашел себе занятие. Если в двух словах, то Баллард сделал все то, что сделает преступник, пытающийся избавиться от подозрения.

– Или то, что сделает невиновный человек, преследующий ту же цель, – добавил Мейсон.

– Согласен. Но давайте посмотрим, что же произошло потом. Ни с того ни с сего у Балларда вдруг проявляется недюжинный талант превращать все, к чему ни прикоснется, в звонкую монету. Он вкладывает деньги, выкупает бизнес, в котором сам до того работал служащим, начинает скупать недвижимость. Он на пути к тому, чтобы стать богатым и состоятельным американцем.

– Но он и впрямь сколотил хорошие деньги, – возразил Мейсон.

– Тоже согласен. Но все равно, давайте хоть недолго побудем холодными безжалостными реалистами. Без гроша в кармане, с работы с позором выгнали, нигде не берут – он опускается почти до нищеты, но нищета сменяется неплохим жалованьем, а затем ему на смену приходит и богатство. Да, он делал капиталовложения и получал прибыли, но, может быть, его благосостояние объясняется этими прибылями только отчасти?

– На этот вопрос я не в состоянии ответить.

– И никто не ответит, если уж на то пошло.

– Вы его подозреваете?

Доктор Кандлер подтвердил эти слова кивком головы.

– Именно это я и хотел узнать, – сказал Мейсон и добавил: – У меня есть определенные основания полагать, что на руках у Арлен Дюваль оказалась та самая тысячедолларовая купюра, номер которой Баллард сообщил в полицию. Но прошу вас, доктор, об этом никому ни слова. Прежде чем предпринимать что-либо дальше, я должен был услышать от вас о Балларде.

– Значит, его убили?

– Да.

– Что ж, может быть, это и есть логическое завершение его карьеры. Я знаю, вы поймете меня, мистер Мейсон. Раз уж у Балларда была возможность помочь подготовить это похищение, раз у него была возможность участвовать в нем и непосредственно помочь претворить этот план в жизнь, то он, очевидно, это и сделал, потому что лично взять деньги он не мог. Следовательно, действовал с сообщником.

Мейсон согласился.

– Потом начал хитрить, изворачиваться, возможно, себя выгораживать. Партнеру это не понравилось, и… когда такие проходимцы что-то не поделят, то не обойтись без… в общем, все идет к убийству.

– Да, похоже, что так все и было, – проговорил Мейсон, внимательно следя за лицом Кандлера.

Тот продолжал:

– Мне неловко, мистер Мейсон, но не хочу кривить душой, ваша информация для меня – это лучшая новость за уже довольно длительный промежуток времени. Дело движется к концу. Сейчас полицейским придется расследовать целых два дела: похищение денег из «Меркантайл секьюрити» и убийство Балларда. Найдя убийцу, они найдут сообщника, а за этим последует раскрытие тайны пропажи денег.