Дело о дневнике загорающей - Гарднер Эрл Стенли. Страница 29

– Костюм как раз все расставляет по местам, и не один, а целых два костюма. Их взяли напрокат перед самым закрытием: один – курьерский, а второй – одеяние священника, и агентство по предоставлению костюмов располагалось в том здании, куда в последний раз зашел Сэккит. Теперь-то ты понимаешь, что случилось? Мой парень к зданию близко не подходил: боялся спугнуть, и, когда оттуда вышел священник с пакетом под мышкой, ничего не заподозрил. Сэккит, он же Прим, заскочил, наверное, в туалет, переоделся, а костюм рассыльного захватил с собой. Лица его мой человек видеть не мог, да он и не ожидал такого поворота событий.

– Значит, ты полагаешь, что письмо доставил сам Сэккит?

– Возможно, хотя описание внешности не совпадает. Сэккит, по нашим сведениям, крепкий и коренастый, а этот курьер – тоненький и стройный… Дьявол! Пусть у меня все зубы выпадут, но это как пить дать могла быть переодетая девица. Я в тот момент не мог оторваться, а секретарша даже не удосужилась взглянуть на него как следует. Судя по ее описанию, это запросто могла быть девица.

– Ты не знаешь, куда направился Сэккит после того, как взял напрокат костюмы?

– То-то и оно, что нет, Перри! Это меня и бесит! Но после драки кулаками не машут, что было, то было.

– А когда твои ребята снова напали на след?

– Только около шести утра. Он вернулся на Митнер-авеню, 3921, где снимает жилье под именем Сэккита. Вел себя как ни в чем не бывало, поставил джип и, ни разу не оглянувшись, вошел в дом. Он, похоже, не ожидал, что у дома его тоже поджидают мои люди.

– Отлично, – сказал Мейсон, – будем исходить из того, что имеем. А на данный момент у нас, Пол, есть тo, что твой Манди опознал меня перед Большим советом присяжных как человека, которого он видел у Балларда в окне.

– Будь он неладен, этот Манди!

Мейсон кивнул.

– Но мне он сказал по-другому.

– А письменное донесение? – спросил Мейсон. – Рапорт он написал?

– Нет. Он… Впрочем, когда я сейчас об этом подумал, то мне кажется, кто-то ему хорошо подсказал этого не делать. В подобных случаях просто полагается подать письменный рапорт.

– А сказал он тебе, что его вызывают на Большой совет?

Дрейк покачал головой.

– Что ж, – заметил Мейсон, – будем довольствоваться тем, что есть.

– Но, Перри, – торопливо перебил его Дрейк, – ты же не можешь винить моего человека за то, что на него вышла полиция и что окружной прокурор сказал ему, что делать, а что – нет, и за то, что он не посмел ослушаться. В конце концов, он детектив и в этом городе ему еще жить и работать.

– Конечно нет, Пол. Но мне жутко интересно, действительно ли сказал ему многоуважаемый господин Бергер, кроме того, что не делать, еще и то, что делать. Я имею в виду опознание.

– Видишь ли, Перри, нужно знать Манди. Он консерватор. Порядочный, надежный, работящий. Если он что-то говорит, проверять не надо. Единственная заковырка с ним – излишняя робость, он не боец. Выходит из игры, как только запахнет жареным. У него хороший глаз, он безупречный исполнитель, но… он не боец, Перри.

– Другими словами, он бы не стал сопротивляться окружному, так?

– Он никогда бы не поклялся ни в чем, чего не видел своими глазами и в чем не уверен на все сто.

– Но с окружным прокурором бороться не стал бы?

– Нет. И нельзя от него это требовать. Ну а почему бы в самом деле тебе туда не пойти, на это могла быть веская причина… В убийстве тебя подозревать никто не собирается. Твой ночной визит важен только в том смысле, что помогает установить элемент времени. А что, Арлен Дюваль пришла сразу, как ты уехал?

– По крайней мере, так утверждает Манди.

– Ну если Манди это утверждает, то, скорее всего, так оно и есть. Что будешь делать, Перри?

– Ничего. Но если Бергер вызовет меня в качестве свидетеля и сумеет правильно поставить вопросы, мне придется пожертвовать клиентом.

– И что она тогда сделает?

– Чтобы спасти свою голову, она сделает единственно возможное – покажет, что нашла его мертвым, когда я ушел.

– И тогда Гамильтон Бергер…

– Трудно сказать. Он может повернуть дело так, что Большой совет предъявит обвинение нам обоим. Он взбешен, не забывай… О, Пол, давай хоть на минуту о нем забудем! Что у нас с Арлен? Что там было?

– Арлен – сущий дьявол. Когда полицейские сыщики обнаружили, что следят за пустым трейлером, они сильно расстроились. Сегодня утром они ворвались туда и устроили обыск.

– Черт! Обыск без ордера?

– Насколько мне известно, без. Не знаю как, но постепенно до них дошло, что их ночная пташка выпорхнула, ничего им не сказав. Они подкрались поближе, посовещались, и один побежал звонить. Мои люди не пропустили ничего.

– И что произошло?

– Двое других подошли вплотную и постучались. Два или три раза. Само собой, ответа не было. Тогда они попробовали дверь – она была открыта, – и они вошли.

– Как долго они находились внутри?

– Да они и сейчас там, Перри! Ребята, должно быть, дотошные. Проверяют основательно.

– Ладно, Пол, постарайся как-нибудь снова не потерять Сэккита. Все внимание ему.

– А ты, Перри? Что ты хочешь предпринять с Манди? Тебе это серьезно повредит?

– Я не сомневаюсь, что в данный момент Гамильтон Бергер увещевает Большой совет присяжных выдвинуть против меня обвинение в лжесвидетельстве.

– Что, если ему это удастся?

Мейсон пожал плечами.

– А все-таки, Перри, что, если он их убедит?

– Я подпишу обязательство.

– А дальше?

– Дальше не знаю.

– Ты что-то немного говоришь сегодня.

– А пока и говорить-то особенно нечего. Приставь еще людей за Сэккитом, Пол. Он для нас важен. Чертовски важен! И не дай ему надуть тебя еще раз.

– Нужно ли дать понять, что мы за ним следим?

– Лучше не надо. Если, конечно, нельзя этого избежать. И брось на него больше людей.

– О’кей, Перри! Что еще?

– Узнал ли что-нибудь об убийстве Балларда?

– Ничего нового. Кто-то зашел сзади и нанес удар по голове тяжелым предметом. Чем-то вроде дубинки. А когда тот уже стоял на коленях, трижды пырнул в него кухонным резаком.

– Откуда взялся резак?

– Это был нож Балларда. Кто бы им ни воспользовался, он взял его с магнитной вешалки над сушилкой.

– Это делает смерть еще более трагичной – жертву убили его же собственным ножом. Но одновременно исключает и преднамеренность и превращает дело в тот случай, когда действия разворачиваются на месте по непредвиденному сценарию.

– Кто это сделал, Перри?

– В том-то и загвоздка, пропади все пропадом! Согласно рассуждениям полицейских, а они вроде бы рассуждают логично и никакого изъяна в их логической цепочке я пока не вижу, убить Балларда могли только двое – Арлен Дюваль и Перри Мейсон. Но я-то этого не делал, черт меня побери!

– А как они мыслят?

– Прежде всего, они знают, что Арлен Дюваль приехала на место, когда я был у Балларда и с ним разговаривал. Войти она не захотела, ждала, пока я уйду. Переждав за домом, она затем пробралась внутрь через заднее окошко и, пробыв в доме у Балларда минут пять, выбежала сломя голову через главный вход, после чего с успехом избавилась от твоих пинкертонов. Что за дьявол, Пол, почему вчера ночью с твоими сыщиками расправлялись, как со слепыми котятами?

– Это случается, Перри, – удрученно согласился Дрейк, – ты знаешь эту игру не хуже, чем я. Так бывало и в прошлом, мы не застрахованы от этого и впредь. Таковы правила, и элемент везения не исключить. Но как они узнали, что Баллард был мертв в тот момент, когда Арлен Дюваль выбежала из дома?

– А это, Пол, как раз и есть сейчас моя последняя надежда. Если у Арлен хватит благоразумия и она ничего не скажет, то мы сможем запутать свидетелей относительно временного фактора. Уже наблюдается расхождение показаний. Но что-то там в доме такое случилось, отчего она и впрямь потеряла голову и бросилась наутек. Многое зависит от дальнейшего хода событий.

– То есть как?