Между Призраком и Зверем (СИ) - Сурикова Марьяна. Страница 44

Грани вытолкнули меня обратно в комнату, где я в изнеможении повалилась на кровать, стараясь восстановить дыхание, а по вискам струился пот, словно я пробежала не один десяток километров.

Попытка открыть глаза принесла боль, в висках заломило, вдобавок к дикой мигрени прибавились тошнота и головокружение. Кое-как повернувшись набок, я подтянула колени к груди, обхватила их руками и попыталась отдышаться, сама не заметив, как от полного упадка сил провалилась в сон.

Тихий звук отворяемой двери, шелест шагов и негромкий стук, будто на тумбочку поставили поднос с завтраком, как и каждое утро, что я просыпалась в доме дознавателя. С трудом разлепив веки, помутневшим взором наблюдала за крадущейся в сторону двери горничной.

- Кэти, - голос так хрипел, что девушка в первый миг застыла испуганно, потом обернулась и облегченно выдохнула.

- Леди Миланта... Вы заболели? - тут же встревожилась она.

- Не знаю, - только и смогла ответить.

Кажется, я не на шутку перенапряглась вчера, просматривая историю чужой жизни.

- А я испугалась, когда вы пропали. Ночью вы отказались покидать библиотеку, а наутро вас ни в комнате, ни внизу не было. Лакей сказал, входная оказалась не заперта, а хозяйка исчезла. Как хорошо, что вы снова дома, особенно сегодня, когда милорд вернулся.

- Вернулся? - меня хватало только на краткие замечания и уж никак не на эмоции.

- Он, похоже, тоже нездоров, - решила пояснить служанка, хотя я не уточняла о состоянии императорского кузена, - но доктора велел не вызывать и слугу отослал, приказал не беспокоить.

- Понятно, - слова о здоровье Кериаса не вызвали волнения или тревоги, сейчас меня заботила в первую очередь собственная слабость, а значит требовалось поесть и еще отдохнуть, чтобы восстановить вытянутые гранями силы.

Ближе к вечеру самочувствие улучшилось ровно настолько, чтобы я со спокойной душой могла еще раз проверить, все ли необходимое сложила в сумку, а затем отправилась в комнату теперь уже бывшего «любовника» сообщить о своем решении.

На улице снова сгущался сумрак, очевидно, я постепенно привыкала к ночному образу жизни, поскольку после всех происшествий каждый новый день уходил на то, чтобы просто выспаться.

В просторной спальне царила тишина, а сам дознаватель обнаружился на кровати и крепко спал. Он лежал на животе, голова повернута в сторону двери, одна рука свесилась почти до пола. Я подошла и присела на корточки, рассматривая Кериаса. На первый взгляд, и правда создавалось впечатление, будто мужчина заболел. Черты лица заострились, скулы обрисовались четче и щеки казались впалыми. И это выглядело странным даже при условии, что дознавателя всю неделю морили голодом. Скорее всего, именно приступы сумасшествия забирали большую часть его сил, ослабляя физически. Спутанные черные волосы падали на высокий лоб, прикрывая красные отметины на бледной коже. Я отвела одну прядь в сторону, разглядывая кровоподтеки и ссадины, и легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы потревожить чуткий сон мужчины.

Черные ресницы дрогнули, поднимаясь, а темные глаза, еще затянутые поволокой сна, взглянули на меня. В первое мгновение в них мелькнуло странное чувство, которого я не ожидала увидеть - сожаление. Однако последовавший шепот прояснил ситуацию, стоило лишь услышать имя, сорвавшееся с губ дознавателя:

- Инесса, - позвал он, а затем тихо добавил, - прости.

Мужчина зажмурился, черты лица исказились болезненно, губы двигались, а вылетавшие слова мешались в бессвязное бормотание, из которого можно было разобрать лишь отдельные фразы: «Еще подземелье... Думал, вернулся... Снова бред».

Я решила прервать игры воспаленного воображения и достаточно громко произнесла:

- Вы перепутали, милорд дор Харон, меня зовут Миланта.

Новый взгляд, внимательный и более осмысленный, пробежал по моему лицу, забранным в строгий пучок волосам, а Кериас протяжно выдохнул и с негромким стоном повернулся на спину, раскинув руки в стороны:

- Ну конечно, - раздался его голос, - только во сне вас и можно перепутать.

- Милорд, - я перешла на исключительно деловой тон, не считая нужным затягивать наше объяснение.

- Да? - устало спросил он, при этом не глядя в мою сторону, а равнодушно рассматривая потолок над головой.

- Я пришла поставить вас в известность, что ухожу, а наше устное соглашение расторгнуто. Письменного я так и не подписала, и принимаю решение в одностороннем порядке. Ваше мнение в данном вопросе меня отныне не волнует. Оставьте себе деньги и прочее, я одолжу лишь платье, за которое расплачусь с вами при первой возможности.

С этими словами я поднялась, а Кериас медленно повернул голову. Сосредоточенный пристальный взгляд окинул меня с головы до ног, и дознаватель едва заметно повел плечами.

- Иди, - равнодушно бросил он.

Не скажу, что удивилась или была поражена, я приняла эти слова за новый виток хладнокровной просчитанной до мельчайших деталей игры.

- Мой отец, в ваших руках, но это не заставит изменить решение. С меня довольно грязи, в которую довелось окунуться, столкнувшись с представителями императорского семейства.

- Разве тебя уговаривают остаться? - прозвучал безразличный вопрос, - я ведь сказал, иди.

Сделав шаг к двери, заколебалась лишь мгновение и остановилась уточнить:

- Что с папой?

- Жив и здравствует, - отмолвил Кериас, - полагаю, нас всех переживет.

Я скривилась от неудачной шутки.

- И никаких угроз в мой адрес, милорд?

- А угрозы заставят тебя задержаться? - изломил бровь дознаватель.

- Нет.

- Так какой смысл спрашивать?

И он снова прикрыл глаза, отстраняясь от реальности, погруженной в полумрак, комнаты, а я задумалась над его словами, не спеша покинуть спальню. Не может быть так просто.

Выяснить все, прежде чем уйти, понять и удостовериться, что отцу не причинят вреда, и тогда оставить позади эту главу моей жизни, вычеркнуть и забыть.

Я подошла к кровати, присела на край и повернулась к нему. Ведь ничего не теряю, если просто попрошу?

- Вы можете пообещать, что с папой ничего не случится?

Он снова раскрыл глаза и снова на меня не смотрел. Равнодушный взгляд в потолок, способный обмануть и убедить в безразличии кого угодно, но я чувствовала, просто чувствовала, что безразличия нет и в помине.

- А я настолько благороден? - спросил он вдруг, - разве не ты говорила про грязь? Наше семейство не отличается великодушными порывами, Миланта, мы способны только портить и пятнать все лучшее.

- А ещё убивать, - я произнесла это, глядя прямо на него, и добилась нужной реакции, добилась того, что он тоже посмотрел в ответ. Но прочитать по глазам о его мыслях не выходило. Однако я заметила сожаление прежде, когда он очнулся и не успел еще спрятать свои чувства. Значит, с имперским дознавателем не все потеряно.

- Со мной подобного не повторится, - сказала ему, - я уйду раньше. Даже если вы сейчас начнете угрожать единственному близкому мне человеку. Я никогда не смогла бы стать любовницей двоих мужчин. Как можно говорить о любви и при этом делить женщину с другим? Разве это не мерзко?

- Мы не делили, - Кериас поморщился, когда завел руки за голову и сцепил их в замок, - я не преступал черту, и Инесса стала моей лишь после нашей свадьбы. Но ее сломил страх. Она поддалась ему изначально, приняв предложение нелюбимого мужчины, она поддалась ему потом, вновь поддавшись на его угрозы и провокации. Когда за мной пришли, чтобы увезти в темницу, я успел пообещать, что вернусь и Ириаден не дойдет до убийства, но ему удалось убедить ее в обратном. Она отправилась к императору, пытаясь спасти своего мужа, а я сорвался, узнав об измене. Не стой она на той проклятой лестнице, будь у меня хоть миг, чтобы совладать с гневом, и трагедию удалось бы предотвратить.

- Предотвратите сейчас.

Он взглянул на меня, вырываясь из омута воспоминаний, в глазах мелькнул вопрос.

- Не причиняйте вреда отцу, когда я уйду. Знаю, что император вряд ли смирится и начнет меня искать, а, возможно, вы тоже попытаетесь, но никто из вас не найдет, даю слово. Не повторяйте ошибок прошлого.