Wolfhill (СИ) - "Arcus Caelestis". Страница 21
– Пойдём, провожу тебя.
///
Чеён кажется, будто у неё из под ног уходит почва. Неподписанное письмо, как и десятки предыдущие, в почтовом ящике не вызывает недоумение, а лишь волнительный трепет. Он уже очень долгое время не выходил на их ментальную связь – Чеён перестала чувствовать знакомое покалывание в висках. А теперь белоснежный конверт дрожал в девичьей руке, выдавая её истинные к нему чувства с потрохами.
Лист бесшумно выскальзывает из ослабевших рук и невесомо опадает на ковёр. Ноги не держат Чеён, от чего та бесшумно плюхается на пол. Он никогда не оправдывается. И сейчас не стал.Глаза жжёт с такой неимоверной силой, что девушка не сдерживается и испускает болезненный вздох. Кусает ребро ладони и тихо захлёбывается в своей немой истерике.
Из приоткрытого окна дует несильный ветер, перекатывая письмо по полу.
«Я женюсь, Чеён. Прости.»
///
Мать приходит в праведный гнев, когда узнаёт об отношениях своей дочери с выродком семьи Ким. О них давно уже ходят сомнительные слухи и узнать, что её единственную дочь с ними что-то связывало, привело её в настоящее бешенство. И даже тот факт, что тот уже неделю как обвенчался с другой, никак не смягчил пыл матери.
Мама нашла письма в комоде.
Чеён, бледная как полотно, пролежала всю неделю в комнате, не подавая никаких признаков жизни. А мать, что сейчас маячила перед глазами, ходила взад-вперёд, гневно размахивая письмами перед самым носом, которые грозилась сжечь, и не скупилась на слова. Девушка сухо сглотнула.
– Мама, - тихо произнесла Чеён, – Мама, пожалуйста.
Женщина тут же остановила свою тираду, возмущённо глядя на дочь, и уже готовилась вновь начать её отчитывать. Чеён умоляюще заглянула ей в глаза.
– Как ты только посмела!
Конечно, мать не знала всей правды. Та была уверена, что семейство Ким представляет собой наглядный пример отбросов общества, от которых стоило бы держаться подальше: отец-разнорабочий автоматически приравнивался к невеждам, мать-травница была названа шарлатанкой да безвкусной идиоткой, и бездельники-сыновья, с одним из которых посмела сблизиться Чеён. Совсем не ровня её отцу-врачу и матери-учительнице, настоящей интеллигентной семье.
– Завтра же нас не будет в этом трёклятом городишке!
Но ей было совсем невдомёк, что семейство Ким принадлежит к древнему благородному роду хранителей, и что семья у них, на самом деле, просто невероятная. Что отец лишь прикрывается образом простого работника, ведь не скажет же он, в самом деле, что состоит в совете верховных хранителей, и что госпожа Ким занимается своими юными сыновьями-оборотнями, которым так же суждено занять пост отца когда-нибудь. И что Чеён влюблена в одного из них уже очень давно.
Но ей, определённо, знать обо всём этом не стоит.
Чеён глубоко вздохнула и, поправив сорочку, подползла на кровати поближе к всё ещё адски злой матери и взялась за её ладонь.
– Матушка, - снова позвала она, но уже куда увереннее, – Простите меня.
Женщина на секунду умолкла, многозначительно глядя на дочь, позволяя продолжить.
– Да, давай завтра же уедем отсюда. Мама, я сделаю всё, что вы скажете. Только позвольте мне оставить эти письма, умоляю.
Мать остолбенело глядела на неожиданно покладистую дочь и вдруг ощутила укол в груди от её надломленного голоса.
– И обещаю, мама, я больше никогда ни о чём вас не попрошу.
///
Чеён и правда ни о чём не просила. Как и было обещано матерью, семейство на следующий же день поспешно покинуло Вульфхилл. Небывалая щедрость матери позволила Чеён хранить все письма, перечитанные и облюбованные не раз. Кроме одного-единственного, по сей день нераспечатанного, которое девушка обнаружило на крыльце своего дома в день отъезда. Чеён ни разу не открывала его, несмотря на зудящее временами желание узнать, что же он ей сказал напоследок. Но теперь в этом не было никакого смысла.
Сегодня она выходила замуж.
***
Раныль чувствовала, что дико мёрзнет. Кто-то гнался за ней, следуя по пятам, как сама смерть, и угрожающе дышал в затылок. Обернуться и посмотреть не хватало смелости. Лёгкие жгло нещадно, ослабевшие ноги отказывались держать. Зато теперь что-то держало её тельце, вонзив по бокам огромные клыки. Раныль смогла лишь вскрикнуть от неожиданности. Чувство дежавю заставило задуматься. Хан спокойно разглядывала своё торчащее из пасти тело, окрашенное в собственную кровь, и не чувствовала боли. Неожиданно её буквально выплюнули на землю. Девушка приземлилась на нечто мягкое, но влажное и скользкое – Хан пригляделась и различила растерзанное тело мужчины. Страх подкатил к горлу.
– Раныль, - девушка резко обернулась на голос и увидела Чонина, по локоть в крови и с выступающими клыками изо рта. Крик так и не сумел вырваться из груди.
– Раныль! Раныль! – девушка отдалённо слышала родной голос бабушки, – Просыпайся, девочка! Просыпайся!
Та тут же открыла глаза и подорвалась с места от страха. В лунном свете небольшой лоб блестел крупными капельками холодного пота.
– Тише, тише. Это всего лишь сон, - бабушка присела рядом и начала нежно гладить Раныль по взмокшим волосам. Родной голос успокаивал и убаюкивал, девушка так и уснула повторно, приобнимая бабушку за талию.
Хан Чеён покинула комнату внучки, оставляя щель в двери, и обеспокоенно побрела в свою спальню. Только там позволив себе отчаянно вздохнуть и глазам наполниться влагой.
«Чонин. Чонин. Чонин.»
Раныль шептала имя парня безостановочно, пока спала. Чеён скорбно взглянула на фотографию дочери. Всё это было так до боли знакомо, а потому не предвещало ничего хорошего.
///
Школа привычно вызывала чувство одиночества. Отсутствие Тэрим серьёзно напрягало и наводило на не самые утешительные выводы. Подруга всё же удосужилась позвонить вчера вечером и сообщить, что ненадолго уезжает из города подправить здоровье где-нибудь в санатории. На чистом воздухе. Разумеется, в Вульфхилле, окружённом лесом, чистый воздух в дефиците. Однако Раныль тактично не стала допрашивать вялую даже через телефонную трубку подругу. Возможно, Тэрим просто не хочется вдаваться в подробности своей болезни, и на то была её воля.
В конце концов, у Раныль уже было над чем ломать голову. Неожиданно начавший вызывать потаённый страх Сехун, всё более странно ведущие себя Бэкхён с Кёнсу.
Хотя, кому она врёт.
Больше всего напрягало неожиданное открытие.
Ким Чонин и есть Кай?
Подойти прямо и спросить в лоб не хватало смелости. Хан оттягивала время неминуемого разговора, как можно дальше, скорее из последних сил желая, чтобы всё это лишь оказалось плодом её больного воображения.
Раныль зябко повела плечами. Ноябрь и впрямь выдался жутко холодным. Девушка вздрогнула, когда на плечи упал мужской пиджак, тут же обдав запахом обладателя. Он на какую-то секунду закружил голову, и Раныль пропустила момент, когда на лестницу рядом приземлился Чонин.
– Почему не на уроке? – дыхание парня приятно щекотало ухо.
– Прогуливаю, - пожала плечами в ответ, – Ты чего?
– Тоже.
Раныль с усердием разглядывала стенд перед собой, пытаясь не обращать внимания на парня сбоку, от которого сердце заходилось галопом. А ещё подозрения эти…
«– Кай?»
Рядом сидящий Чонин прищурился и устремил взгляд далеко за пределами школьного окна.
«– Что?»
Девушка не сводила глаз с одноклассника, наплевав на то, что пялиться вообще-то не прилично.
– Это ведь ты? – Чонин не сразу понял, что Хан сказала это вслух. Так тихо, что можно посчитать, будто показалось. Нехотя повернул голову.
– Ты ведь? – судя по выражению лица, Раныль была не в восторге. Мягко говоря.
– О, боже, - выдохнула она, отстраняясь, – Не может быть.
– Почему же? – сиплым голосом ответил парень. У Хан буквально волосы дыбом встали от подобного заявления. Девушка с минуту приходила в себя.
Вообще-то, он ведь уже дал об этом знать тогда ещё. Только доходило и принималось долго.