Wolfhill (СИ) - "Arcus Caelestis". Страница 32

Чонин выдыхает и всё ещё смотрит недоверчиво. Он никогда не видел Меченого человека и не имеет понятия, как с ними обращаться. Ещё более непонятней, откуда она это знает?

И, словно прочитав его мысли, она объясняет:

– Твоя мама много говорила со мной, пытаясь пробудить, пока ухаживала за мной.

И пожимает плечами.

– Ничто, в принципе, не может заставить меня в тебя влюбиться насильно, Чонин. Уже не может, - качает она головой. А потом делает то, чего Чонин боялся хотел больше всего.

Подсаживается ближе.

Кладёт свою совсем-совсем холодную ладонь поверх его, в противовес, горячей, что простыне под ней в пору бы загореться.

А потом смотрит так призывно-отчаянно, что Чонин понимает дальше всё сам.

Он бережно, словно она может сломаться из-за любого нелепого движения, кладёт её руки себе на плечи, притягивает к себе за талию, так чтобы она удобно умостилась у него на коленях и зарывается носом ей в шею. На инстинктивном уровне безошибочно находит поставленную собой метку и прижимается к ней горящими губами. Раныль тяжело выдыхает и крепче хватается за его плечи.

– Прости меня.

– Тш-ш-ш. Ты не сделал ничего плохого. Ты спас меня. Нас всех.

Чонин издает нервный смешок, ни разу с ней не соглашаясь.

– Хватит себя винить. Имей ввиду, мы теперь связаны намного крепче, чем ты думаешь. Всё, что чувствуешь ты, передаётся и мне. И прямо сейчас мне больно.

Она сжимает своими ладошками его лицо и ловит надломленный взгляд карих глаз. Чонин слушает её слова, пытается их принять и старается думать меньше, на самом деле. Поворачивает голову вправо и целует её ладонь.

– Хорошо.

А потом притягивает к себе и целует. У Раныль разом отнимается воздух из груди, взрывается целая вселенная внутри и это неконтролируемое желание целовать Чонина вечность…

У неё холодные ладони, но горячие губы и тёплый язык. Чонин сжимает девушку в руках сильнее, чем следовало бы, и он потом обязательно попросит у неё прощения за эту грубость, но сейчас он просто не в состоянии выпустить девичье тело из кольца своих рук, отпустить её губы. Но Раныль, его девочка, льнёт ближе, просит больше, и сил терпеть, если честно, больше нет.

Чонин ждал слишком долго. Раныль, кажется, ждала не меньше.

– Каким надо быть придурком, чтобы лишать себя этого так долго, - хрипит Чонин между поцелуями, а Раныль улыбается бесконечно счастливо и лишь пожимает плечами.

Действительно, каким же?

========== XV ==========

***Раныль чувствует себя хорошо. Для человека, который много ни мало пережил почти смерть, она чувствует себя прекрасно.

Внизу бабушка готовит завтрак и делает всё в тишине. Девушка лежит на своей кровати и улыбается сквозь слёзы, представляя, как та старается издавать как можно меньше шума, чтобы дать внучке поспать дольше. Раныль пытается улыбнуться своим мыслям, хотя больше всего ей хочется сейчас броситься к ней и обнять.

***На следующее утро после её пробуждения в доме Чонина бабушка увезла её домой, но не проронила с тех пор ни слова. Она была как обычно заботлива – приносила еду в кровать, взбивала подушку – но не разговаривает с Раныль все три дня.

Хан прекрасно понимала, что бабушка винит себя в приключившемся с ней, презирала Метку и, кажется, теперь и себя. Девушка слышала редкие всхлипы по ту стену комнаты, бабушкины тихие шаги, пролёгшие синяки под её глазами и ей самой становилось плохо каждый раз.

Почему все вокруг винят себя, когда ничьей вины нет и не было?!

– Бабушка, поговори со мной.

Госпожа Хан вздрагивает от хриплого голоса внучки и оборачивается. Раныль определённо стало лучше, она, как и всегда, одета в свою привычную домашнюю одежду и стоит на пороге кухни. Будто ничего и не было.

Лишь пятно на её плече заставляет возвратиться в реальность.

– Ты ещё слаба, возвращайся в постель, - вздыхает госпожа Хан.

– Бабушка, я хочу, чтобы ты прекратила винить себя и поговорила со мной. Пожалуйста, - Раныль делает шаг вперёд, не осмеливаясь на второй.

– Ты чуть было не умерла, - говорит бабушка, – Я ведь так просила тебя слушаться меня. И ты чуть не умерла, - у неё ломается голос и она оседает на близстоящий стул.

– Но со мной ведь всё в порядке сейчас, бабушка, взгляни на меня. Я жива и всё со мной хорошо.

Родственница впивается во внучку уставшим взглядом.

– Она всё время твердила то же самое, - и улыбается грустно.

– Кто? – не понимает девушка.

– Ханыль, - вздыхает бабушка, – Твоя тётя. Моя дочь.

– Но… при чём тут она?

– Она была связана с оборотнем так же, как и ты, - говорит она, – Они хотела вместе бежать, но их поймали и убили. Оборотни загрызли мою дочь.

Раныль поражённо ахает и отшатывается.

– Мы собирали её останки частями по всему лесу.

Девушка смотрит на родственницу и видит совсем другого человека. Видит перед собой несчастную женщину, которой пришлось переживать жестокое убийство юной дочери и нападение на внучку. Раныль видит глубокие морщины и просачивающуюся сквозь краску для волос седину.

Её начинает мутить.

– Теперь ты понимаешь, чему себя подвергла? Оборотни тебе не игры, Раныль. В их мире рано или поздно придётся столкнуться с кровью.

Она смотрит на плачущую Раныль и кровью обливается уже собственное сердце. Сил, чтобы представлять, что было бы потеряй госпожа Хан ещё и её…

– Иди сюда, - подзывает она Раныль, – Обещай больше не подвергать себя опасности. Обещай мне, богом прошу, - шепчет женщина, обнимая внучку. Раныль лишь глотает солёные слёзы и не знает, что ей сказать.

Один раз своё слово она уже нарушила.

\

Мать приезжает на следующее утро. Раныль не успевает толком проснуться, как на неё с объятиями и причитаниями лезет родительница. А потом чувствует обжигающие капли на своей руке.

– Ну, мам, ну ты чего? – она гладит плачущую мать по волосам и не знает, что делать.

– Как такое могло случиться? Почему ты пошла одна? – Раныль не понимает из потока слов ровным счётом ничего и вопросительно смотрит на бабушку. Та лишь вздыхает и уходит вниз.

– Я сказала ей, что на тебя чуть не напало животное и что ты свалилась в овраг. Когда ты была на экскурсии с классом в лесу, - отвечает она, когда мама уходит умыться в ванную.

– Зачем ты ей позвонила? – недоумевает Раныль, – Всё же уже хорошо.

– Ничего не хорошо, юная леди, - врывается на кухню мать, – Ты живёшь у бабушки всего четыре месяца, а тебя уже чуть не загрызли в лесу. Я ведь всё равно хотела приехать на Рождество, но теперь мы справим его дома. Вместе.

– Мы? – не понимает Раныль. Бабушка лишь поджимает губы и не смотрит в глаза.

– Мы, - кивает мама, – Я забираю тебя в Сеул.

\\

– Кажется, я предупреждала тебя насчёт самодеятельности и оборотней, - строго чеканит ведьма Ха. Тэрим ничуть не теряется и кидается оправдаться.

– Моя подруга была в опасности!

Женщина смотрит на племянницу поверх своих изящных очков, не прерываясь от вязания.

– Твоя подруга отныне связана с оборотнем.

Сон сужает глаза, догадываясь, к чем клонит тётя. Но и отступать она не намерена. Только не сейчас.

– А что если я скажу, что оборотни – мои лучшие друзья? Что мне всё равно на эту многовековую войну между ковенами и оборотнями? Что ни за что не откажусь от своих друзей? – Тэрим говорит уверенно, расправив плечи, и не тушуется под острым ведьминым взглядом.

– Тогда я скажу, чтобы ты была осторожна. И что горжусь тобой.

Тётя улыбается, глядя на растерянную племянницу, и взглядом указывает на дверь. Тэрим счастливо кивает и выбегает из комнаты, на ходу цепляя куртку. Надо срочно навестить Раныль.

Ведьма Ха смотрит ей вслед и улыбка пропадает с её губ. История ни раз показывала, что союз оборотней и ведьм ни к чему хорошему не приводит.

\

– Я никуда не поеду! – Раныль переходит на крик и машет руками, – Мне здесь хорошо! Зачем тебе меня забирать?

– Да ты чуть не умерла! Я не позволю тебе тут оставаться! – не остаётся в долгу мать.