Ангелы Калибана - Торп Гэв. Страница 54

Встав на краю стеклянистой борозды от плазменного удара, Лев присел и закрыл глаза. Он склонил голову, впитывая окружающий мир всеми порами кожи. В его сознание втекали тишайшие звуки, тонкие оттенки запахов, отголоски недавних смертей.

Кёрза здесь не было.

Но Эль’Джонсон и не ждал его так рано. Ночной Призрак будет наслаждаться ролью добычи так же, как и положением охотника. Для него важно соперничество в хитроумии.

Снегопад продолжал усиливаться, бушевал сильный штормовой ветер. До наступления ночи оставалось несколько часов, но тьма уже опустилась на склоны Альмы Монс. Наверняка Конрад наблюдает за ним, ждет.

Если ему наскучит…

Слишком рано. Они сойдутся не здесь.

Лев выпрямился и открыл глаза. Пора идти к следующему месту возможной засады.

Эль’Джонсон поднялся ближе к вершине через пепельные кладбища сосновых лесов, вдоль ущелий и теснин, усыпанных мертвыми птицами и животными, что оказались на периферии опустошительной бомбардировки. Кое-где попадались человеческие тела — иногда поодиночке, порой группами. Некоторых застрелили из болтеров, других сожгли плазмой, но большинство умерло от радиации. Эти люди пытались сбежать.

Имелись ли среди них невинные жертвы? Сомнительно, ведь любой, кто находился на Привратнике — даже помимо воли, — так или иначе поддерживал отступников. Как Лев говорил Жиллиману, Согласие имело цену, и за него не всегда расплачивались виновные. В прошлом Эль’Джонсон истреблял армии простых солдат, после чего договаривался о мире с их повелителями. Как и Император до него, он не имел права думать о цене, только о результате. Сильный Империум Секундус мог спасти миллиарды, триллионы жизней. Нелепо думать, что судьбы отдельных людей что-то значат на фоне столь великого дела.

Другие логова иллирийцев оказались такими же безжизненными, как и первое. Время от времени Льву казалось, что он смутно ощущает присутствие Кёрза — словно запах помета волка, который роется в останках добычи, убитой другими хищниками.

Несомненно, Ночной Призрак изучал последствия атаки Крыла Ужаса. Но что руководило им — желание узнать нечто новое об Эль’Джонсоне, простое любопытство или, скорее всего, извращенное очарование смертью?

Дымная полутьма сменилась настоящими сумерками, но черный снегопад не ослабевал. На верхних склонах разрушения были менее ужасающими. Здесь, более чем в восьми километрах над уровнем моря, неулучшенные люди выжили бы только в дыхательных масках или внутри герметичных помещений. Даже иллирийцы, славящиеся устойчивостью к высотной болезни, не могли закрепиться у вершины Альмы Монс. Крыло Ужаса выследило относительно небольшую группу изменников, добравшуюся до кислородных палаток, и без затруднений истребило ее обычным оружием.

Сумерки почти незаметно сменились закатом. Опустилась ночь, и с ней на гору пала чернейшая тьма. Впрочем, усовершенствованному зрению Льва хватало тех лучиков света, что просачивались сквозь тучи и клубы дыма, отражались от непрерывно падающих хлопьев снега и пепла. Глаза примарха, как и авточувства в броне его младших братьев, видели далеко за пределами доступного людям диапазона.

Пепельное облако сияло остаточной радиацией, тепловыми лучами от нагрева горящим прометием и взрывами плазменных ракет, а также более опасными излучениями от рад-гранат и бомб, выпущенных отрядами разрушителей. Они не имели цветов, известных и понятных смертным, но для Эль’Джонсона земля и небо мерцали золотом и серебром, а зараженные фосфексом угли сверкали рубиновыми искрами. Скалы, трупы, клинок Львиного Меча — все блистало ярким не-светом.

Покинув опасную зону, примарх уверенно зашагал вниз, четко понимая, куда он направляется и что произойдет там. Сердце Льва забилось чаще — он знал, что до схватки осталось недолго, и предвкушал ее.

Эль’Джонсон направлялся к древнему храму, когда-то надежно спрятанному в обширном сосновом лесу. Деревья в нем застыли, погубленные каким-то грозным оружием Крыла Ужаса. Проходя мимо одного из стволов, Лев протянул руку и сжал в латной перчатке ветвь толщиной с мужскую голень. Сук легко раскрошился под пальцами, на землю посыпались окаменевшие иголки.

За каменными деревьями открылся круг широких колонн, на которые опиралась куполообразная крыша почти четырехметровой высоты. На первый взгляд казалось, что столпы расставлены наугад каким-то безумным архитектором. Между ними не было очевидного пути к центру святилища. Внутри царила полная темнота. Лишь рассеянное свечение фоновой радиации позволяло увидеть концентрические ряды сидений, спускавшиеся, как в амфитеатре.

Темные Ангелы обнаружили этот храм прошлой ночью. Иллирийцы пытались удержать здание, но его было намного сложнее оборонять, чем крепости в толще горы. Мятежники сражались насмерть, защищая свое языческое капище, и предпочли гибель отступлению. На некоторых участках трупы лежали грудами по пять рядов — там изменники в буквальном смысле бросались на воинов Крыла Ужаса и умирали целыми толпами.

В правом ухе Льва прозвенел тихий сигнал доспеха.

Одна секунда до полуночи.

Глава 26:

Неудобные вопросы

Атмосфера в зале приемов была весьма прохладной, и не только из-за морозной погоды. Ольгин стоял навытяжку, сдвинув двуручный меч на перевязи вправо, и держал шлем на сгибе левой руки. Сангвиний внимательно смотрел на него с трона, опираясь подбородком на переплетенные пальцы, а локтями — на ручки громоздкого кресла.

Жиллиман вел себя более оживленно, то и дело подавался вперед и сжимал подлокотники своего сиденья. Возле него, скрестив руки на груди, стоял Валент Долор, который изучал Темного Ангела так же тщательно, как и оба примарха.

— Из Иллирии уже два дня не поступали официальные рапорты, — с суровостью школьного наставника начал Робаут. — Отрывочные слухи нас не обнадеживают.

— Я не получал сообщений от моих братьев, господин, — ответил Ольгин.

— Интересно, по какой причине, — заметил Жиллиман. — Возможно ли, что мой брат держит тебя в неведении, чтобы ты не обесчестил себя прямой ложью?

— Возможно все, господин, — беззлобно ответил лейтенант на издевку лорда-хранителя.

Некоторое время назад он понял, что Лев поручил оборону Каструма именно Крылу Смерти не из-за навыков его воинов, а потому, что Ольгин был одним из самых дипломатичных офицеров в штабе примарха. Так или иначе, офицер не мог допустить, чтобы на Эль’Джонсона возводили поклеп за глаза.

— К примеру, господин, — продолжил Темный Ангел, — возможно, что мой повелитель всецело поглощен решающими боями против иллирийцев и слишком занят, чтобы информировать Цивитас о каждой мелочи.

Сангвиний улыбнулся. Робаут — нет.

— Лорд-защитник не сам себе хозяин, он отвечает перед императором. — Поднявшись, Жиллиман шагнул к Ольгину. Воин не двинулся с места, как ему ни хотелось бы убраться с дороги великана. — Лев — клинок в руке владыки Сангвиния.

— Я уверен, что мой повелитель всегда помнит об этом, господин. — Темный Ангел смотрел прямо перед собой, не встречаясь взглядом с примархом, но и не отводя глаз. — Ему было поручено доставить Кёрза в руки правосудия, используя все средства, кроме орбитальных ударов. Он исполняет данные ему приказы.

— По данным с авгурных спутников, в последнее время наш брат проявляет исключительную активность, — уже без улыбки сказал император. — Десятки тысяч убитых. Намного больше беженцев, лишенных домов и средств к существованию.

— Я убежден, что мой господин император, отсылая моего повелителя, знал, что тот будет действовать особенно скрупулезно, — заявил Ольгин, подобрав самый приемлемый вариант ответа «Раньше надо было думать». — Иллирия нарушает Согласие. Мой повелитель приводит ее к Согласию. Не сомневаюсь, он осознает всю тяжесть потерь, но понимает, что цена неудачи окажется еще выше. Мы не можем допустить инакомыслия в новом Тронном мире Империума.