Азраил - Торп Гэв. Страница 12

Воин открывает огонь, реактивные болты врезаются в теневую тварь. Дергаясь и корчась, чудовище выбрасывает все новые гибкие отростки. Их встречает лезвие ножа, рассекающего бесплотные конечности.

В голове бойца звучит рык магистра Батея, приказывающего ему сложить оружие. На секунду космодесантник невольно застывает, и созданию удается стегнуть его щупальцем; висок и щеку пересекают глубокие порезы.

Израсходовав снаряды, воин загоняет в болтер полный магазин. Стреляя вновь, он сознает, что почти не наносит варп-существу урона, но продолжает вести огонь — в бою космодесантник наполняется жизненной силой, обретая благодаря мышечной памяти сосредоточенность и целеустремленность. Это помогает бороться с призывами и сетованиями твари, старающейся проникнуть в его мысли и заставить сдаться.

Уходя перекатом от двух метнувшихся к нему кнутов тьмы, воин снова обращает внимание на каменные столпы. Если смотреть вдоль их поверхности на чудовище, оно кажется почти материальным: колонны окружены некоей уникальной аурой, позволяющей увидеть истинное тело создания.

Перекатившись еще раз, боец для проверки стреляет вплотную к столпу. Пройдя рядом с колонной, болт исчезает; миг спустя из центра пещеры вырывается волна гнева и страдания, сметающая космодесантника, словно муху. Он врезается в стену под лязг расколотого доспеха и громкий хруст в ноге. Даже при поддержке брони и болеутоляющих эликсиров, хлынувших в кровь, воин едва может стоять.

Множество щупалец, стремительно пронесшись между ближайшей парой столпов, бьют его по груди и лицу. Бойцу мерещится, что у него вырвали сердца, а в череп насыпали горячих углей.

— Слабо, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы. Хромая, воин прорывается через новые удары отростков; все его мысли обращены к фантому в круге колонн. — Очень слабо!

Добравшись до ближайшего столпа, космодесантник почти падает на него. Щупальце обвивает ногу бойца и скользит по ней; содрогаясь от этих касаний, он упирается плечом в камень, снимает подрывной заряд с пояса и впечатывает в колонну.

Атаки прекращаются.

Наступает тишина, настолько ошеломительная, что воин почти забывается. Он так истово сопротивлялся воздействию монстра, что в этот момент едва не ослабляет защиту, как промахнувшийся и потерявший равновесие кулачный боец. Новые мольбы и причитания вползают в его разум, надеясь уцепиться за какой-нибудь образ или идею, способные пробудить в космодесантнике сочувствие и жалость.

Хохоча, воин ковыляет к следующему столпу со вторым зарядом в руке:

— Во мне лишь ненависть!

Он бредет дальше по кругу, подвергаясь то нападениям, то уговорам, то искусам, то ласкам теневой твари. Его нога как будто раздроблена в тысяче мест, сросшиеся ребра — плотная масса страданий, грохочущие сердца — два булыжника в груди.

Когда боец вбивает заряд в последнюю колонну, в его сознание прорываются нотки братского участия и суровых отцовских увещеваний.

Песня громогласно требует от космодесантника остановиться, проклиная само его существование. Мгновением позже его накрывает волна предупреждений и опасений. Снова вступает мотив братских уз, но теперь в нем звучит сожаление о смертях их обоих, и воин понимает смысл послания. Взглянув на потолок, он видит трещины в скале: свод пещеры держится только на столпах.

Тогда боец осознаёт, что победил, и подрывает заряды.

Мир рушится на него. Среди падающих валунов две колонны втыкаются друг в друга под углом, и каменная лавина скатывается по обеим сторонам этой арки. Бросившись туда, космодесантник проскальзывает под дальний столп, пока тот скрежещет по соседней опоре.

Среди грохота обваливающихся креплений шахты разносится протяжный вой ярости и досады, тонущий в шуме камнепада.

Пригибаясь под осыпающимися колоннами, воин ждет окончания этого натиска на органы чувств. Рокот и дрожь земли не смолкают еще несколько минут, и боец уже задумывается, не новые ли это атаки существа; возможно, врага не удалось изгнать в варп?

Закуток между столпами настолько мал, что космодесантник может лишь развести локти, но не выпрямиться. В ноге пульсирует боль, и воин рад чистоте, ясности этого страдания, как и тишине у себя в голове.

Теперь он один.

Самому выбраться невозможно, а остальные бойцы Третьей роты на Труане IX погибли от рук шахтеров или своих же товарищей. Он — последний и, вероятно, умрет здесь, в забвении.

Это уже неважно: его долг исполнен. Если ему суждено одиноко сгинуть в каменном саркофаге — так тому и быть.

Он ни о чем не сожалеет.

9

Азраил уже много раз встречал старшего библиария Иезекииля, как за столом в зале для совещаний, так и на полях битв. Держатель Ключей всегда выглядел отстраненным, далеким от сиюминутных вопросов и мирских дел.

Но сейчас все его внимание было обращено на Азраила, и тот чувствовал себя неуютно. Немигающий бионический глаз псайкера, мерцавший подобно рубину в полумраке катакомб под Башней Ангелов, неотрывно смотрел на верховного магистра. Оба космодесантника вместо доспехов облачились в церемониальные рясы цветов своих подразделений: синюю — у главы библиариума, цвета слоновой кости — у командира Крыла Смерти. Также они надели черные табарды с символами Внутреннего Круга. — Готов, Азраил?

Легкий, неформальный тон псайкера застал воина врасплох.

— Не знаю, — признался он, взглянув на расписанную рунами арку за спиной Иезекииля. С нее начинался проход, полный зловещих теней. — Как можно быть готовым, когда не представляешь, чего ждать?

Библиарий слегка наклонил голову, принимая такой ответ.

— Обряд необязательно проводить сейчас, — сказал он. — Совет поддержал твое временное производство в чин верховного магистра, да и кампания на Рамииле еще не окончена.

— Мне нужно разобраться, — чуть поспешно произнес Азраил, и Иезекииль нахмурился. Он молчал, всем видом показывая, что ждет объяснений. — В конце, когда мы сражались с Повелителями Ночи и я… убил Наберия, меня на миг посетили сомнения: я поступил так ради него, ордена или себя? Насколько понимаю, этот ритуал откроет мне истину.

— Именно так, Азраил, — сказал псайкер и напыщенно продолжил: — Каждый верховный магистр обязан свершить таинство Прохождения Врат, дабы доказать свою верность Темным Ангелам и Внутреннему Кругу.

— Кто-нибудь проваливал обряд? Они лишились воинской чести? Жизни?

— Я бы все равно тебе не сказал.

Азраил воздержался от комментариев.

— При мне церемонию осуществляли два верховных магистра — Наберий и его предшественник. Оба достойно проявили себя. Тебе памятны тот и другой; считаешь ли ты себя менее одаренным воином, лидером, человеком, чем эти двое?

Вздохнув, великий магистр посмотрел библиарию в здоровый глаз.

— Скажу без ложной скромности: я наделен всеми нужными качествами. Но не более того. — Расправив плечи, Азраил сделал глубокий вдох. — Когда начнется испытание?

Иезекииль слегка подвинулся вбок, позволяя собеседнику заглянуть в темноту под аркой. Примерно в метре над полом висели две пары крошечных ярко-красных огоньков.

«Глаза, — понял великий магистр. — Хранители-во-Тьме».

— Оно уже началось?

Кивнув, псайкер повернулся ко входу:

— Следуй за мной, Азраил.

Оставаясь в шаге позади библиария, великий магистр воспроизводил его медленную, церемонную походку. Хранители-во-Тьме уже исчезли. Под аркой Иезекииль замер; одна его ступня скрывалась в тени, лицо и тело по-прежнему озарял мерцающий свет настенных факелов. Кожей рук и лица Азраил ощущал как жар пламени, так и холодный сквозняк из прохода. Хотя псайкер только что признал, что сопровождал Наберия на этом пути менее полувека назад, из проема тянуло плесневелым запахом долгих столетий запустения.

— Мы вступаем в Коридор Теней, — нараспев произнес библиарий.

Сдвинувшись с места, он мгновенно пропал во мраке; великий магистр не видел и не слышал его.