Дело о нервном соучастнике - Гарднер Эрл Стенли. Страница 21

– Суду известны факты, когда адвокаты пытаются воспользоваться судом.

– Да, ваша честь.

– Я вас в этом не обвиняю.

– Спасибо, ваша честь.

– Однако я знаю, что в отчаянном положении находчивый адвокат может попытаться уклониться от перекрестного допроса свидетеля, заявив впоследствии, что был запуган замечаниями обвинителя и суда. Поэтому я предупреждаю вас, мистер Мейсон, что суд не только не пытается оградить вас от уместного перекрестного допроса свидетелей, но считает, что ваша обязанность как адвоката – задавать перекрестные вопросы свидетелям, дающим показания против вашего подзащитного. В свете этого заявления вы хотите задать вопрос кому-либо из выступивших свидетелей?

– Нет, ваша честь.

– Давайте запишем в протокол, – сказал судья Хойт, – что суд вновь предоставил защите возможность перекрестного допроса свидетелей, но адвокат отказался от него.

– Нет возражений, – весело сообщил Мейсон.

Гамильтон Бюргер сердито посмотрел на него.

– Вызывается Гарольд Огелсби, – объявил Гамильтон Бюргер.

На место свидетеля вышел Огелсби, принес присягу и представился как полицейский-детектив.

– Вы допрашивали обвиняемую утром четвертого числа этого месяца?

– Да, сэр.

– Это было на следующий день после обнаружения тела Джорджа К. Латтса?

– Да, сэр.

– Вы просили ее сделать какие-либо заявления?

– Я напомнил ей о ее правах. Я сказал ей, что, если она сделает какие-либо заявления, они могут быть использованы против нее. Я ей сказал, что если она может удовлетворительно объяснить, почему она была поблизости от места убийства в это время, то мы ее освободим.

– И она сделала заявление?

– Нет.

– Минутку, – сказал судья Хойт. – Вы хотите опротестовать, мистер Мейсон?

– Нет, ваша честь.

– Тогда суд заявляет протест в ваш адрес, – сообщил судья Хойт. – Обвиняемый не обязан делать заявления. Замечу, что это не тот случай, когда подсудимый обвиняется в преступлении и ему не удается это отрицать. В данном случае обвиняемому было предложено сделать заявление, но он промолчал. Суд найдет ответ из протокола. Суд протестует по этому поводу от имени обвиняемого.

– Очень хорошо, ваша честь, – сказал Гамильтон Бюргер. – Вопрос был предварительный.

– Тогда возвращайтесь к своему вопросу, – нервно рявкнул судья Хойт.

– Да, ваша честь.

Гамильтон Бюргер улыбался теперь вежливо и торжествующе, готовый закрыть дело. Он ясно представлял себе газетные комментарии, говорящие, что хоть Перри Мейсону и удалось запутать судей, но его пиротехника потерпела поражение, поскольку Гамильтон Бюргер взял в свои руки все стадии предварительного слушания.

– Приходилось ли вам обыскивать сумочку подсудимой? – спросил Гамильтон Бюргер, обращаясь к Огелсби.

– Я попросил разрешения осмотреть ее.

– Она не протестовала?

– Нет.

– Вы осмотрели сумочку?

– Да.

– Сейчас я не собираюсь расспрашивать о всех вещах, находившихся в сумочке, так как многие из них не имеют отношения к делу. Я лишь спрошу, был ли там листок бумаги?

– Был.

– Что это была за бумага?

– Это была квитанция об оплате такси компании «Красная линия», с номером машины семь-шестьдесят один, номер поездки девять восемьдесят четыре, на сумму два доллара девяносто пять центов.

– Вы сказали, что такси имело номер семь-шестьдесят один?

– Да, сэр.

– Квитанция у вас с собой?

– Да.

– Та, которую вы нашли в сумочке обвиняемой?

– Да.

– Прошу записать ее в качестве улики, – объявил Гамильтон Бюргер. – С позволения суда, я подшиваю ее в дело.

– Нет возражений, – весело заметил Мейсон. – Безусловно, она может быть принята в качестве улики.

– Перекрестный допрос? – спросил Гамильтон Бюргер.

– Нет вопросов.

Судья Хойт вновь попытался что-то сказать, но сдержался.

– Позовите Джерома К. Кедди, – объявил Гамильтон Бюргер.

Джером Кедди принес присягу, назвал свое имя, адрес и место работы – водитель такси компании «Красная линия».

– Третьего числа этого месяца вы выезжали на работу?

– Да.

– Какой был номер вашего такси?

– Номер семь-шестьдесят один.

– Где вы находились тем днем примерно в четыре сорок пять?

– Примерно в четыре тридцать я завез пассажира в загородный клуб, а затем возвращался в город порожняком.

– Вы следовали курсом, проходившим мимо указанной на этой карте – вещественное доказательство А – точки?

– Да, сэр.

– Что-нибудь случилось, когда вы подъехали к перекрестку с этой дорогой?

– Когда я приблизился к перекрестку, я увидел красивую женщину, одетую в белую юбку, белые туфли и спортивный жакет с красной отделкой. Она бежала по этой дороге…

– Минутку. Покажите на карте, что вы имеете в виду, говоря «эта дорога».

Свидетель подошел к карте и показал дорогу.

– Пусть запишут в протокол, – сказал Гамильтон Бюргер, – что свидетель указал на единственную дорогу, ведущую к основной трассе от участка, где было найдено тело. Теперь вернитесь на свое свидетельское место, мистер Кедди, и расскажите, что произошло дальше.

– Эта женщина казалась очень взволнованной и расстроенной, очень нервничала. Она проголосовала. Я хотел взять пассажира, разумеется, и притормозил сразу, как только ее заметил. Она определенно была расстроена и нервничала. Вначале она не могла мне толком сказать, куда ехать. Сказала, чтобы я ехал в сторону города. Я видел, что она раздумывает. Потом она сказала, что ей нужно на Юнион-Стейшн. Это было сказано наугад, так как…

– Достаточно, – сказал судья Хойт. – Поскольку долг суда – защищать права подсудимого, суд постарается это сделать. Свидетель не должен делать свои выводы. Просто перечисляйте факты.

– Да, – поддакнул Гамильтон Бюргер, – перечисляйте только факты.

– Она попросила меня отвезти ее на Юнион-Стейшн, – продолжал Кедди, – что я и сделал.

– Вы еще разговаривали?

– Я спросил, что произошло и могу ли я чем-то помочь.

– Что она ответила?

– Сказала, что все в порядке.

– Вы ее рассмотрели?

– Конечно.

– Кто была эта женщина?

– Обвиняемая.

– Укажите ее, пожалуйста. Свидетель указал на Сибил Харлан.

Запишите в протокол, – сказал Гамильтон Бюргер, – что свидетель указал прямо на обвиняемую Сибил Харлан.

– Нет возражений, – спокойно сказал Мейсон. Судья Хойт нахмурился, глянув в его сторону.

– Что вы делали потом? – спросил Бюргер.

– Ну, я отвез ее на Юнион-Стейшн и уехал.

– Какая была плата, вы помните?

– Помню точно. Два доллара девяносто пять центов. Она дала мне три с половиной доллара. Вышло пятьдесят пять центов на чай.

– Вы проследили, куда она пошла?

– Она пошла на станцию, а потом повернула к стоянке такси. Я понял, что она собирается…

– Не нужно ваших выводов, – сказал судья Хойт. – Суд не собирается больше вас предупреждать, мистер Кедди.

– Да, сэр.

– Называйте меня «ваша честь».

– Продолжайте, – сказал Гамильтон Бюргер.

– Это все.

– Минутку, – заметил Гамильтон Бюргер, – ваше такси оборудовано, как все другие такси «Красной линии», счетчиком, начинающим работать, как только вы берете пассажира?

– Да, сэр.

– Счетчик связан со спидометром и часовым механизмом, так что он регистрирует сумму оплаты?

– Да, сэр.

– А при завершении поездки эта сумма может отпечататься на листке бумаги, который вы вручаете пассажиру?

– Да, сэр. Большинство пассажиров их не берет, но такая бумага существует.

Так и случилось, когда вы подъехали к Юнион-Стейшн?

– Да, сэр.

– Что сделала обвиняемая?

– Она взяла квитанцию и положила ее в свою сумочку.

– Теперь, – сказал Гамильтон Бюргер, – я покажу вам листок бумаги и спрошу: знаете ли вы, что это?

– Да, сэр.

– Что это?

– Это квитанция моего такси, которую я дал тогда обвиняемой.

– Где?

– У Юнион-Стейшн.