Страшные сказки закрытого королевства - Завойчинская Милена. Страница 7

— По рукам!

Женщина, нахмурившись, оглядела меня и выдала:

— Не так быстро. Чтобы до вечера привел себя в порядок. Общественная баня на соседней улице есть. Иди помойся, а то от тебя воняет. Да и одежду смени, если есть запасная. А нет — так эту почисть. У меня приличное заведение.

Я сжала зубы, чтобы не сказать в ответ резкость, уж больно оскорбительно звучали ее слова. Но сдержалась, признавая ее правоту. После скитаний по лесу, ночевок в ужасных условиях и умываний из ручьев… Права она, хоть и грустно мне это.

— Не успел, госпожа Муна. Только пару часов как приехал, — извиняясь за свой плачевный вид, повинилась я.

Она кивнула, махнула рукой в сторону выхода и отправилась на кухню, дав понять, что разговор окончен.

На соседней улице, как и сказала трактирщица, действительно обнаружилась общественная баня. Причем, учитывая расположение, вполне приличная. Понятно, что дворяне и зажиточные купцы ею не пользовались, но и бродяг и всякого сброда не было. Как понимаю, основная публика — торговцы, мастера и прочий простой, но честный люд. То, что нужно в моих условиях.

Небольшая заминка всё же произошла, когда меня скептически оглядел дедок, берущий плату и выдающий при необходимости банные принадлежности.

— Чего тебе, пацан? — поджал он губы, оценив мой запачканный плащ и пыльные сапоги.

— А ты как думаешь, дедушка? — играя роль веселого менестреля, улыбнулась я.

— Что я думаю, тебе знать не надобно, — прищурился он, сделав свои выводы о моей платежеспособности, и успокоился. — Мыло и полотенце надо или свои принес? Прачкам будешь чего оставлять?

— Надо и буду. Белье, штаны и рубашку надо выстирать. К завтрашнему утру всё будет готово?

— Само собой.

— Отлично. Сколько с меня? Только по-честному, дедушка. Я же всего лишь менестрель, много с меня не требуй.

— Прыткий какой, — хитро усмехнулся он, но цену назвал разумную.

А когда я отсыпала нужное количество медяков, кряхтя встал и достал со стеллажа банный комплект — баночку с жидким мылом, лоскут жесткой ткани и простыню, заменяющую полотенце. А я, пользуясь случаем, еще и щетку выпросила, чтобы привести в порядок плащ. Оставлять его прачкам нельзя, там в подкладке золотые зашиты.

— Вещи в шкафчик спрячь, ключ держи.

— А не сопрут? — забеспокоилась я. Мне ни разу не выпадало случая бывать в общественных банях, так что опасения мои были вполне оправданны.

— Не боись, пацан. У нас заведение чистое, шваль не пускаем. Да и нет пока никого, ты единственный посетитель сейчас. А вот к вечеру набьется народ.

И только тут я осознала, что мыться мне придется в мужском зале. Я ведь сейчас мальчишка. У меня аж кровь от лица отхлынула, когда я это поняла.

— Эй, ты чего, парень? Болезный, что ли? — замер банщик, вглядевшись в меня.

— Устал просто, дедушка, — мотнула я головой. — Больше недели нормально не спал, все в пути да в пути. Сам понимаешь, менестреля ж не только талант кормит, но и ноги.

— Хлипкий ты больно, — прошамкал он. — Давай свою гитару, покараулю, чтоб не уронил кто, ежели придут, пока ты моешься.

Спорить я не стала. За музыкальный инструмент и правда волновалась. Денег у меня немного, что ждет впереди, неизвестно, а выступать нужно уже сегодня.

Шкафчиком для хранения вещей я, конечно, воспользовалась, намотав потом веревочку, на которой висел ключ, на руку. Было бы странно, если бы я понесла котомку и плащ в зал для мытья. Но все время, пока отмывалась после путешествия, дергалась и поглядывала на дверь. И даже не знаю, чего я боялась больше: что меня ограбят или что сейчас сюда войдут голые мужчины, чтобы тоже помыться.

Уходя, оставила прачкам свои грязные вещи, а заодно ненавязчиво выяснила, в какое время тут пусто. Потому что мыться-то мне нужно регулярно, но я сильно сомневаюсь в своей выдержке, если окажусь в окружении толпы раздетых мужчин в одном общем банном зале. Как-то мы с мамой этот момент не продумали.

Воспоминание о родных больно резануло по сердцу, но я не могла допустить, чтобы это отразилось на лице.

Улыбайся, Рэмина. Улыбайся. Ты больше не графиня, а бродяжка-менестрель Рэм.

Вечера я ждала, нервничая и переживая. Как всё пройдет? Смогу ли я заинтересовать народ своим выступлением?

Нет, я не сомневалась в своих талантах. Я отлично играю на нескольких музыкальных инструментах. Права та старушка — благородные этому обучают своих детей чуть ли не с рождения. Еще я хорошо пою, и, на удачу, голос у меня достаточно низкий, так что вполне сойдет за мальчишечий. Вот как мужчина я бы точно не смогла ни петь, ни говорить.

И сказок знаю много, и песен — как изысканных (высшего сословия), так и, благодаря дядьке Жуху, народных. Если что, всегда смогу заглянуть в тетрадь и вспомнить слова. Хотя память у меня превосходная, проблем с этим я никогда не имела. Меня даже папа хвалил. А мама по секрету когда-то давно шепнула, что такая память почти у всех одаренных. Побочный эффект магических способностей.

Голода я не испытывала, так как, выйдя из бани, купила у уличной торговки несколько пирожков и прямо там же, сидя у фонтанчика, всё съела. Яства госпожи Муны мне пока не по карману. Заведение у нее приличное, но и цены в нем тоже весьма приличные.

Наконец зал наполнился, хозяйка трактира махнула мне рукой, давая понять, что наступило моё время, а сама вышла на середину помещения, подбоченилась и громогласно объявила:

— Гости дорогие, у меня сюрприз. Сейчас выступит менестрель, которого я наняла специально, чтобы он развлек вас своими историями, песнями и музыкой. Мальчишку не задирать и не обижать, а то дело будете иметь со мной.

— Муна, да когда это мы мальчишек задирали? — весело скалясь, воскликнул один из посетителей, усатый дядька с толстым животом.

— И то верно, Муна! — поддержал его другой, субтильный сутулый мастер-ткач, если судить по одежде. — Ты уж на нас не наговаривай. Пусть играет, а мы послушаем.

Его поддержал нестройный хор голосов.

— А если понравится он нам, так и от щедрот ему отсыплем! — стукнул по столу кулаком могучий мужик. Похоже, из кузнецов.

На подрагивающих ногах я вышла на свободное пространство, куда мне указала госпожа Муна.

— Экий мелкий! — цыкнул тот, что, вероятно, кузнец. — Его и не видать издалека.

— Слышь, малец! Ты на скамейку встань, что ли! — крикнул и сам же захохотал своей шутке усатый пузан.

— А вы, господа хорошие, на меня не смотрите, — громко проговорила я, обмирая от страха, но держась в рамках своей роли. Я — менестрель. Менестрель я. Я не боюсь их. — Вы меня слушайте.

— Давай, шнурок! — кивнул ткач.

Похоже, эти трое — постоянные гости трактира и с хозяйкой накоротке держатся. Больно уж свободно они себя ведут.

— Что вы хотите сначала? — улыбаясь так, что скулы свело, спросила я. — Сказку послушать, или песню спеть вам? Или просто сыграть?

— Да нам всё равно, лишь бы интересно было… — Это донеслось из дальнего угла, и кому принадлежала фраза, я не поняла.

— И то верно. Начинай, менестрель, не тяни… — шумно налил пива из кувшина посетитель за столом прямо напротив меня.

— Ну, тогда слушайте… — речитативом заговорила я. — Жил в далекие времена старик-лесничий, и был у него сын…

За сказкой последовала песня из «благородных», а затем — народная, коим меня научил дядька Жух. А потом снова сказка…

В какой-то момент один из гостей трактира притащил от стены тяжелый деревянный стул, поставил передо мной и, не говоря ни слова, усадил, нажав на плечо. Это вызвало гул одобрения у остальных. И я продолжила…

К ночи я совершенно охрипла, а народ всё не желал расходиться. Просили то еще сказку, то конкретную песню. У моих ног стояла глиняная кружка, и насколько я видела, там блестели не только медяки, но и серебряные монетки.

— Так, дорогие гости! — взяла всё в свои руки госпожа Муна, увидев, насколько я устала. — Вы мне менестреля вконец загоняете. Как он вас завтра развлекать будет, если голоса сегодня лишится? Ну-ка, Рэм, сворачивай свой балаган и иди на кухню, поужинай. Я распорядилась.