Второй Хранитель. Антагонист (СИ) - Архипов Андрей Владимирович. Страница 33

– Ну, Гиря…. У меня слов нет! Как можно задержаться на тропе почти на час?

– Ты, Петрик – скобу предохранителя вверх подними. И что за дурацкая привычка стволом дирижировать при разговоре?

Петрик смутился, поставил автомат на предохранитель и от греха подальше закинул его за спину. За наведение оружия на человека некотрые сталкеры без предупреждений лупят в челюсть.

– Да ладно тебе Гиря! Наоборот радоваться должен, что за тебя переживают. Но скажи мне, куда можно пропасть на тропе шириной четыре метра?

– Да никуда я не пропадал. Зверушек ваших рассматривал в бинокль и знаешь – интересно! Пойдем к Ташкенту, есть что обсудить.

Корд на станке снова зачехлили, кофе вскипятили на дровах и Ташкент каждую щепку экономил. Рубил поленья не топором, а строгал ножиком в стружку, усиливая микроскопическое пламя своим умением. Гиря наблюдал с явным интересом и заметил, что подобным методом можно на охапке дров сварить цистерну чаю. Ташкент с улыбкой согласился и оба вспомнили, зачем тут встретились.

– Скажи, Ташкент. С башен муры точно отошли, или выманивают на засаду?

– На сто процентов не уверен, но думаю, что отошли по настоящему. Я внимательно переговоры слушал и не заметил никакой игры. Начальство на них орало матом и те в ответ отругивались очень натурально. Да и не такие там артисты служат. Если только одна группа отошла с шумом, а на ее место какой-нибудь спецназ пришел тихонько и залег….

– Если так, то плевал я на все их залегшие спецназы. – Здоровяк небрежно отмахнулся. – Фаза выпустит Маруську и та разведает. Или вороны…. Пусть попробуют обмануть ворон. Да леший с ними, скажи лучше, чего случилось со зверями в Карусели?

– А что звери, что не так? – Ташкент изобразил непонимание, но изобразил не натурально. Он любил всякие приколы с розыгрышами и активно делал вид, что не понимает Гирю, но с тем такие номера не проходили.

– Хорош Ташкент тут дурака включать, сейчас мне не до шуток. Я тебя спрашиваю: « Звери по камням когда забегали?».

– Так это… За день до отхода муров беготня пошла! Раньше если одна тварь заняла камень, то другую до себя уже не пустит, а если та и сунется, то сразу драка. А сейчас сидят гроздями по пять – семь штук и хоть бы что. Как будто коты домашние, а не элита. Так не бывает, так просто быть не может. Я долго сомневался, но как муры с башен отошли, разу за тобой Петрика послал.

– Я те пошлю сейчас, петух ты гамбурский! Ах ты….

В руке у Петрика оказалась поварешка, которой он разливал из котелка по кружкам кофе и Ташкент увернуться не успел. Удар в темя самортизировала вязанная шапочка, но попало хорошо, а после второго сварка на кухонном инструменте лопнула и чашка от ручки отскочила. Гирю трясло от смеха, но он плотно скрутил сталкера. Тот сгоряча вполне мог засадить ручку от поварешки муру в глаз.

– Хорош, Петрик, успокойся! А ты за метлой следи поганой, пока башку не оторвали. Народ сейчас, сам понимаешь – нервный и горячий.

Ташкент понимал. Вернее тряс красноречиво головой, всем своим видом показывая, что понимает. Петрик вылез из объятий Гири, развернулся, и отошел метров на двадцать вверх по тропе. Там сел на камень и уставился с умным видом в пропасть, демонстрируя полное спокойствие. Конфликт затух, не успев разгореться до приличной драки.

Гиря и Ташкент наблюдали за взбесившимся зверьем еще несколько часов в бинокли, и загадок стало больше чем ответов. Зверье взбесилось странно, необычно. Огромные, в тонну весом твари не дрались, не щелкали зубами, а растерянно толкались на торчащих из тумана каменных зубцах. Они мирно друг к другу прижимались и без всякой агрессии пытались залезть как можно выше.

– Гиря, ничего странного не замечаешь?

– Петрик, ты о чем конкретно? Тут все сегодня странное. И времена странные настали.

– Гиря, да ты на их морды посмотри. Именно на морды.

– И че морды? Ох, блин…. Точно– морды. Молодец Петрик. Выношу тебе благодарность от командования за наблюдательность.

Морды монстров словно по команде поворачивались в одном и том же направлении. В сторону выхода из Карусели. Туда, где на равнину с шумом вырывалась горная река, образуя остров с башнями. Зверь лез на скалу, или спускался, сидел наверху или расталкивал других тварей. Без разницы. Все внимательно рассматривали нижний выход из ущелья.

– Ташкент, совсем забыл спросить. Ваш зоопарк давно кормили?

Мур снял никогда не стиранную вязанную шапку, почесал большую шишку от поварешки Петрика и широко развел руками:

– Так в том и дело, Гиря, в том и дело! У них кормежка по расписанию вчера, но никто не прилетал, прикинь? Да они друг друга рвать должны и драться как собаки. А у нас сам видишь – Ташкент кивнул небритой рожей в сторону ущелья – Мир и дружелюбие! Я не так давно, но точно выяснил, что элитник – зверь одинокий, индивидуальный. Как, примерно – тигр, или медведь. А тут что мы видим, Гиря! Тут мы видим стаю! Пусть даже стая пока без вожаков.

– Ташкент, хватит тарахтеть, я тебя услышал.

Ташкент подобным образом мог балаболить бесконечно, но информации и так избыток, а время пожимает. Гиря с беспокойством посмотрел на циферблат часов, затем на небо, потом постучал многозначительно по циферблату пальцем и Ташкент с Петриком все поняли.

– Ребята, я побежал обратно, а вы оставайтесь и не ссорьтесь. Ладушки? Друг друга потерпите и к тебе, Петрик, обращаюсь к первому. Ташкент, зараза! Что улыбаешься? Учти, следить за языком полезно для здоровья! Все, я ушел….

*****

Понятно, что возле блиндажа никому не придет в голову жечь костер из щепок, но то что Гиря видел на подходе, издалека смахивало на небольшой пожар. Причем пожар был не один, а целых три. И как такое понимать? Зачем на границе между кластерами жечь сразу три больших костра? Само по себе на каменной морене ничего загореться не могло. Там не стреляли, никто не воевал, и более того, бой самой низкой интенсивности он бы заметил сильно загодя. Так спрашивается, какого черта?

Не смотря на угловатость мебельного шкафа, Гиря, как медведь в лесу умел быть не незаметным, а если очень нужно и невидимым. Эти его качества оценил в полной мере Холод, контролирующий освещенное пространство надежно, как ему казалось – спрятавшись. Сначала мощные объятия сковали руки, и одновременно прокуренная длань прикрыла сверху носоглотку, лишив караульного возможности кричать, и заодно – дышать. В голове у Холода мелькнула мысль, что его сейчас удавят и он чуть не обмочился. Но оказалось, что не все так плохо. Ему прямо в глаза уставилась раскрашенная ночным камуфляжем морда Гири и морда довольно улыбалась. Холода от такого обращения накрыла ярость.

– Гиря! Какого…..

Хлоп! И вонючая ладонь снова перекрыла рот, на этот раз разбив до крови губу.

– Холод, заткнись падла! – Свистящий шепот Гири в ухо парализовывал и подавлял сопротивление как шипение удава. – Сам все проссал и поздно кипеж поднимать. Сейчас ты подыхаешь с проломленной башкой и глоткой перерезанной. Понятно? – В конец обалдевший часовой смог только согласно замычать, но Гиря его понял и ослабил хватку. Холод судорожно вдохнул воздух, хлюпая с разбитой губы кровью – А теперь рассказывай. Что за костры, где остальные и от кого ты тут морену караулишь?

– Так это, Гиря! Тут без вас такое было!

– Какое? Слушаю внимательно – Этот бесконечный и такой щедрый на сюрпризы день все не заканчивался и продолжал сыпать новыми подарками.

– Три элитника сегодня подошли прямо к блиндажу, прикинь?

– Элита, к блиндажу? – Гиря не поверил – Ты, Холод, почему тогда живой? И остальные почему спокойно спят?

Он ошибался, несмотря на поздний час никто не спал и все ждали его, Гирю. Именно ему дорогу освещали три костра и Холод караулил тропу из Карусели к блиндажу, где развитые зараженные разгуливали как у себя дома. Они, правда и находились дома. Райский стаб начинался совсем рядом, к нему уводили два окопа, но сам блиндаж территориально оставался в Карусели.