Скажи альфе: "Нет!" (СИ) - Горская Ева. Страница 21
Однако же речь о крестьянке
Затеяли мы, чтоб сказать,
Что тип величавой славянки
Возможно и ныне сыскать.
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц, -
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет - словно солнце осветит!
Посмотрит - рублем подарит!»
Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идет,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Цветет
Красавица, миру на диво,
Румяна, стройна, высока,
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.
И голод, и холод выносит,
Всегда терпелива, ровна...
Я видывал, как она косит:
Что взмах - то готова копна!
Платок у ней на ухо сбился,
Того гляди косы падут.
Какой-то парнек изловчился
И кверху подбросил их, шут!
Тяжелые русые косы
Упали на смуглую грудь,
Покрыли ей ноженьки босы,
Мешают крестьянке взглянуть.
Она отвела их руками,
На парня сердито глядит.
Лицо величаво, как в раме,
Смущеньем и гневом горит...
По будням не любит безделья.
Зато вам ее не узнать,
Как сгонит улыбка веселья
С лица трудовую печать.
Такого сердечного смеха,
И песни, и пляски такой
За деньги не купишь. «Утеха!» -
Твердят мужики меж собой.
В игре ее конный не словит,
В беде не сробеет - спасет:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет!
Красивые, ровные зубы,
Что крупные перлы у ней,
Но строго румяные губы
Хранят их красу от людей -
Она улыбается редко...
Ей некогда лясы точить,
У ней не решится соседка
Ухвата, горшка попросить;
Не жалок ей нищий убогой -
Вольно ж без работы гулять!
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.
В ней ясно и крепко сознанье,
Что всё их спасенье в труде,
И труд ей несет воздаянье:
Семейство не бьется в нужде,
Всегда у них теплая хата,
Хлеб выпечен, вкусен квасок,
Здоровы и сыты ребята,
На праздник есть лишний кусок.
Идет эта баба к обедни
Пред всею семьей впереди:
Сидит, как на стуле, двухлетний
Ребенок у ней на груди,
Рядком шестилетнего сына
Нарядная матка ведет...
И по сердцу эта картина
Всем любящим русский народ!
(с) И. А. Некрасова
Не только знала... Для меня образ русской девы, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» стал своего рода эталоном женщины. Я стремилась быть такой, как описал Некрасов. Всегда первая... Везде сама...
Только вот сейчас задумалась о том, что, возможно, удел женщины вовсе не в этом. Что ей не надо быть такой, чтобы быть счастливой. Что стоило бы больше доверять своему мужчине...
Мне сейчас, казалось, что я сама отчасти виновата в том, что Сергей повел себя так, а не иначе... Что сама, своими собственными руками вылепила из него подкаблучника.
А вот теперь попросту не уважала собственного мужа за то, что позволил.
И вот появился Кирилл Воскресенский... Воскресенский, который я больше, чем уверена, не разрешил бы мне делать то, что заблагорассудится. Именно его появление в моей жизни заставило по-другому взглянуть на эту жизнь и задуматься, что я неправильно строила отношения с мужчинами. Ведь в итоге вместо помощи и поддержки от любимого прежде мужа получила нытье и слезы.
Глава 8
- В глаза смотрите, Никки, - произнес Соболев, который нависал сверху.
Прошло минут двадцать после чаепития. Меня, даже не смотря на общество Соболева, начало клонить в сон. Не сказать, что я не выспалась... Возможно, всему виной был успокоительный чаек.
Меня проводили в гостевую комнату, объяснив, что после подобного вмешательства необходимым отдых, а лучше сон. Не имела ничего против и даже особой неловкости от пребывания в чужом доме не испытывала. Если все устраивало Соболева, почему я должна возражать? Даже отчасти была рада, что все это не происходило в гостевом коттедже, в присутствии мужа. Мужа, о котором вспомнила некстати и которого неплохо было бы предупредить, что задерживаюсь. Мне даже позволили написать записку, которую обещали ему передать. Звонить не стала, разговаривать с Сергеем просто не хотелось. Супруг ассоциировался в последнее время с неизменной нервотрепкой, а мне следовало пребывать в расслабленном состоянии... чему общением с Сережей никак не способствовало.
Посмотрела в зеленые глаза и меня моментально затянуло в какой-то водоворот. Зеленый с яркими золотыми всполохами.
Странное такое ощущение. Я чувствовала, что нахожусь в собственном сознании, даже управлять мыслями могла. Но больше не чувствовала себя здесь хозяйкой.
- Покажите, - раздался властный голос.
Вспомнила первую встречу с Воскресенским... не столько встречу, сколько сам секс. Животный секс. Ведь он без разговоров и особых прелюдий просто взял меня. Особой неловкости не испытывала. Гораздо больше смущения почувствовала, когда перед глазами встало воспоминание о том, как я себя осматривала и понимала, в какой ужас Кирилл превратил шелковое синее платье. А еще деньги... эта подачка, которую он кинул мне, теперь вызвала только злость.
- Дальше, Никки.
Снова секс... Вспомнился наш короткий диалог:
- Сережа, - мое ласковое.
- Кирилл, - раздраженное моего любовника.
Воспоминания и мое удивление о том, каким Кирилл мог быть ласковым и нежным. Короткий разговор и его:
- Никаких других мужчин, Вероника! Только я!
А потом его эта трепетная забота и невыразимая нежность, когда он дотронулся до моего живота.
- Уже? - поцелуй в живот. - Мне необходимо тебя накормить.
Сейчас, когда Соболев копался в моих воспоминаниях, возник закономерный вопрос: мог ли Воскресенский спустя каких-то пару часов почувствовать зарождение новой жизни? Сомнительно.
- Мог, - очень жесткое. Не мое. - Дальше.
А дальше жуткое предложение Воскресенского поселиться в доме, в котором жила его невеста. Мое негодование. Угрозы, что он сделает в случае моей измены... Приказы, как мне поступить с собственным мужем. Ведь он не просил, именно приказывал.
- Достаточно.
И все это подпитано моими эмоциями. Моим разочарованием. Алла - она породистая сука, а я всего лишь жалкая полукровка с возможностью трансформации. И не то, чтобы раньше меня это слишком смущало. Я была благодарна родителям за возможность хоть чуть-чуть отличаться от людей. Мне очень сильно помогала в жизни кровь оборотней. Я меньше уставала, меньше спала... Была более выносливой и здоровой. Могла больше, чем окружающие меня люди...
И неожиданно что-то произошло.
Соболев больше не был простым наблюдателем, который отдавал четкие приказы. Он стал хозяином, ищейкой... Я увидела, как он бесцеремонно рылся в моих воспоминаниях, а потом почувствовала жуткую боль. Она ослепляла. Меня мутило и, кажется, рвало...
Мысль о том, что все это странно, что это только иллюзорно, долго не оставляла. Потом я провалилась в какую-то пропасть. Черную бездну, которая с удовольствием приняла в свои объятия.
Стало так хорошо. Так спокойно. Вокруг... и внутри меня царило такое умиротворение.
Я готова была раствориться, стать частью этого небытия... пока не услышала волчий вой. Настойчивый. Упрямый. Он звал. Манил.
Нужно вернуться... Обратно.
Меня неожиданно выкинуло в реальность. В глаза ударил резкий свет. Я тут же снова зажмурилась.
- Спокойнее, - услышала холодный мужской голос. - Дыши глубже и выпей воды, - чьи-то руки бережно придержали голову, а губ коснулось что-то твердое... - Поговорим позднее. Приходи в себя.
Немного влаги попало в рот. Я лишь на рефлексе проделала несколько глотательных движений. Воспользовалась советом альфы... кажется, все-таки это был Соболев... и постаралась дышать медленно и спокойно.