Сердце Оххарона - Суржевская Марина "Эфф Ир". Страница 7
Незабудка мигом перестала плакать и заинтересованно уставилась на это необычное явление. Отпихнув магистра, который пытался гладить ее по голове, она метнулась к своему обидчику и ткнула пальцем.
— Покажи! — потребовала девочка, пытаясь рассмотреть в тусклом свете ямы чешую. Ее скрывали длинные белые патлы и высокий воротник рубашки, а сам парень не собирался потакать капризам девочки. Он открыл рот и зашипел, высунув длинный раздвоенный язык.
Незабудка ахнула, застыла и восторженно захлопала в ладоши.
— Покажи еще!!! — радостно запрыгала она.
Лерой оттащил малышку в дальний угол и успокаивающе кивнул блондину. Тот выгнулся, склонив голову, его глаза побелели.
— Она не со зла! — Магистр сжал Незабудку, не позволяя кинуться к шипящему парню. И поражаясь, что малышка его совсем не испугалась. Даже ему, почтенному магу, стало не по себе при виде этого существа, которого трудно было назвать человеком. А девочка лишь обрадовалась и попыталась его исследовать, словно неведомую зверушку!
— Не обернется, не бойтесь, — бросил один из воинов, но ушел так далеко, насколько позволяло тесное пространство ямы. — Здесь магические ловушки везде. И он вас не понимает. Ящеры не говорят на нашем языке.
Беловолосый перестал шипеть и отодвинулся в дальний угол, туда, куда не проникал тусклый свет. А потом замер там, словно изваяние.
Незабудка, рассерженная, что ей не дали посмотреть на блестящую чешую на шее парня, перестала вырываться и укусила магистра за руку. Тот вскрикнул от неожиданности. Оба воина засмеялись.
— Бойкая она у вас, — похвалил один, с косматой рыжеватой бородой. — Была бы мальчиком, стала бы ратником. — Он поскреб свои космы. — Ну, если бы в плен не угодила, понятно.
— А ватник — это кто? — заинтересовалась девочка.
— Воин, малышка, — пояснил мужчина, усмехнувшись.
— Когда я вырасту, то стану пираткой! — важно пояснила Незабудка. — А не этим вашим ватником! У пиратов целые сундуки блестящих камушков, я видела!
Уточнять, что видела их только на картинках в книжке со сказками, она не стала. И важно обвела взглядом слушателей.
— Я буду плавать на большом корабле под черными парусами и собирать все блестящие сокровища, какие только найду!
— И зачем тебе столько сокровищ? — усмехнулся в бороду воин.
— Не скажу! Надо! Это… секрет!
— А я никому не скажу, — улыбнулся бородатый. Его друг привалился к стене, пытаясь задремать. — Хочешь, дам тебе клятву на сердце?
Незабудка очарованно открыла рот.
— Клятва на сердце? А это очень страшно?
— Очень! Куда уж страшнее!
— Тогда давайте! — подумав, согласилась девочка.
— Клянусь своим сердцем никому и никогда не выдавать секрет, который поведала мне маленькая госпожа! — торжественно изрек воин, приложив руку к груди. — А если расскажу, пусть мое сердце покинет эту грудь навеки!
— У тебя там только пустая утроба, вечно голодная, а не сердце, — хмыкнул его напарник, не открывая глаз. — К тому же ты не веришь в клятвы оххаронцев.
Но Незабудку клятва впечатлила. Она придвинулась ближе к бородатому и прошептала ему на ухо громким шепотом:
— Мне надо очень много сокровищ, чтобы найти своих маму и папу! Если у меня будет много-много блестящих вещей, они вернутся к нам с Леей, и мы будем жить все вместе!
— Отличный секрет, малышка. — Бородатый отвернулся, пряча глаза.
В углу сидел, обхватив голову руками, светлый магистр, и воину показалось, что он издал сдавленный стон.
ГЛАВА 3
Шариссар
Шариссар сжал кулаки и уверенно загнал собственного зверя внутрь сознания. Не позволяя себе обернуться и разнести к Вечному Мраку все в этом замке. Он знал, что такое контроль. Он никогда не позволит себе его потерять. Несмотря ни на что.
Теперь ему не нужно было смотреть на свою спину, чтобы увидеть метку избрания. Теперь он чувствовал ее так же ясно, как видел собственные руки, до вмятин сжимающие бронзовый кубок. Паладин заставил себя расслабиться.
Метка. Черные символы, цепочкой пролегающие над его правой лопаткой. Он скрипнул зубами. Очевидно, Многоликий Мрак еще не наигрался судьбой своего заблудшего потомка, раз решил связать его с той, что ни при каких обстоятельствах не может быть парой для Шариссара. Никогда. И ни за что.
Он сделал глубокий вдох, но стало лишь хуже. Потому что вновь почувствовал тонкий женский аромат. Уже почти неуловимый, но он все еще был. И запах девушки с разноцветными глазами заставлял Шариссара жадно втягивать воздух, хотя он и не хотел этого.
— Бред. — Он мотнул головой.
Метка не приговор. Она лишь говорит о том, что звериная сущность паладина сделала свой выбор. Порой так случается, все-таки их животная ипостась довольно сильна. Но метка избрания не влияет на разум и тем более на чувства. Если человеческая ипостась тоже примет избранницу, то метка станет ярче и закрепится. Если девушка ответит согласием, то связь закольцуется. Такая пара может считать, что им повезло. Их брак будет счастливым, ведь закольцованные никогда не посмотрят в сторону других, не предадут свою пару и будут счастливы вместе.
Но в Оххароне уже давно выбирают пару лишь разумом, метки довольно редкое явление. Может, поэтому Шариссар вообще забыл о такой возможности, когда кусал полукровку. Перед глазами вновь вспыхнул образ: ее тело в его руках — нежное, тонкое, вызывающее в нем такие чувства, что он не мог остановиться. Азарт битвы пробудил зверя, а после оборота всегда хочется… физического наслаждения, разрядки. Всплеск звериной силы жжет кровь, превращая ее в кипящую лаву. Или его превратила в пламя она?
Он не хотел думать о том, как увидел Лею стоящей у черной колоны. На ней было что-то тонкое и почти прозрачное, шелк и кружево, ее кожа мерцала, а запах манил… Он не мог не смотреть на нее. Не мог не желать. Он хотел ее так, что было трудно дышать.
— Желание тела ничего не значат, — упрямо повторил паладин, наливая себе еще вина.
Все закончилось. Завтра ему нужно быть в королевском дворце, чтобы доложить темнейшей о проделанной работе. Он и так проявляет непозволительное вольнодумство, не явившись к ней незамедлительно.
Но Шариссару нужно было обдумать свой визит, и он был благодарен случаю и смещению реальностей, что привели его в собственные владения. Видимо, сам Вечный Мрак решил дать паладину эту ночь. А кто вправе спорить с божеством?
Он отставил кубок, на котором остались вмятины от его пальцев, и подошел к узкому окну. На камнях чернела копоть от последней атаки ящеров, сам камень оплавился и спекся, став гладким, как стекло. Шариссар с досадой провел по нему пальцем. Раньше стена вплоть до этого окна была затянута диким плющом, и паладину нравились темно-зеленые пряные листья, что оплетали окно. Теперь от растения ничего не осталось. И понадобится несколько лет, чтобы плющ снова поднялся. На башнях тенями стояли дозорные, бдительно осматривая землю и воздух. Наступающие сумерки не мешали оххаронцам, их глаза видели во мраке лучше, чем при ярком свете.
Ни костров, ни факелов во внутреннем дворе не было. Темнота лежала густым пологом у стен и чуть бледнела на открытых участках. В это время большинство стражей ужинали в нижнем зале, оставшиеся несли караул или начищали свои клинки. Лилась вода — кто-то совершал вечерние омовения.
К ночи сильно холодало, дневное тепло собиралось паром и застывало на траве инеем. И когда в небе взошла Звезда Мрака и медленно раскрыла свои сиреневые лепестки, Шариссар улыбнулся. Ему нравилась эта картина. Из этого окна. На внутренний двор, угловую башню, крепостную стену с пиками у поднятого моста. На белый иней, серебром раскрашивающий пейзаж. Она успокоила паладина.
Он еще постоял и вернулся к столу уже совершенно спокойный. Потребовал принести ему чистую бумагу и писчий набор. Завтра состоится Великий Совет Мрака, и ему нужно подготовиться.
Уже глубокой ночью, когда Звезда Мрака медленно смыкала лепестки, Шариссар ушел спать, понимая, что ему надо отдохнуть хоть несколько часов. Он растянулся на постели, пахнувшей лимонником и хвоей, закрыл глаза и уснул мгновенно, не сомневаясь, что как всегда проснется на рассвете.