Дело о сбежавшем трупе - Гарднер Эрл Стенли. Страница 15

Я, Пит Ингрем, репортер из «Орвилль меркъюри». Мабель Нордж, секретарша Эда Давенпорта, исчезла. Я целый день не мог ее найти. Никто не знает, где она. Вчера в полдень она сняла почти все деньги со счета Давенпорта в банке Парадиза. Не спрашивайте, откуда мне это все известно. Информация конфиденциальная. Я передаю ее Вам, так как надеюсь, что она может оказаться для Вас полезной. Вы можете отплатить мне подобным образом.

Мейсон сунул записку в одно из отделений бумажника, сложил его и спрятал в карман. Потом обвел взглядом группу журналистов и отыскал в ней Пита Ингрема, в глазах которого прочел немой вопрос. Мейсон едва заметно кивнул ему.

— Если вам необходимо послать телеграмму, — нетерпеливо заметил Холдер, — можно…

— О, я думаю, это подождет. В конце концов мы здесь ненадолго, как мне кажется.

— Конечно, нет! — воскликнул Холдер. Мейсон с Деллой Стрит направились к автомобилю. Шериф сел рядом с Холдером, который повел машину. Заместитель окружного прокурора, которого звали Оскар Гленкоу и который выглядел старше Холдера, занял место на заднем сидении. Делла Стрит устроилась в центре. Справа от нее сел Мейсон.

Служебная машина помчалась к зданию суда.

— Если не возражаете, — обратился Холдер к Мейсону, — наша беседа состоится в кабинете шерифа.

— Меня устроит любое место, — беззаботно ответил тот. Вскоре машина остановилась. Все вышли, и шериф направился в свой кабинет, где уже были расставлены стулья.

Мейсон, оглядев комнату, пришел к выводу, что она прослушивается.

— Прошу садиться, — предложил шериф. — Джон, приступайте.

— Спасибо, — поблагодарил Джонатан Холдер, усаживаясь на вращающийся стул.

Холдер, прежде чем задать первый вопрос, выждал, пока усаживающиеся перестанут скрипеть стульями. «Еще одно доказательство того, что комната прослушивается», — решил адвокат.

Окружной прокурор вынул из кармана сложенный вдвое лист бумаги, разгладил его и произнес:

— Мистер Мейсон, вы и ваша секретарь, мисс Стрит, вчера вечером были в Парадизе.

— Дайте сообразить, — ответил Мейсон. — Это было вчера?.. Да, совершенно верно, коллега. Столько всего произошло, что я сперва подумал, это было позавчера. Да, я теперь уверен, вчера. Вчера же было двенадцатое.., понедельник.., ну да, совершенно верно.

— И вы вошли в дом Эдварда Давенпорта на Крествью драйв?

— Минуточку, — ответил адвокат, приветливо улыбаясь. — Я вижу, вы читаете свои вопросы по бумажке, мистер Холдер. Следовательно, наша беседа носит в определенной степени характер официального допроса?

— Какое это имеет значение? — также улыбаясь, спросил Холдер.

— О, большое. Если мы говорим неофициально — это одно, но если вы зачитываете вопросы, которые были предварительно проработаны, мне ничего другого не остается как тщательно обдумывать свои ответы.

— Почему? — спросил Холдер, заподозривший что-то неладное. — В любом случае истина остается истиной.

— Ну, конечно. Однако возьмем, к примеру, ваш последний вопрос. Вы спросили: входил ли я в дом Эдварда Давенпорта на Крествью драйв?

— Разумеется, на этот вопрос можно ответить только «да» или «нет», — усмехнулся Холдер, внимательно глядя на адвоката.

— Не совсем. Все не так просто.

— Это почему же?

— Давайте поступим так. Если это официальное интервью, я вынужден очень осторожно отвечать на ваши вопросы, будучи уверен в ответах на все сто процентов.

— Именно этого я добиваюсь, и, как мне кажется, вы тоже стремитесь к этому.

— Стало быть, — продолжал Мейсон, — я принужден сказать, что вошел в дом, который принадлежит миссис Давенпорт и…

— Подождите, подождите, — перебил его Холдер. — Это дом, откуда Эд Давенпорт руководил своим предприятием и…

— В том то и дело, — вставил Мейсон. — Как раз это я имел в виду.

— Не пойму вас.

— В самом деле? Ну что же… Если мы говорим неофициально и вы хотите знать, входил ли я в этот дом, то я сразу бы ответил «Конечно, я был там», но если вы считаете нашу беседу официальным допросом и интересуетесь, был ли я в доме, принадлежащем Эду Давенпорту, я вынужден хорошенько все обдумать, прежде чем отвечать. Мне необходимо принять во внимание многие факторы. Я обязан сказать самому себе: «Ты теперь отстаиваешь интересы Мирны Давенпорт, которая приходится вдовой Эдварду Давенпорту. Если указанный дом является общим имуществом супругов, она фактически имеет полное на него право с момента смерти Эда Давенпорта. Если же он представляет собой разделенное имущество — а по завещанию оно целиком переходит к Мирне Давенпорт, то в этом случае моему клиенту сразу же передается право на его наследование после смерти Эда Давенпорта с соблюдением всех формальностей по наследственным делам. Следовательно, если я сообщаю в официальном интервью, что вошел в дом, принадлежащий Эду Давенпорту, мой ответ можно рассматривать как признание того факта, что я знал о существовании завещания, но взял под сомнение его достоверность, или того факта, что как адвокат миссис Давенпорт я готов признать, что это имущество не является общим для супругов. Вы меня понимаете, коллега.

На лице Холдера застыло озадаченное выражение.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать, мистер Мейсон, но — о, господи! — вы слишком вдаетесь в юридические тонкости.

— Приходится вдаваться, отвечая на ваши официальные вопросы, — спокойно возразил Мейсон. — Мне ничего другого не остается, как вникать в такие тонкости, когда я вижу, что они имеют определенное значение, — и обезоруживающе улыбнулся.

— Я хотел бы, чтобы вы, мистер Мейсон, отвечали на вопросы неофициально.

— Прекрасно! — воскликнул Мейсон. — Однако здесь тоже возникают неувязки. Как-никак я адвокат мисс Давенпорт и пока не знаю, возбужден ли против нее уголовный иск. Я полагаю, что будет возбужден. В этом случае я выступлю уже ее адвокатом по уголовному иску. Я также отстаиваю ее интересы по наследованию имущества, оставленного ей мужем. Предположительно, сюда войдет общее имущество супругов и, вероятно, разделенное имущество. Существуют родственные отношения между мужем и женой, которые могут оговариваться в завещании. Вполне возможно — если вы задаете мне вопросы, пользуясь заранее составленным в письменной форме списком, и они могут быть воспроизведены в будущем в их точной формулировке — некоторые из моих ответов могут ущемить интересы моего клиента. Я могу, например, столкнуться с вопросом следующего содержания: не убивала ли она своего мужа, Эда Давенпорта? Такой вопрос, как я полагаю, вполне уместен при данных обстоятельствах, не так ли, уважаемый коллега?

— Не знаю, — резко ответил Холдер. — Я отказываюсь делать какие-либо предположения в отношении действий, которые могут предпринять лица другой юрисдикции.

— Мне помнится, вы говорили по телефону, что на вас оказывают определенное давление.

— Да, правда.

— Давление, надо думать, со стороны судебных исполнителей других округов.

— Да.

— И вполне очевидно, что такое давление на вас объясняется не только возможностью незаконного или несанкционированного проникновения в дом Эдварда Давенпорта в Парадизе, штат Калифорния. Такое давление было оказано на вас в связи с тем, что существует некто, кто считает, что Эд Давенпорт мертв и не исключается вероятность — заметьте, коллега, я сейчас говорю только об умонастроении отдельного лица или лиц, которые оказывают на вас давление, — не исключается вероятность, что миссис Давенпорт имеет какое-то отношение к смерти Эдварда Давенпорта. Разве я не прав?

— Боюсь, что не смогу прямо ответить на ваш вопрос, мистер Мейсон.

— Исходя из моего понимания закона, — вкрадчиво продолжал адвокат, — я считаю, что если один человек убивает другого, то он не может наследовать имущество убитого. Вы так не считаете?

— Совершенно верно.

— Предположим, — продолжал Мейсон, — что вы задали мне вопрос, касающийся права на какую-то собственность, то есть статуса существующего права на эту собственность. И предположим также, что это — собственность, которой располагал при жизни Эд Давенпорт и которую он оставил жене в соответствии с условиями завещания — юридически действительного и при обычных обстоятельствах дающего право на собственность вдвое. Предположим далее, — в порядке рабочей гипотезы, — я заявлю в своем ответе, что данная собственность в настоящее время не принадлежит миссис Давенпорт. В таком случае возможно, что кто-то — не вы, разумеется, коллега, поскольку я знаю, вы не способны воспользоваться оговоркой такого рода, — итак, кто-то, кто мыслит в большей степени формально, использует такое заявление в качестве признания того факта, что я допускаю, будто миссис Давенпорт виновна в убийстве мужа и, следовательно, не может и не должна иметь оснований для права на наследование.