Вслед за Бурей. Дилогия (СИ) - Рымин Андрей Олегович. Страница 128

   Чажан обреченно вздохнул, но уже миг спустя резко выпалил:

   - Может, все же отпустишь? Подгребем к берегу - ты туда, а я дальше? У вас лодок много.

   - Не пойдет, - недовольно буркнул Кабаз, осознавший, что сболтнул сейчас лишнего. - Никто не должен знать, что мы здесь. Так что и думать забудь.

   - Я никому не скажу, - то ли с детской наивностью, то ли в хитром притворстве пообещал паренек.

   - Скажешь, еще как скажешь. Вот, начнут с тебя Мирты, или Варханы шкуру драть, так сразу и выдашь нас. Никуда я тебя не пущу. И хватит об этом.

   Лисек горько вздохнул, понимая напрасность дальнейшей мольбы, и то недолгое время, что занял остаток плавания, прошли уже в обоюдном молчании. Настроения для разговоров не было ни у одного, ни у другого. Мальчик и юноша слишком много сегодня потратили сил и эмоций.

   Когда лодка наконец уткнулась носом в песок, и люди ступили на берег крошечного островка рассвет уже подбирался к границам Долины. На востоке край неба еще не алел, но уже прояснялся. Темнота отступала, и возвращавшейся видимости уже вполне хватало, чтобы в подробностях разглядеть будущий "дом" Чажана.

   Продолговатый клочок суши достигал в длину сотни шагов, но вот вширь расходился скромнее - двадцать-тридцать, не более. Середину покатого островка покрывала пожухлая поросль трав вперемежку с колючками. Ни единого захудалого деревца, или даже куста не прижилось на этом кусочке земли. Или даже вернее песка. Унылое пустынное место. Для изгнанника - самое то.

   Осмотревшись, Кабаз еще раз наказал Лисеку не пытаться удрать и, спихнув лодку на воду, вновь забрался в долбленку. Отплывая, охотник неожиданно вспомнил о чем-то. Дал обратный гребок, замедляя ход и, махнув пареньку, прокричал:

   - Эй, малец! А тебе лет-то сколько?

   - Да двенадцать, кажись, - отозвался Чажан. - Дни давно не считаю. Мож, одинадцать еще.

   - Пусть уж будет двенадцать, - утвердил возраст пленника родич. - Это много - почитай взрослый. Чуть-что совесть сильно не взвоет. Ты учти, не послушаешься - пеняй на себя. Поймаю на большом острове - убью.

   Сказав это, Кабаз снова взялся за весла, и, уже не смотря на мальчишку, мощными гребками погнал челнок обратно к пляжу, туда, где оставил Ингу.

   Добравшись до места, охотник убедился, что за время его отсутствия здесь мало, что изменилось. Рыбачка перестала плакать, но продолжала подпирать лицо руками, ссутулившись и подобрав колени к животу. На появление Кабаза Инга никак не отреагировала, и тот, решив ее не трогать, с натугой поволок долбленку к зарослям.

   "Пускай придет в себя, тогда поговорим." - подумал про себя Кабан, а вслух сказал:

   - Тебе поспать бы. Если что, я возле лодок.

   Ответа не было. Зато явилось солнце, и первые лучи погнали по воде блестящую дорожку к острову. Приятное тепло достигло кожи юноши, напомнив враз, что все подвластно смене. День изгоняет ночь, свет - тьму. Придет пора и их с рыбачкой счастья. Кабаз зевнул и развернул ход мыслей к вещам простым, таким как сон и мягкая трава под головой.

  ***

   Все-таки боги наделили рыбачку воистину несгибаемой волей и сильным характером. К вечеру Инга почти отошла от случившегося, а на следующий день даже смогла найти в себе силы объясниться с Кабазом. С грустью в голосе, но уже без истерик и слез, Безродная рассказала охотнику про убийство супруги Шаргаша. Кабан только слушал и головой качал, не смея прерывать исповедь.

   - Он как взял ее в жены, я совсем обезумела. Думала, самой в реку броситься... Не смогла. Его убить захотела - и поделом бы гаду. Но собиралась все с духом, собиралась... да тоже струсила. Потом целый месяц гнев и обиду копила. Извела себя до нельзя. Аж зубами от злости скрипела. В какой-то момент не смогла себя больше сдерживать и сорвалась. Убила Лейду. Утопила в Великой реке - ну, ты знаешь. Вроде бы и отомстила обоим, а лучше не стало. Наоборот, даже хуже, чем прежде пошло. В душе чернота какая-то появилась. Как-будто тяжелый камень на сердце давит. Холодный. И сейчас его чувствую. Не уходит, крепко засел. - Инга прижала руки к груди, прислушиваясь к своим ощущениям.

   - А Шаргаш-то и не особо расстроился. Ему-то что? Баб в клане хватает, а про любовь он и слыхом не слыхивал. На кой она ему? Так что за зря я девку к духам отправила. Без всякой для себя пользы. Один раз сглупила, и теперь мне всю жизнь с этим мучиться. Боль эта, хоть и стихает со временем, но на совсем, чувствую, никогда не уйдет. Да я уж привыкла - терплю. Ну, а тварину эту я так тогда возненавидела, что как только ты у нас объявился, сразу поняла - сбегу. И сбежала.

   Девушка замолчала, погрузившись в раздумья. Не нашелся, что сказать и Кабаз. Какое-то время посидели в тиши, а затем Инга вернулась из прошлого и продолжила говорить о делах уже нынешних:

   - А Чажанчика своего корми уж, раз взялся. Только, чтоб гаденыш так на отмели и сидел. Если здесь объявится, я его точно прикончу. У тебя-то кишка тонка.

   - Не объявится, - уверенно пообещал Кабаз. - Он тебя до смерти боится, да еще и я припугнул. Теперь-то уж можно расслабиться.

   - Это вряд ли, - безрадостно проговорила Безродная. - Зря ты все это затеял. У заморыша такая же гнилая душонка, как и у всех в их ватаге. Жаль не хватило у тебя духу сразу сделать, как надо. Теперь-то оно сложнее, без пыла. На горячей крови всяко легче убить. Сам ведь знаешь. А рано, или поздно все-ровно придется. Не мы его, так он нас. Мировой я не дам.

   - Время лечит. Простишь, - осторожно предрек охотник.

   - Есть вещи, которые только пламя погребального костра вылечить может, - сверкнули былой злобой глаза рыбачки. - Ладно, пошли сеть проверять. Пора уже.

  ***

   На следующий день, прихватив с собой несколько желудевых лепешек и большую копченую рыбину, Кабаз отправился к пленнику. Охотник сознательно сделал настолько большой перерыв, чтобы Лисек сильнее прочувствовал голод. Изможденный Чажан в любой миг мог сорваться и вплавь отправиться к острову на поиски пищи, чего делать было нельзя. Такой поступок не сулил мальчишке ничего хорошего, и потому охотник несильно верил в возможный побег. Несмотря на свой возраст, Лисек казался довольно сообразительным малым. Но кто его знает - вдруг не утерпит и сделает глупость? Кабан понимал, что своими действиями сам подталкивает паренька к роковому поступку, но на чаше весов лежало слишком многое, чтобы обойтись без серьезной проверки. Жизнь девушки родич по-прежнему ставил превыше всего.

   Еще на подходе к островку Кабаз убедился, что испытание пленник прошел. Фигура мальчишки маячила возле берега на фоне бликующей глади. Безродный бродил по колено в воде, изредка нагибаясь за чем-то, отсюда невидимым. Причем, занятие это столь сильно завлекло паренька, что бесшумный челнок Кабана он заметил не сразу. Лодка успела почувствовать днищем песок, когда малолетний Чажан наконец углядел появление гостя.

   - Что ты там делаешь? - окликнул мальчишку Кабаз. - Давай вылезай. Я тебе тут пожрать привез. Небось, проголодался?

   - Есть немного. - Паренек уже шлепал к берегу.

   - Немного? - удивился охотник. - Ты тут траву, что ли лопал?

   - Не. Вот этих, - показал Лисек свою добычу. Подошедший к лодке Чажан держал в руках три крупные двухстворчатые ракушки.

   - Озерные слизняки, - с видом знатока сообщил мальчишка. - Дрянь жуткая, но есть можно. Их тут на мелководье полно. Только вот скорлупа больно твердая - на песке шиш раздолбишь. Все руки изрезал. А что у тебя?

   - На, держи. - Кабаз протянул пленнику сверток из листьев лопуха. - Тут лепешки, а в большом рыба.

   Свежепойманные ракушки полетели в песок, и, осторожно приняв гостинцы, Чажан прытко засеменил к центру острова. Вопреки ожиданиям Кабана, Лисек не стал разворачивать свертки, а, бережно сложив их в траву, поспешил вернуться к Кабазу.