Вслед за Бурей. Дилогия (СИ) - Рымин Андрей Олегович. Страница 137

   - Ну ка, Матук, посчитай - сколько свиней завалилось к нам в гости? - хлопнул остряк по плечу силача.

   Миг спустя, стол родичей опрокинулся под ударом ноги, и дружки небритого окружили заносчивых 'дикарей'. Местный товарищ ребят быстренько ретировался, растворившись в толпе. Охотники приготовились к драке, но, похоже, в синарских питейных существовало негласное правило - отношения выяснять за дверьми. Под довольное улюлюканье завсегдатаев, чужаков вытолкали на улицу, где короткая словесная препалка завершилась известным побоищем. Обычно легкие кабацкие потасовки заканчивались синяками и ссадинами, но никак не арестом. Вот только на этот раз зачинщики не учли, что к двоим 'дикарям' подоспеет подмога, а расторопный мальчишка так шустро метнется за стражниками. Итог - всех забрали в подвалы "казенного дома".

   Родичи ведать не ведали, чем обернулись последствия драки для местных, а, вот, дальнейшую судьбу самих 'дикарей' немного прояснил Джейк, явившийся в первое утро к окошку, что выходило на площадь. Торопливо и скомкано, еле-еле успев завершить свой рассказ до того, как его отогнали охранники, дружинник поведал друзьям о визитах Альберта к Жерару и после к вождю. По просьбе солдата - да и сам Монк хотел побыстрее конфликт разрешить - баронет на ночь глядя явился к Советнику. Тот был строг и не внял уговорам отпустить драчунов по первой. Единственное, что Лэнге пообещал, так это судить будущих граждан Империи лично и приговор вынести как можно более мягкий из законом дозволенных.

   Маргар же на принесенную весть отреагировал бурно. По словам Джейка, старый Медведь бушевал и ругался на чем свет стоит. Требовал наглецов наказать посуровее, а лучше отдать их ему на расправу. Мина тогда заявила, что каменный погреб ей нравится и она совершенно не против еще здесь чуток посидеть. Парни тут же ее поддержали, но дружинник успокоил ребят.

   - Жерар дядька упертый. - сообщил воин. - Раз сказал не отдаст, значит тут и остаетесь. Дождетесь суда - с вашим случаем быстро управятся - и к работам. Месяцок погорбатитесь на благо города - и свободны. Так оно и лучше. Может, вождь ваш к тому времени поостынет.

   Тогда родичи, рассудив что к чему, вроде бы вздохнули спокойно, но дни шли за днями, а судить их никто не спешил. Джейк больше не появлялся, а молчаливый охранник на все вопросы арестантов отвечал однотипно: "Не знаю", или изредка "Вам знать не положено". Ожидание изматывало пуще тяжелой работы, и охотники уже не знали, что и думать. То ли, что-то пошло не так, то ли про пятерых заключенных и вовсе забыли.

  ***

   Нынче солнце снаружи поднялось в пятнадцатый раз с дня ареста. Завтрак, он же обед, был давно уже слопан. До чуть более сытного ужина, на котором обычно давали густую похлебку на злаках, оставалась еще прорва времени. Дождь, пролившийся утром, слегка освежил спертый воздух подвала - вздохнулось полегче. Сквознячок от окна, пусть и слабо, но тек через камеру к щели под дверью.

   Поначалу охотники тяжко страдали от смрада висевшего в комнате, но потом вонь приелась, и ее замечать перестали. Почти. Больше запахов, жажды и голода арестованных мучила скука. Обсудить все что можно друг с другом - родичи давно обсудили. Только Майно еще время от времени пробовал развязать разговор, но без должной поддержки вся беседа обычно вмещалась в пару-тройку бессмысленных фраз, раз за разом уступая молчанию. В тишине заключенные делали то единственное, что хоть как-то могло их развлечь. Они слушали площадь.

   За решетчатым сводом окошка жизнь кипела на все голоса. Подсмотреть за синарским бытьем у сидящих в подвале возможности не было - чересчур высоко. Не достать даже, если забраться Валаю на плечи, что пробовали. Оставалось выхватывать скудные образы с улицы только ушами, через понятные звуки и реже слова, проникавшие внутрь обрывками фраз. Радости мало, конечно, но лучше, чем надоевший треп Майно. Да и нечем же больше заняться.

   Вон, гремя ободами колес, тарахтит по брусчатке повозка. А, может, телега. Кто в ней едет, и что в ней везут? Неизвестно. Но разум на что? Каждый может додумать, что хочет. Вон, торговец-мальчишка несет пирожки на лотке, о чем сам и орет во все горло. Хорошо орет, красочно. Слюни сами-собой проступают во рту: пирожки - это вкусно. А вот, что же такое депеша? Наверное, зверь, сродни лошади, раз некто вверху сообщил баритоном: - "Пришла". А Шелгард, помянутый день до того, кем-то хриплым? Город, имя, напиток? Из фразы не ясно. В речах северян, и вообще, смысл трудно сыскать, а тем более, если не слышал всего разговора. С действом проще. Зазвенело рассыпчатой дробью сквозь ругань - и Матук докумекает: кто-то кошель обронил. Нынче знают охотники цену деньгам, на монеты успели взглянуть.

   Вдруг, стук многих копыт заглушает все прочие звуки - группа конных летит наверху. Знать торопятся, раз несутся галопом по самым оживленным местам - так и затоптать кого можно. Не иначе случилось что важное. Или, вот вам пожалуйста - козы! Столь привычное с жизни минувшей тягучее блеяние. Неужели по площади гонят рогатых? Не верится, но оно так и есть: сотни мохнатых копытец цокотят по камням мостовой. Раньше кроме коней за окошком животных не хаживало. Странно как-то. А это еще, что за крики?!

   Голос женский, и в голосе страх.

   - ... убили ... пропал ... к нам идут!" - долетели обрывки взволнованной речи до родичей.

   - Ой, что будет! - прозвучало чуть ближе.

   - Нужно дергать в Селину! А лучше на север, за горы! - распалялся мужчина над самым окном.

   - А успеем?! Лошадей-то забрали! - всхлипывала молодая девчушка.

   - Волов запряжем! Бегом, бегом!

   Топот ног оборвал разговор, но вверху уже слышался следующий.

   - Анжей где? Вы не видели Анжея? - с придыханием вопрошала старуха.

   - Нет! И я Седрика своего не могу найти. - отвечала охрипшая тетка - У южных ворот их не было. А уходили ведь вместе.

   Взволнованные голоса сменялись один на другой. Крики множились. На площади стремительно разгоралась паника. Люди орали, куда-то бежали, толкались и падали. Ругань заглушал плач, а его в свою очередь вытеснял на второй план предостерегающий рев трубы. Что-то страшное творилось в Синаре. Родичи давно уже повскакивали со своих лавок и, прижавшись к стене под окном, вслушивались в происходящее наверху.

   - Да что ж там случилось, - неизвестно кого спросил Майно. - Может...

   - Тшш! - шикнул на болтуна Валай. - Дай послушать.

   На удивление Майно удержался с ответом, что бывало с ним редко. То ли сработал грозный взгляд Волка, то ли до парня дошла вся серьезность момента. По услышанному любой дурак мог понять: горожанам там наверху не до шуток. Ну, а дальнейшие крики и шум только сильнее уверили в этом ребят. Охотники вопросительно переглядывались. Страшные догадки уже начали возникать в головах, но озвучить их первым никто не решался.

   Неожиданно, да настолько громко, что все пятеро вздрогнули, загремели дверные запоры. Причем, лязгнула не задвижка "кормильной дыры", как родичи окрестили окошко-лючок, сквозь который подавали еду и потом забирали пустые тарелки, а защелкал центральный замок. Кто-то быстро ворочал ключом там, снаружи. Наконец обороты закончились. С мерзким скрежетом громыхнул поперечный засов. Напоследок скрипнув петлями, тяжелая дубовая створка резко дернулась в сторону. На пороге стоял Джейк.

   Весь какой-то помятый, потрепанный и до неприличия грязный дружинник сейчас совершенно не походил на себя самого двухнедельной давности. Порванная местами одежда, черные круги под глазами, густая щетина на осунувшемся лице - все говорило, что воин с дороги, и путь был нелегким. Выглядывающий из-за спины Джейка охранник смотрелся домашним чистюлей и неженкой рядом с суровым солдатом. Причем, нескрываемый страх в вытаращенных глазах стражника на фоне хмурой решимости воина еще больше усиливал это впечатление. Было очевидно, что тюремщик растерян не меньше, чем распахнувшие рты арестанты.