Невинная оговорка (ЛП) - Хокинс Джессика. Страница 5

Я замерла.

– Извини что?

– Это как я сделал заказ сегодня утром. Я указал на это слово в меню и сказал, «я возьму

завтрак».

– Просто… завтрак? И она поняла, что ты имел в виду?

– Возможно, я выглядел голодным, – он съел ещё полную вилку овощей. – Она все поняла.

Я рассмеялась с закрытым ртом. По какой–то причине мне было очень смешно.

– Итак, если бы я к тебе присоединилась, что тогда? Мы бы заказали два завтрака?

Он пожал плечами.

– В следующий раз присоединяйся ко мне, и посмотрим.

– Хорошо, – согласилась я. Я не думала, что это произойдёт в действительности, просто

интересно было представить такую ситуацию.

Он огляделся вокруг кухни, жуя.

– У тебя действительно прохладно. Не то, что бы я жаловался.

– Мы не включаем обогреватель до двадцать первого ноября.

Он удивленно поднял брови.

– Это особая дата? Почему не двадцатого? Или двадцать второго?

– Это как традиция.

– Странная традиция.

– Наши друзья тоже так думают,– я откусила кусочек. Курица была сухой. Я подумала,

заметил ли он, и постаралась не выглядеть расстроенной.

– Это то, что только мы с Натаном можем оценить. Мы провели наши первые три недели

здесь без тепла.

– Ты шутишь?

Я улыбнулась моей тарелке, и покачала головой.

– Мы спали на матрасе на полу, пока не привезли нашу кровать.

В нашу первую ночь в квартире, мы занимались любовью на деревянном полу, потом

спустились вниз за едой. В том же углу, в котором я стояла сегодня утром, Нат освободил

несколько прядей моих волос из–под вязаной шапки и поцеловал каждый миллиметр моего лица.

Мы прогулялись по улице и съели яичницу–глазунью, обнимаясь в кабинке закусочной.

Я проглотила еду, курица застряла в горле. Теперь, казалось, это было сто лет назад.

Последнее время Натан был холоден. Не ко всем – только ко мне. Я все еще пыталась его понять.

Я не из любящей семьи. Все, что я знаю о любви и настоящей близости, я узнала благодаря

Натану. Неприятно видеть, как он всё больше отдаляется с каждым днём. Он говорил, чтобы я не

давала ему слишком много свободного личного пространства. Он всегда говорил, что именно это

и разъединило его родителей. Но, мне кажется, что ему оно сейчас необходимо.

– Почему так долго?

Я подняла взгляд. И сразу же стала гадать, присутствовала ли в его глазах жалость. Я села

ровнее.

– Ты имеешь в виду, почему мы спали на полу? Мебельный магазин.

– Нет, я имею в виду, почему так долго не чинили обогреватель? Я не собираюсь ждать

следующего месяца с этим жарящим чудом. Я хочу прекратить моё хождение к открытому окну

каждые двадцать минут, чтобы охладиться.

Я приветствовала смену темы разговора, для меня было лучше погрузиться в чужие

проблемы, чем в свои.

– Как ты думаешь, что с ним не так?

– Даже не знаю. Я бы посмотрел, будь у меня инструменты.

– А где они?

– В Гринвич.

Я подождала, пока он объяснит. Вместо этого, он съел огромный кусок курицы. Вспоминая

предыдущую тему нашего разговора, я спросила.

– Коннектикут?

Он кивнул. После того, как проглотил, он сказал.

– Я оставил инструменты там, в случае, если понадобится ремонт чего–либо до того, как

подпишется договор.

– Ты продаешь там дом?

– Он на попечении у доверенного лица.

Он не совсем добровольно выдавал информацию, но я была любопытна. Это не совсем

обычно – переезжать на окраину по своей воле в двадцать лет, а затем неожиданно вернуться.

– Почему ты решил вернуться?

– Я скучал. Я скажу тебе, жизнь в городе довольно трудная, но, во всяком случае, бьющая

ключом, не так как в Коннектикуте. Четыре года я мотался туда–сюда между Уолл–стрит и

Гринвичем. Это было ужасно скучно.

– Ты работаешь на Уолл–стрит?– я отложила вилку. Мужчины, работающие с финансами,

не проводят утро понедельника в футболке и шортах, и они не проводят их в закусочных. Я

совершенно уверена, что у них есть дела поважнее.

– Итак, ты переехал, чтобы быть поближе к работе?

– Нет. Я бросил работу.

Я склонила голову набок. Если раньше я была заинтригована, теперь я наблюдала за ним с

нескрываемым интересом.

– Ты бросил работу? Так просто?

Он откинулся на спинку стула и промокнул рот салфеткой.

– В общем–то, да.

– Я думала ты говорил, что снова переехал в город из–за работы.

– Это действительно так, но не из–за той работы,– ответил он быстро и уверенно. – Я здесь

чтобы предпринять некоторые изменения в карьере. Ты знала, что поездки на работу, которые я

совершал, стоят недель моей жизни каждый год?

Я удивленно подняла брови. Но он выглядел серьёзным.

– Нет, не знала.

Он кивнул.

– Четыреста восемьдесят часов в год. А это практически три недели. Время – это наш

самый ценный ресурс, не так ли? Что ты можешь сделать за эти три недели?

Я сделала глоток вина. Я лучше представляла время, разделенное на отрезки.

Восемнадцать лет под родительской крышей в Нью–Джерси. Четыре года учебы в Нью–Йорке.

Восемь лет отработала в торговле и в области связей с общественностью. Семь лет с Натаном, пять

из них официально. Два месяца как он стал отдаляться. Два месяца я крайне этим озабочена.

Двенадцать часов я знаю этого мужчину, сидящего напротив меня.

– Но ты можешь расслабиться в метро и читать газету по пути на работу,– отметила я. –

Или, если ты едешь на машине, послушать радио. Может аудиокнигу.

– Это был не риторический вопрос,– сказал он. – Что ты успела сделать за последние три

недели?

Было стыдно, что я никак не могла ничего придумать. Я почувствовала, как мой лоб

прорезали морщины. Другой способ измерить время, появление морщин.

– Я обеспечила одному моему клиенту важную статью в New York Magazine. Я закончила

одну из книг Игры Престолов. Или посмотрела один из сезонов на канале HBO. Что угодно. Я

ходила с племянницей выпрашивать конфеты на Хэллоуин.

– Что еще?

– Это все, что я могу придумать.

– Должно же быть что–то еще. Необязательно что–то грандиозное.

Я перекатывала морковку по тарелке. Я не сделала чего–то, стоившего упоминания за

последние три недели. Я была счастлива провести Хэллоуин вместе с Эндрю и Белл. Не считая

того, что когда я бывала с Белл, Натан всегда был рядом. Он обожал и баловал ее. Он хотел видеть

ее намного чаще. Мне было болезненно осознавать его отсутствие в тот раз. И как я подвела

Натана, не дав ему того, чего он хотел. И возможно, никогда не смогу.

– О чем ты задумалась? – спросил он. – Ты выглядишь грустной.

Я посмотрела на него. Его голос был мягким, хотя он не смягчил свои слова. Действительно

ли я выгляжу грустной, или он почувствовал это во мне? Даже если бы я попыталась, я бы не

смогла объяснить бушующие внутри эмоции. Я толком не знала, как их описать. Неполноценность.

Безвыходность. Вот, что происходит, когда мысли заходят туда, куда не следовало. На секунду мне

захотелось, чтобы Натан сидел напротив меня. Он знает нашу историю, кроме одной

немаловажной детали. Но затем это желание прошло, потому что даже, если бы он был здесь, я

все равно не смогла рассказать ему о недостающем паззле, о том, что я от него скрыла.

Я снова попыталась вспомнить о чем–либо, стоящим упоминания, но не смогла.

– Это грустно,– сказала я, – как много времени мы тратим зря.

– Я не спрашивал, как много времени ты тратишь зря. Что сделало тебя счастливой за эти

три недели?

– Время, проведенное с моим братом и его дочкой. Он одинок, поэтому ему неоткуда

ждать помощи, – Джинджер перевернулась на другой бок на моей ноге. – Мы с Джинджер