Дело о смертоносной игрушке - Гарднер Эрл Стенли. Страница 41

– Роберт Селкирк был у вас дома вечером семнадцатого числа и ранним утром восемнадцатого числа текущего месяца? – обратился Мейсон к Бартону Дженнингсу.

– Да, сэр.

– Вы увезли его из дома рано утром восемнадцатого?

– Да, сэр.

– Зачем?

– Он собирался идти в поход с другими мальчиками.

– Но не пошел?

– Нет.

– Почему?

– Странно было бы идти в поход после драматических событий того дня.

– Но ведь о том, что Мервин Селкирк мертв, вы узнали позднее?

– Позднее, чем что?

– Чем увезли Роберта из дома.

– Да, сэр.

– Дети должны были встретиться в одиннадцать часов?

– Тогда я думал, что в семь. Теперь мне известно, что они тронулись в путь только в одиннадцать. Я неправильно понял, что мне сказали по телефону. Я разговаривал с мужчиной, организовывавшим поход, и мне показалось, что мальчики выходят в семь утра, а на место следует прибыть за час до старта. Потом выяснилось, что он называл время одиннадцать часов.

– Во сколько вы уехали из дома вместе с Робертом?

– Это было довольно рано. Точно я не знаю. Я не смотрел на часы.

– Куда вы его отвезли?

– Протестую! – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Я не задавал свидетелю вопросов о Роберте Селкирке, а следовательно, адвокат защиты не имеет права проводить перекрестный допрос по этому поводу. Это явное нарушение процессуального кодекса. Вопрос является несущественным и не относится к делу.

– Я думаю разрешить вопрос, – возразил судья Кент. – Отвечайте. Куда вы отвезли Роберта?

– К другу.

– К другу Роберта или своему? – спросил Мейсон.

– Обоих.

– Почему вы увезли его так рано утром?

– Потому что я не хотел, чтобы он был дома в это время.

– Почему?

– Потому что… Если честно, мистер Мейсон, мы планировали возбудить судебное дело с целью добиться такого решения, чтобы Роберт постоянно жил у нас. Вернее, моя жена хотела получить определение суда, чтобы Роберт постоянно жил с ней. Мисс Эллисон, обвиняемая по этому делу, собиралась выступить в качестве свидетельницы, то есть мы надеялись, что она выступит. Я не хотел, чтобы Роберт знал о намечающемся деле, чтобы он слышал, что мы будем обсуждать.

– Поэтому вы встали рано утром и увезли его из дома?

– Да, сэр.

– Это ваше объяснение?

– Да, сэр.

– А вы знаете, что, когда вы увозили Роберта, он утверждал, что ночью у него был пистолет, что он нажимал на спусковой крючок и оружие выстрелило?

– Протестую! – быстро заявил Гамильтон Бергер. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Ответ требует дачи показаний с чужих слов. Перекрестный допрос ведется не должным образом.

– Если вопрос останется в такой форме, я принимаю возражение, – постановил судья Кент.

– Вы увезли Роберта, потому что он утверждал, что ночью выстрелил из пистолета? – спросил Мейсон.

– У меня то же самое возражение, – сказал Гамильтон Бергер.

Судья Кент покачал головой.

– В такой форме вопрос допустим.

– Хорошо, – с вызовом в голосе ответил Бартон Дженнингс. – Это сыграло определенную роль.

– Когда вы впервые узнали, что он выстрелил из пистолета?

– Протестую! – закричал Гамильтон Бергер. – Процедура перекрестного допроса вновь нарушена. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.

Судья Кент почесал подбородок, провел рукой по затылку, несколько раз потер одну ладонь о другую и вопросительно посмотрел на Перри Мейсона.

– Мистер Мейсон, вы должны понимать, что, кроме наблюдения за процедурой представления доказательств, у суда есть еще определенные обязанности. Несомненно, ваши вопросы и ответы свидетеля будут освещены в прессе. Суд считает, что допрос мистера Дженнингса в данном направлении следует жестко ограничить юридически допустимыми рамками, независимо от метода предоставления доказательств.

Мейсон стоял, почтительно склонив голову, и ждал, пока судья не закончит говорить.

– Я прекрасно понимаю это, ваша честь, – сказал адвокат. – Однако я представляю клиентку, которой предъявлено обвинение в убийстве, и намерен защищать ее интересы. Я заверяю суд, что не задаю пустых вопросов и не намерен путать факты. У меня есть вполне определенная цель, которую суд вскоре увидит.

– Согласен. Я отклоняю протест, – постановил судья. – Свидетель, отвечайте на вопрос.

– Если мы коснемся хотя бы части этого аспекта, я потребую, чтобы наружу выплыли все факты, – предупредил Гамильтон Бергер.

Судья Кент помедлил, а потом сказал:

– Мне кажется, доводы защиты достаточно убедительны. Адвокат обязан исполнять свой долг. Пусть свидетель отвечает на поставленный вопрос.

– Приблизительно около полуночи, – сообщил Бартон Дженнингс. – Более точно я не могу сказать. Роберт прибежал в дом в слезах. Насколько я понял, он сказал матери, что увидел страшный сон и выстрелил из пистолета.

– Роберт сказал, что видел страшный сон?

– Из того, что он сказал матери, я понял, что он видел страшный сон.

– Ему показалось, будто кто-то находится в палатке?

– Он сказал, что ему почудилось, будто кто-то находится в палатке, ощупывает в темноте дорогу и приближается к его постели. От этого Роберт и проснулся. Пистолет лежал у него под подушкой.

– Роберт рассказал это своей матери? – уточнил судья Кент.

– Именно так, – подтвердил Дженнингс. – Меня в это время мучил приступ артрита. Я принял кодеин и спал.

Судья Кент повернулся к Гамильтону Бергеру.

– Это показания с чужих слов, господин окружной прокурор, – заметил судья.

– Я не собираюсь выступать с возражениями, – гневно заявил Гамильтон Бергер. – Именно этого ждет от меня адвокат. Ему хочется, чтобы завтра все заголовки газет кричали о том, что он сумел вытянуть у свидетеля. Именно это я имел в виду, говоря, что достаточно на волос приоткрыть перед адвокатом защиты дверь, и он протиснется в комнату. Да, Роберт рассказал матери, что он выстрелил из пистолета. Но на следующее утро он сообщил то же самое и этому свидетелю.

– То есть это лишь частичные показания с чужих слов, – сделал вывод судья.

– Протестов с моей стороны не будет, – упрямо повторил Гамильтон Бергер. – Раз уж мы зашли так далеко, то по отношению к мальчику будет справедливо идти до конца.

Судья Кент нахмурился, но промолчал.

– Пистолет лежал под подушкой у Роберта? – спросил Мейсон.

– Да, пистолет, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства, «кольт вудсман» двадцать второго калибра.

– И ребенок действительно нажал на курок?

– Он не мог этого сделать. Ему приснился страшный сон. Ему представилось, что он лежит и притворяется спящим. Он услышал, как кто-то ходит вокруг палатки, потом этот человек зашел в палатку, а Роберт выстрелил в него.

– Вы утверждаете, что это был кошмарный сон?

– Да, сэр, утверждаю.

– Откуда вы знаете, что это был сон?

– Потому что пистолет не был заряжен. Его дали Роберту пустым.

– Кто дал пистолет Роберту?

– Я. И я хотел бы объяснить, почему я это сделал.

– Объясняйте, – разрешил судья.

– Незадолго до этого дня мне стало известно, что одна из нянь, с которыми оставался Роберт, позволяла ему играть с пустым пистолетом. У Роберта, как и у любого мальчика, есть несколько игрушечных пистолетов и автоматов. Он любит играть в ковбоев и другие подобные игры. Он обнаружил, что в нашем доме хранится настоящий пистолет, и решил добиться права играть с ним. Один раз, когда он здорово докучал няне, она позволила ему поиграть с пистолетом, только чтобы ребенок успокоился. Обо всем этом я узнал незадолго до семнадцатого числа.

– Как вам удалось это выяснить?

– Обычно я оставлял пистолет заряженным в ящике комода в спальне с окнами на улицу. Время от времени я его чистил и смазывал. Шестнадцатого числа я достал пистолет из ящика, чтобы смазать. Он оказался незаряженным. Я забеспокоился, спросил об этом свою жену, а потом Роберта. Тут-то я и узнал, что Роберт играл с пистолетом.