Ошибочка вышла (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie". Страница 13

Глава 5

Каждый, кто говорит, что не завидует – отчаянный лжец. Все завидуют. Это неотъемлемая часть человеческой натуры. Насколько бы идеален ты не был, насколько бы богат ты не был, ты все равно найдешь чему завидовать. Чему завидовала я? Я завидовала парочке, проходящей мимо меня. Вне всяких сомнений, они были влюблены друг в друга. Их счастливые улыбки, горящие глаза — все это любовь. Я много раз замечала, что влюбленные люди словно оживают. Нынче зима, но, казалось, они несут с собой весну, такими оживленными они были. Мне была невдомек такая любовь.

Остаток недели прошел, к моему счастью, менее сумбурно. Тим после игры не появлялся, что, пожалуй, было к лучшему. За неделю я успела придумать сотню отмазок, причин, дабы только не ехать к этому мерзавцу домой и не устраивать театр двух, весьма сомнительных, актеров. Однако я заранее знала, какую бы отмазку я не придумала, парень в любом случае меня раскусит. Полагаю, по одному его виду понятно, что он тот еще авантюрист. А, как известно, рыбак рыбака видит издалека. Шансы провести этого хитрого лиса были ничтожно малы.

«Что ж, в таком случае мне остается только играть по его правилам. К тому же, правила созданы для того, чтобы их нарушать, верно?» — монолог в моей голове неожиданно прервался звонком мобильного телефона.

Я, насупившись, подошла к подоконнику, поставила свой латте, а затем достала телефон.

Папа

Я вздохнула, а затем, потерев переносицу, все же сняла трубку, уже представляя, о чем пойдет речь.

— Алло? — произнесла.

— Дочь, здравствуй, — как всегда консервативным тоном поздоровался мой папа, и я просто не смогла не закатить глаза. Это его излишняя намеренная строгость — сплошной цирк. Я-то знаю, что он добряк.

— Здравствуй, — все же выдохнула.

— Как твои дела? — издалека начал отец и мне не удалось сдержать смешок.

— Дела отлично, — произнесла нарочно скучающим тоном.

— Дочь, — сделал паузу, — ты знаешь, — несколько нервно начал он и я знала, что мама разве что текст ему не написала, что он должен мне сказать. Сама она слишком гордая, чтобы позвонить неблагодарной дочери, которую они вырастили, а та захотела от них съехать. Да и еще к кому?! К ее родной сестре?! К слову, с которой, они всю жизнь соревнуются, хоть и довольно неплохо общаются. — Дома тебе всегда рады. Твоя мама, — начал он, но я тотчас же его прервала.

— Если маме есть что мне сказать, то пусть сделает это сама.

Папа глубоко вздохнул, и я уже могла представить, что он по привычке снял очки и потер переносицу, как делал всякий раз, стоило нам с мамой начать спорить.

— Хорошо, — сдался он, пробурчав что-то отдаленно похожее на: «упрямство это у вас в крови», а после продолжил: — Зайди ко мне. Я дам тебе материал для доклада.

— Откуда ты знаешь про доклад? — поинтересовалась.

— Дочь, ну я у тебя профессор или кто?— усмехнулся папа.

— Хорошо, сейчас буду, — ответила я, а после сбросила звонок.

С папой у меня лучше складывались отношения, нежели с мамой. Полагаю потому, что он меня больше понимал, однако, наперекор маме, к моему сожалению, идти так и не решался. К слову, мама у меня хирург. Весьма строгая женщина, которая все пытается держать под контролем. Очевидно, если бы я не съехала в какой-то момент, меня бы выдали замуж за хорошего, по ее мнению, мужа, раз уж я не захотела идти по ее стопам. Впрочем, и пением я начала заниматься исключительно ей назло, а затем как-то втянулась и начала получать истинное удовольствие.

Папа, он же Алексей Витальевич, преподавал в другом корпусе. Идти недалеко. Я кинула взгляд в окно. М-да, погода не располагает. Опять метель. Я люблю снег, но не снегопад.

«Возможно из-за погодных условий Тим все же отменит нашу поездку», — загорелась во мне надежда.

Было бы очень кстати, а потом уже можно будет и не ехать, мол, поезд ушел, кто не успел, тот опоздал. С такими коварными мыслями я забрала свой латте и направилась к отцу.

Как ты мог?! — кричала я, между тем направляясь к выходу из здания.

— Яна, вернись! — крикнула мне вдогонку мама, на что я лишь фыркнула.

— Милая, — начал папа, но встретив мой пронзительный взгляд, тотчас же замолчал, понуро опустив глаза в пол.

Я дергаю дверь на себя со всей силы, а затем выхожу, дабы не слышать ворчание матери и глупые оправдания отца.

Не могу поверить, что он позвал меня, когда там была она! Знал же, что ничем хорошим это не закончится! Мы же, как кошка с собакой! В который раз мне пришлось слушать обвинения! Моя мать – самый настоящий самодур. Всегда говорит, что не просто хочет как лучше, а знает как лучше. Безусловно, мое мнение не учитывается. Могла бы хоть раз сдержаться и не устраивать скандал! Так нет же!

Я рычу, между тем, крепко сжимая сумку, будто она виновница всех моих бед.

Порой, мне кажется, что я ненавижу свою мать. Она самый настоящий диктатор. Если что не по её, так это неправильно. Я жила так девятнадцать лет и больше не намерена. Довольно! Пора взрослеть!

До меня доносится стук двери, а затем каблуков. Мне не нужно поворачиваться, дабы понять, что мама последовала за мной. Полагаю, она намерена меня преследовать!

— Яна! — кричит она, однако я не реагирую, по-прежнему продолжая свой путь.

Я заворачиваю к главному корпусу и понятия не имею, то ли удача на моей стороне в данный момент, или же, напротив, неудача. Тим вальяжно стоит, облокотившись на свой джип, и курит сигарету. Около него уже крутится какая-то девица. Подойдя ближе, распознаю в ней Ангелину с соседнего потока. Не могу сказать о ней ничего плохого, но и хорошего тоже – слишком мало о ней знаю.

Тим не замечает меня. Должно быть, слишком занят созерцанием прелестей своей собеседницы. Впрочем, неудивительно.

Я не знаю, за мной он здесь или же нет. Сейчас меня это волнует меньше всего. В считанные секунды я оказываюсь около темноволосого, но он по-прежнему меня не заметил.

— Поехали! — рявкаю я и наконец, привлекаю внимание голубоглазого казановы.

На его лице отразилось удивление, а затем замешательство.

Так и не дождавшись ответа, я нагло открываю дверь машины и сажусь на переднее сиденье.

Парень, словно очнувшись от ступора, быстро что-то бормочет шокированной Ангелине и написав что-то на ее руке, обаятельно улыбается, чем заставляет меня закатить глаза, а после все же соизволил посадить свою тушу в машину.

Буквально за секунду до того, как мы трогаемся, мама выворачивает из-за поворота. Она сразу же меня замечает, и я вижу, как степень ее злости возрастает до уровня неконтролируемой ярости.