Синий цвет надежды (СИ) - Корнилова Веда. Страница 90

Едва мы успели запереть дверь в комнату, как услышали, что кто-то поднимается по лестнице. Возможно, некто из слуг обратил внимание на крики, или же это был один из здешних постояльцев, но встречаться с кем-либо в наши планы не входило, и потому мы едва ли не бегом бросились все к той же двери, ведущую на лестницу для прислуги. Нам повезло – спускаясь вниз, мы опять никого не увидели, а потом нам вновь удалось пройти незамеченными через конюшню.

Мы перестали опасаться окрика за спиной только тогда, когда отошли на довольно-таки большое расстояние от «Золотого гуся». Дорен был прав, когда говорил о том, что нам не следует идти за деньгами, оставленными на постоялом дворе – это слишком опасно, но иначе поступить мы не могли. Кажется, нам опять повезло, но понятно, что отныне к этому постоялому двору никому из нашей четверки и близко подходить не стоит. Теперь нам во все глаза надо смотреть за тем, не следит ли кто за нами – вполне может оказаться так, что у «Золотого гуся» нас заметил кто-то глазастый... А еще хочется надеться, что у Дорена и Лиз все в порядке...

По счастью, наши спутники ждали нас в условленном месте, и не одни – рядом с ними стоял ослик, на которого были навьючены седельные сумки. Глянь со стороны – семейная пара что-то куда-то собирается по своим делам... Да, в этих людях, хлопочущих вокруг своего ослика, вряд ли хоть кто-то опознает разыскиваемых преступников.

– Наконец-то!.. – если бы Дорен мог, то он бы бросился нас навстречу. – Я уже начал всерьез волноваться!

– Все обошлось... – отмахнулся Винсент.

– Обошлось, говоришь?.. – Дорен покачал головой. – Значит, были какие-то шероховатости?

– Вроде того, но об этом потом... – Винсент посмотрел на ослика. – У вас как все прошло?

– Слушай, на здешних базарах дерут три шкуры!.. – возмущение Дорена было неподдельным. – Ослик старенький, а просили за него, как за породистого рысака в полном расцвете сил! Если б Ярли цену не сбила, то не знаю, что бы я делал! Знаешь, Вин, мне, грешным делом, так и вспомнилась наша мама – она, когда ходила на рынок, тоже умудрялась цены сбивать, причем делала это так, что смотреть и слушать – одно удовольствие. Помнишь, она и нас пыталась этому учить, но, увы – подобным искусством я так и не овладел. Ты, впрочем, тоже.

– На наших базарах и положено торговаться... – даже удивилась Ярли. – Как же без этого? Первая цена всегда высокая, и ее положено постепенно уменьшать, продавец и покупатель должны договариваться между собой, а иначе никак! В вашей стране разве не так?

– Да как тебе сказать... – почесал в затылке Дорен. – Бывает по-разному... Ладно, перейдем от лирики к делу. Вин, сам видишь – мы все купили, как договаривались, и хотя экономили, как могли, но сейчас в наших карманах пусто.

– Не страшно, мы сейчас, как говорится, при деньгах... – тряхнул сумкой Винсент. – Ну, пошли, не стоит задерживаться, а не то еще вычислит нас какой-то цепкий глаз. В нашем нынешнем невеселом положении, чем быстрее мы отсюда уйдем, тем будет лучше.

– Ты не передумал? Как и договаривались, направляемся в «Отраду странников»?

– А то куда же еще! Лиз, как будем приближаться к постоялому двору, так сразу же пересаживайся на ослика, изображай умирающую, а ты, Ярли, иди рядом, поддерживая несчастную...

Итак, мы направляемся на постоялый двор под названием «Отрада странника», туда, где сейчас остановились туреги. На первый взгляд может показаться, что идти туда – сплошное безумие, но если вдуматься, то это не так. Прежде всего, когда на том постоялом дворе останавливаются туреги, то никто из стражников к нему и близко не подходит, а значит, сейчас для нас «Отрада странников» – едва ли не самое безопасное место в городе. Почему стражники более чем неприязненно относятся к тем пустынным людям? Скажем так – у них между собой имеется взаимная неприязнь, которую можно охарактеризовать как вынужденный худой мир, который все же лучше доброй ссоры. Стражники и туреги не любят друг друга – дело в том, что эти жители пустыни считают, что они и здесь должны жить по своим законам, которые частенько противоречат здешним нормам поведения, да и особым человеколюбием туреги не страдают, при любом недовольстве готовы к кровопролитию, а управу на этих рогатых искать сложно.

Как нам сказала Ярли, туреги считают себя высшими существами, и потому вообще не любят людей, относятся к ним соответствующим образом. Дело в том, что мир турегов – это безжалостное солнце пустынь или же темнота подземных пещер, и потому человеческая цивилизация и скопления людей вызывает у турегов чувство острой неприязни. Впрочем, люди отвечают турегам тем же, а еще их пугает несколько необычная внешность жителей пустыни, и их необузданный нрав. Что же касается стражников, то их совсем не радует привычка жителей пустыни хвататься за нож при любых недоразумениях, даже самых мелких, а уж то, с какой легкостью туреги пускают в дело свои ножи, и вовсе вызывает к ним глухую вражду. Когда туреги приезжают в город, то даже те, кто промышляет неправедным трудом – даже они стараются держаться как можно дальше от «Отрады странников». Бывали уже прецеденты, которые закончились более чем печально, а потому существовало негласное правило: лучше не трогать рогатых чужаков, или же свести с ними общие дела к минимуму. Что ни говори, но у турегов было полно золота, которое они в немалых количествах оставляли в лавках и магазинах этого города – тут поневоле станешь вести себя почтительно с этими неприятными созданиями.

Вот потому-то, когда туреги приезжают в город, «Отрада странников», как правило, пустеет – никому не хочется иметь дело с этими людьми, для которых иногда самый обычный человеческий поступок может стать причиной немалой ярости. Вполне естественно, что и мы бы ни за что не отправились на этот постоялый двор, но чтоб добраться до колье, надо выяснить, где именно оно находится, а за пределами «Отрады странников» сделать это невозможно. Хотя немногие решаются останавливаться на постой на постоялом дворе, когда там находятся туреги, но подобное все же случается, и мы решили стать одним из тех нечастых случаев.

Когда мы подошли «Отраде странников», то все те, кто находился на дворе (а там были два человека и три турега) уставились на нас, хотя ни чего интересного увидеть они не могли – мужчина ведет ослика, на котором, чуть наклонившись вперед, сидит женщина, еще одна поддерживает свою подругу, второй мужчина идет позади... Ничего особенного, обычная картина, только вот на этот двор гости сейчас заходят нечасто.

– Вам чего надо?.. – без особого интереса поинтересовался один из мужчин.

– Нам бы хозяина... – робким голосом произнесла Ярли.

– Ну, я хозяин... – неохотно отозвался высокий человек с осунувшимся лицом.

– Можно у вас комнатку снять на денек-другой?.. – спросила Ярли.

– Почему же нельзя, все можно... – пожал плечами мужчина. – Только почему вы ко мне решили пойти?

В ответ Ярли, торопясь, пояснила, что мы, дескать, семья, идем к родственникам, но вот женщина заболела, совсем не может идти, даже с ослика сваливается. Боимся, как бы не померла. Вот и надо денек-другой отдохнуть, а потом пойдем дальше...

– Чем она больна? Заразно? Если так, то пошли отсюда... – хозяин грубо оборвал Ярли.

– Нет, господин, что вы!.. – всплеснула та руками. – Моя родственница ждет ребенка, но чувствует себя так плохо, что даже ходить не может! Ее тошнит, в обморок постоянно падает...

– В таких случаях дома сидеть надо, а отправляться невесть куда... – махнул рукой хозяин, теряя к нам интерес.

– Господин, мы все понимаем, но...

– А почему не остановились на других постоялых дворах?

– Мы как-то не подумали, что сюда нельзя...

– За комнату – одна серебряная монета в день... – хозяин не стал дослушивать, что ему скажут. – За еду плата отдельная, вина нет. И еще я не люблю, когда по моему постоялому двору блуждают без дела.

– Господин, мы все сделаем, как вы скажете! Нам всего-то остановиться на день-два...