Дело о тонущем утенке - Гарднер Эрл Стенли. Страница 3

– У меня есть стенограмма свидетельских показаний по всему процессу… Как мне кажется, они убедительно доказывают вину Хораса Легга Эйдамса. Однако я хочу быть совершенно объективным и оставляю Марвину определенный шанс… сомневаясь в правильности вынесенного судом приговора. Я хочу, чтобы вы просмотрели стенограмму, мистер Мейсон, и сообщили мне свое мнение. Если вы найдете отца Марвина виновным… в преднамеренном убийстве, я скажу своей дочери все без утайки и категорически запрещу ей встречаться и поддерживать знакомство с Марвином Эйдамсом. Это явится для нее ударом, но она с ним, надеюсь, справится. Вы сами убедитесь, что иначе поступить мне нельзя, когда ознакомитесь со стенограммой.

– Ну, а если я приду к заключению, что он мог быть невиновен? – спросил Мейсон.

– В таком случае вам придется это доказать, вернув честное имя несправедливо осужденному человеку, и опубликовать это в печати, дабы всем стало известно об ошибке, допущенной правосудием. – Голос Визерспуна звучал сурово. – Я не желаю, чтобы на род Визерспунов легло хотя бы одно пятно, и, уж конечно, не потерплю, чтобы моим зятем стал сын убийцы.

– Убийство восемнадцатилетней давности, – задумчиво произнес Мейсон. – Срок очень большой.

Визерспун посмотрел ему прямо в глаза.

– Зато и сумма гонорара будет соответствующей.

Делла Стрит не выдержала:

– В конце концов, мистер Визерспун, если даже тот человек и был виновен, неужели вы считаете, что ваша дочь должна из-за этого разрушить свое счастье?

Визерспун нахмурился:

– Если отец был преступником, у его сына может оказаться дурная наследственность. К сожалению, я уже уловил кое-что, свидетельствующее об этом. Парень – потенциальный убийца, мистер Мейсон.

– Вот как? Продолжайте, прошу вас.

– Если такие наклонности налицо и если моя дочь не пожелает прислушаться к голосу разума, я поставлю Марвина в такое положение, что унаследованные им пороки непременно проявятся. И обставлю все таким образом, что у Лоис не останется никаких сомнений.

– Что именно вы имеете в виду? – теперь уже нахмурился адвокат.

– Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я готов на все, чтобы защитить свою дочь, избавить ее от несчастья. В полном смысле слова – на все!

– Я вас прекрасно понимаю, но не можете ли вы рассказать обо всем поподробнее.

– Я поставлю молодого человека в такое положение, из которого вроде бы единственным логическим выходом будет совершение убийства. И тогда мы посмотрим, как он себя поведет.

– Это будет крайне жестоко по отношению к вашей дочери и тому лицу, которое вы изберете в качестве предполагаемой жертвы.

– Не беспокойтесь, – махнул рукой Визерспун, – все будет обставлено весьма искусно… На самом деле никого не убьют, а вот Марвин вообразит, что он кого-то отправил на тот свет. И тогда моя дочь увидит его в истинном свете.

Мейсон покачал головой и решительно встал.

– Вы играете даже не с огнем, а с динамитом.

– Чтобы сдвинуть с места скалу, как раз и нужен динамит, мистер Мейсон.

Наступило молчание, и Мейсон после краткого размышления согласился:

– Хорошо, я прочту стенограмму. Сделаю это для того, чтобы удовлетворить скорее собственное любопытство. Только из этих соображений, мистер Визерспун.

Визерспун жестом подозвал официанта.

– Принесите мне счет, – распорядился он.

Глава 3

Лучи раннего утреннего солнца простирались все дальше и дальше на запад, постепенно заполняли пустыню, пока не уткнулись в горный барьер, рассыпавшись в искры, позолотившие острые вершины. Небо стало приобретать темно-синюю окраску, характерную для пустыни Южной Калифорнии.

Делла Стрит, одетая для верховой езды: в рыжевато-коричневые брюки, ковбойские сапоги и ярко-зеленую блузу, замедлила шаги перед номером Перри Мейсона и осторожно постучала в дверь.

– Вы встали? – тихо спросила она.

Послышался звук отодвигающегося стула, потом быстрые шаги.

Дверь открылась.

– Великий боже! – воскликнула она. – Да вы, кажется, и не ложились?

Мейсон провел рукой по лбу, потом показал на кипу машинописных листов на столе.

– Этот проклятый процесс об убийстве, – сказал он, – меня страшно заинтересовал. Входи же.

Делла Стрит посмотрела на наручные часы и взмолилась:

– Забудьте о нем. Наденьте костюм для верховой езды. Я заказала для нас пару лошадей, на всякий случай.

Мейсон колебался.

– В деле есть подробности, которые мне…

Делла Стрит решительно прошла мимо него, раздвинула шторы и распахнула окно.

– Выключите-ка свет, – потребовала она, – и посмотрите!

Мейсон щелкнул выключателем. Ослепительный солнечный свет ворвался в комнату столь властно, что давно горевший в ней электрический свет показался жидким, не идущим ни в какое сравнение с той благодатью, которую дарило солнце.

– Поехали! – настаивала Делла. – Прокатимся легким галопом, потом – холодный душ и завтрак.

Мейсон уставился в ясное синее небо, с удовольствием вдыхая прохладный свежий воздух, вторгшийся в душное помещение.

– Что вас удерживает? – настаивала она уже менее решительно. – Дело?

Мейсон снова посмотрел на кипу машинописных листов и газетных вырезок, пожелтевших от времени. Адвокат удрученно кивнул.

– Что-то в нем не так?

– Почти все.

– Был ли он виновен?

– Может быть.

– Ну тогда в чем же дело?

– В том, как дело разбиралось. Он мог быть виновен, а мог и не быть. Его адвокат, однако, обставил все таким образом, что единственно возможный вердикт, который должны были вынести присяжные, – это преднамеренное убийство. И в деле, как оно представлено в стенограмме, нет никакой зацепки, ничего такого, что я мог бы продемонстрировать Джону Визерспуну со словами: «Это убийство, и оно убедительно доказано в этих бумагах» или «Это убедительно доказывает, что тот человек невиновен!» Жюри признало его виновным на основании улик. Визерспун, вне всякого сомнения, посчитает так же и из-за этого, не задумываясь, разобьет счастье двух молодых людей, а человек, возможно, был невиновен!

Делла Стрит сочувственно молчала. Мейсон продолжал смотреть на очертания суровых горных вершин, затем повернулся к ней и с улыбкой сказал:

– Сейчас, только побреюсь.

– Бросьте, это совсем необязательно. Просто наденьте подходящую обувь и брюки, и поедем скорее. Не забудьте захватить кожаную куртку. Больше вам ничего не потребуется.

Она подошла к гардеробу, открыла его, порылась внутри, нашла нужные вещи, бросила их ему и со словами: «Я подожду в вестибюле» – вышла.

Адвокат торопливо переоделся и поспешил вниз. Они вместе вышли на прохладный свежий воздух, характерный для пустыни в утренние часы. Человек, распоряжавшийся лошадьми, указал им на двух кобыл и потом внимательно наблюдал, как они их седлали. Затем подмигнул Мейсону:

– По тому, как человек седлает лошадь, сразу можно сказать, смыслит он что-нибудь в лошадях или нет. Это хорошие кобылки, но завтра получите лучших скакунов.

По глазам Мейсона было видно, что его сильно заинтересовали слова человека.

– Каким образом вы поняли?

– По множеству мелочей. Новичок всегда старается рассказать о том, как мальчишкой скакал на лошадях без всякой упряжи, а потом вцепляется в луку седла… – Конюх презрительно фыркнул. – А вот вы даже не притронулись к ней. Желаю приятной прогулки.

Мейсон и во время прогулки оставался задумчивым. Они иноходью удалялись от отеля по мощеной кирпичной дорожке.

– А теперь что? – спросила Делла, стараясь развеять его настроение.

– Разговор о верховой езде заставил меня задуматься: ты понимаешь, адвокат должен быть особенно внимателен ко всяким мелочам.

– Какое отношение имеет верховая езда к адвокатской практике?

– Никакого и в то же время – самое непосредственное.

Они поехали рядом.

– Мелочи, – пояснил Мейсон, – пустяковые подробности, которые не замечает неискушенный обыватель, зачастую служат ключом к разгадке истины. Если человек действительно понимает значение мелочей, ему никто не сможет солгать. Возьми хотя бы этого конюха, или кто он там? Сюда приезжают, как правило, люди состоятельные. Предполагается, что все они принадлежат к разряду интеллигенции. Во всяком случае, у них самое лучшее образование, какое только можно приобрести за деньги. Обычно они стараются преувеличить свое искусство верховой езды, чтобы получить лучшего скакуна. И им даже в голову не приходит, что десятки мелочей в их поведении свидетельствуют об обратном. А этот конюх, который вроде бы ничего не замечает, может с уверенностью сказать, кто из его клиентов разбирается в лошадях, а кто нет. Адвокат обязан помнить о значении мелочей.