Бочка порядка, ложка хаоса (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна. Страница 103

Здравая мысль попыталась Максиму напомнить, что зрение у него так и не восстановилось, и он не может видеть небо. Вообще не может. Ни синее с белым, ни желтое с черным. Но кто будет слушать здравые мысли, когда начинаешь понимать то, что тебе пытались объяснить все это время.

— Мэг. Материя, энергия, граница. Просто мир. Граница в которой есть и магия и материя. Материя не живая. Энергия дает ей жизнь. Все живое меняется. Когда меняется, обязательно теряет свою часть, крохотную. Но постепенно эти крохотные части превращаются в лавину и энергии больше не остается. Материя опять становится неживой, перестает себя сознавать и граница исчезает. Граница есть только там, где есть определенность. Где можно поделить на мы и они. Если нет определенности, нет и границы. Если нет границы — мир мертв. Если есть — жив и главное не дать нарушить равновесие между материей и энергией. Иначе лавина. Смерть. А если умеешь открывать и закрывать границы, не важно, мира или предмета, ты становишься мэгом, или сати. Потому что можешь добавить энергии и изменить материю.

Парень встал. Подошел к окну и улыбнулся небу.

А может быть и иначе. Можно спасти умирающий мир. Просверлить в границе дыру, вставить туда клапан, подсоединить насос и подкачивать энергию. Чужую, которая быстро станет родной. Но пока она меняется и подстраивается, по миру проносится шторм способный затянуть в чужие миры.

— Все так просто, — сказал Максим, залез на подоконник и шагнул вниз.

Вода была настолько ледяная, что в первое мгновенье показалась кипятком. Максим судорожно выгнулся, каким-то чудом сориентировался и, сдерживая вопль, поплыл вверх, чувствуя себя поплавком. Вынырнув, он осмотрелся и радостно погреб к близкому берегу. Будь этот берег дальше, вряд ли бы доплыл.

На суше было на удивление тепло. Пахло медом и мятой. Парень полежал на животе, давая солнцу если не обсушить, то хотя бы погреть спину. Потом перевернулся и некоторое время удивленно смотрел на небо. Хорошее небо, синее. Если бы кто-то не написал там облаками русское слово «достали», было бы еще лучше.

— Странно, — сказал Максим и сел.

Нужно было срочно выяснить, где он находится. На то, что облака так сложились сами, шансы исчезающее малы.

Находился он на берегу маленького круглого озера, похожего на зеркало. Вокруг невысокая зеленая трава вперемешку с мятой и цветущим мышиным горошком. Местами что-то желтело и краснело. Наверное, тоже цветы. А самое интересное, что это благолепие долго до горизонта не дотягивалось. Обрывалось гораздо раньше.

Парень потер переносицу и встал на ноги. Убедился, что ему не кажется, трава и цветы действительно быстро пропадают и пошел смотреть почему. Прямо через гадский мышиный горошек, путавшийся в ногах, как рыбацкие сети.

— Хм, — сказал, дойдя до обрыва.

Далеко внизу была узкая наклонная ступенька заросшая чем-то темно-зеленым. А еще дальше кроны деревьев. Любоваться этой красотой откровенно не хотелось, тем более спуститься туда нереально.

— Дела, — добавил парень и решил идти в другую сторону. Обрывы так близко от себя любимого ему не нравились. Тем более тут даже Кояреновых учеников нет, чтобы привязали и спустили. А главное, не уронили случайно.

Шел Максим не очень долго. Где-то полчаса. И пришел к другому обрыву.

— Странно, — сказал парень и решил пойти влево, догадываясь, что находится на плато.

Догадки его не обманули. Обрыв плавно закруглялся. Пейзаж не менялся. Солнце припекало и хотелось пить. Максим уже решил вернуться к озеру, как увидел маленькую речку, срывавшуюся водопадом вниз. К этой воде было ближе. Подумать можно было и там. Так что парень привередничать не стал.

Вода в речке оказалась такой же холодной, как и в озере. Максим напился, сел поудобнее и задумался.

Что делать, он не представлял. Сидит один такой придурок на плато с пару километров диаметром. Одет в штаны и заляпанную чем-то футболку. Босой. При себе ничего полезного нет. Бесполезного тоже. Поджигать тот же костер нечем, да и складывать его не из чего. Единственное что утешает — родственники обещали найти. Если к тому моменту не помрет с голода, то обязательно найдут.

— А ты еще кто?! — спросили за спиной.

На русском спросили.

Очень недовольно спросили.

Мужским голосом.

Максим повернулся и удивленно уставился на парня. Русоволосый, нечеловечески синеглазый. В джинсах, странноватой рубашке и со здоровенным мечом, изображавшим на плече коромысло. Даже ведерко подвешено на рукоять.

— Э-э-э-э-э… — сказал Максим.

Дивное виденье, ничего не скажешь.

— Что ты мне глазки строишь! — возмутился незнакомец. — Нигде от вас покоя нет! Везде найдете! Что тебе надо?!

— Ничего, — сказал Максим. — Я тут случайно…

Чудилось в этом парне что-то родное. Или в том, как он задавал свои вопросы.

— Блин, — сказал незнакомец и сел. — Так кто ты?

— Максим.

— С Земли?

— Ну, сначала был с Земли. А потом два месяца я жил на родине папы, они ее тоже Землей называют, только это другая Земля. Девочка оттуда помогла добраться.

— Чего? Какая еще родина папы? Я семь лет как перекрыл доступ к Земле. Не морочь мне голову.

— Э-э-э-э-э… — только и смог сказать Максим на такое заявление. — Как это перекрыл?

— А вот так! Либо с Перекрестья, либо никак. Тоннель я там запечатал на веки вечные.

— Какой еще тоннель?! Меня охотница на демонов провела! Из более материального мира в менее материальный сделать это не сложно!

— Менее материальный? Демоны?! — искренне удивился собеседник. — Так, подожди. Либо что-то здесь не так, либо мне продолжают вешать лапшу на уши.

Дальнейший разговор был разговором слепого с человеком не различающим запахи. Максим рассказывал о хаосе, энергии и границах. Незнакомец увлеченно разглагольствовал о ветвях, нитях и драконах-знаниях. Причем оба были уверены в своей правоте. И пощупать успели и укусить. В процессе выяснилось, что незнакомца зовут Ярослав и он здесь прячется от подданных. Потому что достали.

— А вообще, я собираюсь сходить в умирающие ветви. Посмотреть, что там происходит. Может можно как-то это остановить, пока не поздно. Если уже не поздно, — рассказал Ярослав.

— Умирающие? — удивился Максим. О чем-то таком он думал совсем недавно. — Ах, да. Умирание происходит из-за того, что при изменениях, росте, там, болезни, выздоровлении, просто замене умерших клеток на новые, происходят потери. Меньшей частью — материальные. Большей — энергетические. А потом энергии в пределах границы больше нет, или недостаточно, чтобы удержать границу, и происходит превращение живого в неживое.

— Хм, — сказал собеседник и подергал себя за ухо. — Интересная теория. Имеет право на существование. А если что-то перестает изменяться, оно умирает еще быстрее. Потому что энергия без движения существовать не может. Думаю, она тоже превращается в материю, в нити, в мертвые ни для чего не пригодные нити. А заставить их двигаться прямо сейчас я не могу. Создателей способных менять много и сразу все, еще мало. Обученных хоть как-то еще меньше. А от необученных какая польза? Только вред.

— А если энергии докачать? Понимаешь, в том мире где я сейчас живу так кто-то и сделал. Там раз в год проносится шторм, энергия откуда-то извне. Так и живут. И не помнят уже сколько времени.

— Интересно… — задумался Ярослав. — Только все равно не понимаю, откуда взялся твой хаос. Должны же быть нити. Хотя…

Он застыл, немного потаращился в пустоту, а потом вдохновенно выругался.

— Обрывки! Понимаешь, обрывки! Отсюда и странные люди из хаоса и разница в материальности миров! Это нити распределены равномерно, а обрывки носятся как угодно, вот и получается то, что получается.

— Э-э-э-э-э…

— Да не заморачивайся, — отмахнулся Ярослав. — Кто не видел нити, тот не поймет. Но твой хаос… Я хочу это увидеть!

Выглядел парень при этом заявлении форменным психом, и Максиму стало совсем грустно. Вот и поговорили, называется. Пообщались на отвлеченные темы.